Литмир - Электронная Библиотека
A
A

На колокольне забил, затрезвонил колокол, из распахнутых дверей церкви донесся утробный звук органа.

– Идем? – позвал нормандец.

– Идем.

Друзья еще вчера успели обсудить между собой этот вопрос: стоит ли православному христианину входить в католический храм? И, более того, принимать участие в мессе! Подумав, решили, что если надо, то стоит.

– Иезуиты вон, все делают, что им выгодно, – вспомнил вдруг Митрий. – А мы чем их хуже?

– Ладно. – Иван согласно кивнул. – Выполним приказ, вернемся домой, а там к отцу Паисию подадимся, в обитель Богородичную Тихвинскую. Ужо отпустит грехи.

– Да, – с ним согласился и Прохор. – Отец Паисий точно отпустит. Особенно как узнает, что мы тут, в сторонушке чужедальней, делали.

И тут вдруг оба – Иван и Прохор – вспомнили об одном человеке, очень дорогом для них человеке, оставшемся в далеком Тихвинском посаде. О Василиске, синеокой красавице деве с толстой темно-русой косою.

Иван вздохнул… Ах, когда еще придется свидеться? Да что там свидеться – обвенчаться да вместе жить!

Вздохнул и Прохор… Эх, Василиска, Василисушка… Предпочла ты другого, а меня братом своим назвала. Братом…

– Ну, так вы чего там? – дойдя до паперти, обернулся Жан-Поль.

И все четверо зашли в церковь.

Зал… Огромный, сводчатый, улетающий в небеса. Узкие окна, низенькие скамеечки, по правую руку – орган. А по обеим сторонам – мощные колонны и арки. И словно бы давило вокруг – слишком уж толстые стены, слишком уж узкие окна. Хотя высокий потолок со сходившимися наверху сводами вообще-то создавал впечатление определенной легкости. Только для этого нужно было задрать голову.

Повсюду толпились монахи, паломники, вот к алтарю прошел священник в парадных одеждах, вероятно, сам аббат. В белой кружевной рубахе – стихаре, в шитой серебром и золотом накидке – ризе, с перекрещенной на груди богато украшенной лентой – епитрахилью, на голове – четырехугольный берет черного бархата. Лицо довольно молодое, бритое, вполне приятное с виду, вот только взгляд… Черные бегающие глазки никак не гармонировали со всем остальным благонравным обликом аббата.

Жан-Поль, как добрый католик, молился, а вот его русские приятели слушали латинские слова молитв и песнопений вполуха, более поглощенные рассматриванием внутреннего убранства церкви и органа.

– Гляди-ко, – тихо шепнул Прохору Митрий. – Экая диковина!

– Тю, – отмахнулся кулачник. – У нас-то колокольный звон уж куда как благостнее!

– Да уж. – Митрий кивнул. – Это уж точно.

Едва дождавшись окончания мессы, друзья незаметно проскользнули в давно присмотренную Иваном дверь. Не в ту, что вела обратно на террасу. Взорам их внезапно открылся залитый солнцем дворик с зеленой, тщательно подстриженной травкой и двумя розовыми кустами. Друзья даже ахнули, не думая обнаружить подобное на такой высоте. И вот, поди ж ты… Со всех четырех сторон дворик окружала изящная галерея с тоненькими рядами колонн, выстроенная в каком-то мавританском стиле. Наверное, из галереи можно было попасть и во внутренние покои аббатства, правда, проверить это друзья не успели – к ним почти сразу же подошел какой-то монах или послушник– смуглолицый и очень молодой, вряд ли намного старше Митрия:

– Вы заблудились, господа?

– Нет, мы ищем гостевой зал, – тут же соврал Жан-Поль.

– А вам назначена аудиенция настоятелем? Если нет, то можете записаться на завтра, сегодня же, увы, отец Раймонд вас принять не сможет – дела. – Монах развел руками и напряженно ждал. Было хорошо заметно, что присутствие посторонних во внутреннем дворике аббатства ему не очень приятно. Впрочем, кому бы понравилось, если бы в его дом явились незваные гости?

– Что ж, мы, пожалуй, запишемся на завтра. Как это сделать?

– А вот здесь же, в церкви, у брата-секретаря. Пойдемте, я вас провожу.

Монах… или послушник?.. нет, судя по рясе, все-таки монах – положил на дорожку большие ножницы, которые до того держал за спиной.

