— Привет от Ковальского! — вновь прошептал Илья, а потом взасос поцеловал мои губы.

Эти слова показались мне музыкой. Сомнений быть не могло. Пароль — «Привет от Ковальского» — придумал сам Анатолий Михайлович. Кроме него и Славы, никто не знал этого словосочетания. Значит, Илья — наш человек, сотрудник какой-то спецслужбы? Выходит так… Фу, гора с плеч…

Мне стало очень легко и спокойно, словно позади не было двух часов кошмара с пистолетом у виска. Теперь я поняла, как стремился предупредить меня от возможных неверных шагов «охранник». Нервное напряжение спадало, я расслаблялась…

Господи, как благодарна была я судьбе, пославшей мне этого молодого человека! Я провела руками по его телу, которое напоминало гору со стекающими ручьями. Если за нами продолжала наблюдать Тамара, мне же как-то надо объяснить резкую перемену отношения к моему насильнику. Остается один выход — мне он понравился как мужчина…

— Илюшенька, золотце мое, ты такой большой и сильный, ты так хорошо драл меня утром. Мне было очень приятно, даже делать тебе минет, честное слово… — одной рукой я отключила воду. — Возьми меня еще раз, как ты хочешь… — призывала я громко, стараясь досадить невидимой Тамаре, наблюдавшей за нами в одном из соседних номеров.

Мужику только скажи «да!»… Илья подхватил меня на руки, вытащил из ванны, ногой распахнул дверь, унес в зал, опустил на ворсистый ковер и мы с ним еще почти час ласкали друг друга, смеясь под объективами невидимых телекамер…

К шести часам вечера я успела сделать все запланированное благодаря помощи Ильи. Пусть старуха беснуется у монитора! Илья искупал меня, вытер махровым полотенцем, как маленькую девочку, помогал одеться, сушил феном мои мокрые волосы, заказал обед в номер, накрыл стол, — словом, был очень галантным кавалером.

Ровно в восемнадцать ноль ноль я спустилась в ресторан. Илья шел сзади, прикрывая от возможных неприятностей. Метрдотель проводил меня к заранее облюбованному столику. Илья, как совершенно посторонний, сел за один из свободных столиков вдалеке от меня.

Вытащив сигарету из пачки, я закурила. Ну и денек сегодня! Правда, по моему внешнему виду не скажешь о бурно проведенном времени: коротко стриженные черные волосы тщательно уложены, макияж сделан мастерский в тон зеленому длинному платью и зеленым же туфлям на высоком каблуке. Прелестная молодая женщина, которой сегодня поздним вечером предстоит убить своего любовника… Б-р-р!

А вот, кстати, и моя жертва! Через весь зал от выхода ко мне шел Майдановский. Сегодня он изменил свой имидж и принял облик вальяжного делового мужчины — на нем ладно сидел темносерый двубортный костюм с модными двумя шлицами, серый же галстук-бабочка оттенял благородство лица. В руках Кирилл держал букет из трех белых гвоздик. Поздоровавшись и поцеловав мне руку, он осведомился:

— Что будем есть и пить?

— Кутить так кутить! Закажем все, что захотим. У тебя денег не хватит — а у меня с собой «теневое состояние», как говорил герой какого-то бразильского сериала Вальдомиро! — нас слушали, так пусть считают, что гонорар за убийство я прячу в номере.

Когда официант, довольный богатыми клиентами, быстро принес заказанное и разлил вино по фужерам, Кирилл поднял свой:

— Ты позволишь мне произнести небольшой спич?

Увидев утвердительный кивок, артист воодушевился:

— Я хочу выпить за тебя, за ту, которая помогла мне вновь поверить в себя как в мужчину. Я уже думал, что все, заканчивается мой мужской век и впереди — тихая старость. А ты ворвалась в мою жизнь — и мне снова захотелось любить, играть, петь, сочинять стихи — словом, быть молодым. Спасибо тебе за это! — он тихонько ударил своим бокалом о мой.

Мы пили, ели и танцевали, ласковые руки Майдановского тихонько обнимали меня… Еще неделю назад я не могла и подумать, что очередное дело восполнит образовавшийся к тому времени вакуум моего мужского общения. Кирилл, а сегодня еще и Илья, фамилию которого я даже не знаю. Мама ужаснулась бы, узнав, чем и с кем занимается ее любимая дочь на работе. Закончу это дело, надо будет обязательно навестить маму…

Взглянув на часы, я заметила, что уже около девяти вечера. Не надо расслабляться, впереди — самая ответственная часть моей работы.

— Ты куда-то торопишься? — спросил меня Майдановский, заметивший, как я взглянула на часы.

— Наверх, в твои объятия! — честно шепнула я ему на ухо.

— За чем же дело стало? — прошептал он мне в ответ и, дождавшись, когда закончится музыка, повел меня к нашему столику. Пока Кирилл рассчитывался с официантом, я оглядывала зал. Ильи уже не было видно. Поужинав, он благоразумно скрылся, передав свою вахту соглядатая, очевидно, другим наблюдателям.

Взяв в гардеробе пальто, Майдановский догнал меня, ждущую его у лифта. На этаже, кроме дежурной, никого не было. Открыли дверь номера, вошли внутрь, закрылись с той стороны Я бросилась на шею Кирилла и вдруг разревелась. Он растерянно гладил меня по голове, целовал в мокрые глаза, потом сел на диван и усадил меня к себе на колени:

— Что случилось, девочка моя? Я никогда не видел тебя плачущей…

— Он еще спрашивает, что случилось! — сквозь всхлипывания возмущалась я. — Да влюбилась я в тебя, жеребца старого, вот оно что! Неужели ты не видишь? Или ты думаешь, я играю, как играешь ты, чурбан бесчувственный! — рыдала я уже по-настоящему.

— Наденька, милая, прекрати плакать, пожалуйста! Я твой, у меня больше нет никого, ни одной женщины…

— Кроме той, которая у тебя в паспорте, — заочно обвинила я Тамару.

— Любят не паспорт, а женщину. А ты у меня одна… — упорно продолжал заверять меня Майдановский.

— Так я тебе и поверила. Торчал тут полгода и ждал, пока я приеду…

— Ждал, пока ты приедешь! — слово в слово за мной повторил Кирилл. — Мне перед отъездом сюда сон приснился, озарение, что я здесь большую любовь встречу. Вот мы и познакомились.

— Знаешь, почему ты мне с ходу понравился? Ты мне отца напоминаешь, а с ним надежно было. Я ведь по сравнению с тобой маленькая-маленькая девочка. Я по натуре буду женой-дочерью. Тебе нужна такая. У тебя нерастраченное чувство любви к детям. Поэтому ты станешь хорошим мужем-отцом, — вытирая слезы, произносила я.

— Так за чем дело стало? Мы созданы друг для друга! — Кирилл улыбнулся по-своему, одними губами.

— Это еще проверить надо! — покачала я головой.

— Сейчас проверим! — глаза Майдановского загорелись.

Приятно, что сегодня я пользуюсь таким успехом у мужчин. Кирилл на самом деле был по-отцовски заботлив. Никто ласковее него не раздевал меня. Он делал это медленно и эстетично. Что ж, сегодня по сюжету наша последняя встреча, мы должны устроить праздник любви друг другу…

Несмотря на полувековой возраст, его кожа сохранила юношескую эластичность. Чем мне нравилась близость с Майдановским, так это длинной прелюдией к каждому совокуплению. Очевидно, сказывались возрастные особенности моего партнера, его надо было разогревать долгим огнем страсти. Меня сводили с ума его долгие ласки, когда тобой овладевает только одна общая мысль: соединиться, соединиться, соединиться!

Мы любили друг друга как хотели и сколько хотели, делая это так неистово, словно нам на самом деле предстояло длительное расставание. Хотя только один Бог знает, что на самом деле нас ждет впереди…

Мы были ненасытны в этот вечер и стремились испить друг друга до дна. Апогеем нашего праздника стала любовь по-французски, только, в отличие от ее утреннего варианта, мы ласкали друг друга, и губы моего партнера нежно проникали туда, куда обычно стремится совершенно другая часть тела…

Наконец мы замерли в изнеможении на кровати, прижавшись друг к другу. Пора…

— Родной мой! Я хочу сделать тебе сюрприз! — прошептала я, глядя в его огромные глаза.

— Отвернуться? — спросил Кирилл.

— Да нет, подарки здесь… — я достала из прикроватной тумбочки пакет с рубашкой и галстуком и коробочку с ювелирным набором.

— Какая прелесть… — прошептал Майдановский, раскрыв коробочку. — У тебя хороший вкус.