Так он садовник! – догадался Иван. Теперь понятно, почему недоволен – бережет сад. Однако мы вовсе не похожи на садовых воров! И зачем же прятать сад от чужих глаз? Наоборот, надобно всем показывать, чтобы восхищались! А этот, вишь, явно недоволен, что мы сюда зашли. Странно.

Записавшись на прием к настоятелю, отцу Раймонду, друзья покинули аббатство точно таким же путем, как и пришли, – через террасу, лестницу, караульную.

– Наверное, у них здесь есть и более короткий путь вниз, – шагая позади всех, задумчиво пробормотал Митрий. – Не может того быть, чтобы не было.

Вернувшись в «Единорог», приятели первым делом хорошенько перекусили – жареная рыба, мясной бульон, пшеничные лепешки и – во множестве сыр, сыр, сыр, – после чего отправились в свою комнату – спать, больно уж утомились.

– Ну, что скажете? – растянувшись на узкой кровати, осведомился Митрий. – Я пока что-то никакого просвета не вижу. Садовник вот только какой-то слегка подозрительный…

– Ты тоже заметил? – Иван присел на край столика. – Ладно, пока бог с ним, с садовником, посмотрим других. Завтра мы с Жан-Полем отправимся на встречу с аббатом, вы же… вы же пошатайтесь по городку, посидите в тавернах, пообщайтесь с рыбаками, в общем, смотрите сами. Мы сейчас как рыбаки с сетью – что туда попадет, бог знает. Однако что-нибудь ведь попадет! Должно!

Друзья и сами не заметили, как уснули. Собственно, Жан-Поль давно уже храпел, пропустив всю беседу… которая все равно велась по-русски.

Глава 13

Забавы привратника

Злопамятна в делах и чувственна на ложе,

Охотница до тайн и сплетен погрязней,

В церквах поет она на хорах, и важней

Нет в мире для нее забот, чем вера Божья.

Робер де Монтескиу-Фезанзак. «Служанка-госпожа»
Июль 1604 г. Мон-Сен-Мишель

Иван и сам незаметно задремал вместе со всеми и вздрогнул лишь от легкого прикосновения чьей-то руки.

– Кто здесь? – Резко открыв глаза, он потянулся к висевшей на стене шпаге… и тут же тихонько рассмеялся. – А, это вы, мадемуазель Катерина!

Девушка зарделась:

– Прошу прощения, я вовсе не собиралась вас разбудить, хотела лишь отогнать муху, клянусь святой Катериной, моей покровительницей.

– Ну, не стоит предавать такое значение этому пустяку, мадемуазель, – широко улыбнулся Иван. – Право же, не стоит. К тому же я как раз намеревался вечером спуститься вниз – обещал ведь рассказать вам про дальние страны! А вы, небось, думали – забыл?

– Ой, что вы, что вы, милостивый государь, ничего я подобного и не думала. А рассказы ваши и впрямь послушаю с удовольствием. Дядюшка Шарль говорит – я от рождения такая любопытная!

– Так и я любопытен! – оглядываясь на спящих, шепнул юноша. – Давайте уж баш на баш, мадемуазель, – я вам расскажу про дальние страны, а вы мне – про все местные дела. Страсть как любопытно будет послушать. Лады?

– Лады! – усмехнулась девчонка. – Можно прямо сейчас и начать, пока посетителей мало… Тсс! Не здесь. Не будем мешать вашим друзьям, сударь. Лучше пойдемте… тут, рядом.

– С большим удовольствием, мадемуазель! – приложив руку к сердцу, галантно поклонился Иван.

Они спустились по лестнице вниз и, миновав общую залу, прошли черным ходом на задний двор – очень небольшой такой дворик, притулившийся к крепостной стене. Тем не менее в нем имелись уютная скамеечка, клумба с цветами и даже кусты сирени.

– Чудесное местечко! – Юноша всей грудью вдохнул аромат цветов. – Поистине маленький рай.

– Вам понравилось? Я очень рада.

Улыбнувшись, Катерина поправила на голове крахмальный чепец и, между прочим, пояснила, что это она самолично разбивала клумбы и садила цветы, только вот скамейку дядюшка Шарль сделал.

– Чудесно, чудесно, мадемуазель Катерина, – поклонился Иван. – Да и наряд ваш так соответствует всему этому – иве, сирени, цветам.

41
{"b":"88331","o":1}