Нет, не соскучился, тут другое…

– Ну, Иване, знаешь, кого я только что видел?

– И кого же? Хорошо б, конечно, Жан-Поля.

– Увы, не его. Мари-Анж! Ну, помнишь ту самую девку, что так ловко нас окрутила почти на полсотни ливров?

– И не на полсотни, а что-то около двадцати, – усмехнулся Иван. – Ну да, помню. Хитренькая такая девица.

– Вот-вот, и я о том же – хитрая!

– Постой… – Иван напрягся. – Уж не хочешь ли ты сказать…

– Именно! – радостно воскликнул отрок. – Мари-Анж – это именно та, кто нам нужна! И нечего искать всяких там веселых девиц – тот еще вопрос, справятся ли. А эта уж точно – справится!

– Да, но захочет ли? И наверняка ей придется заплатить…

– Думаю, что не очень много. Так привести ее? Во-он она, на углу, в красной юбке.

– Веди!

Иван присмотрелся и в самом деле увидал на углу Гран-рю и небольшого проулка стройную девушку в длинной красной юбке с рюшами, кружевной белой рубашке с расписным жилетом и деревянных сабо. Увидев подбежавшего Митьку, девчонка дернулась, но не убежала, а вроде бы стала довольно мирно беседовать… Ну, надо же – засмеялась. Ага, идут…

– Добрый день, месье Иван, – с улыбкой приветствовала девушка. Светлые волосы, голубые глаза, приветливое симпатичное личико, носик такой… как на Руси – курносенький. И не скажешь, что аферистка!

Иван слегка поклонился:

– Бон жур, Мари-Анж.

– Ой, вы меня тоже помните, месье?!

Забудешь тебя, как же! Именно так и хотел ответить Иван, но сдержался – вообще, никогда не следовало обижаться на девушек, тем более – на таких миленьких.

– Рады, очень рады встретить тебя.

– В самом деле? – Девчонка вздернула носик. – С чего бы это? Уж не хотите ли сдать меня господину королевскому прокурору?

– Конечно же нет, Мари-Анж. Просто у нас к тебе есть одно важное дело.

– Дело? Ах, да, Ми-ти тоже что-то такое толковал, верно, Ми-ти?

Митька кивнул. А улыбался-то – словно маму родную встретил! Ой, нечистое дело…

Иван оглянулся по сторонам и заговорщически подмигнул:

– Не найдется ли у тебя для нас дней трех-пяти?

Мари-Анж задумалась:

– Ну, не знаю… А зачем?

– Кое в чем помочь. Проучить одну дурную старуху.

– Вон оно что…

– Разумеется, не бесплатно.

Девчонка неожиданно расхохоталась:

– Вот те раз! А я-то думала – где раздобыть хотя бы пару су? Вовремя мы с вами встретились.

Быстро спрятав улыбку, Мари-Анж перешла на деловой тон:

– Может, лучше пойдем куда-нибудь? Обсудим и дело, и размер оплаты. А то торчим здесь, у всех на виду, словно копна навоза.

– Верно, нечего тут стоять! Идем.

– Только подождите малость – сбегаю, предупрежу своих.

Выслушав пришедшую в головы друзей идею, Мари-Анж пришла в полный восторг и хохотала так, что у Ивана возникли нешуточные опасения о ее здоровье.

– Нечего сказать, здорово придумали! – сквозь смех восторженно кричала девчонка. – Черти вы, настоящие черти. Как там в сказке-то? Вирлуве!

– Ну вот, – переглянувшись с Митрием, Иван довольно потер руки. – Теперь переговорим с Прохором насчет его пассии – она в нашем деле тоже потребуется, – и все, можно действовать.

– Золотые слова, Иване!

Следующий день – день святого Бенуа – неожиданно выдался дождливым. Затянутое низкими серыми тучами небо истекало мелким дождем, холодным и мерзким, над реками – Орном, Одоном и Одоньком – клубился туман. Редкие прохожие старались побыстрее закончить свои дела и оказаться дома, а еще лучше – в какой-нибудь веселой таверне, со стаканчиком подогретого вина в компании добрых друзей. Даже рынок – и тот был полупуст, а уж про западную окраину города – у церкви Святого Гийома, что рядом с женским аббатством, – и говорить нечего. Пусто, как в кружке у запойного пьяницы!

– Ох-хо-хо, – откашлявшись, протянула настоятельница аббатства матушка Женевьева. – Грехи наши тяжкие, помоги, Пресвятая Дева и святой Бенуа.

Поднявшись с неудобного высокого кресла, она поправила сутану и подошла к окну, за тусклыми стеклами которого уныло лил дождь. Вообще-то погода ее обычно не трогала, но только не в такой день. Особый был сегодня денек, специально выделенный для мирян, которые раз в месяц, одиннадцатого июля, в день святого Бенуа, могли приходить к матушке-настоятельнице с различного рода просьбами. Естественно, речь шла только о женщинах, добрых прихожанках церкви Святого Гийома или соседней церкви Святой Троицы. Иногда кто-то приходил с просьбами, в общем-то, дурацкими – помолиться за здоровье мужа или еще с чем-нибудь подобным. Настоящего дела не было! А ведь именно к нему, к настоящему делу, аббатиса давно уже была готова, так сказать, морально и теоретически – прочитав уйму книг по изгнанию из людей дьявола. Она знала, конечно, что многие над ней почти открыто насмехаются, но терпела, свято веря, что наконец настанет когда-нибудь день… И каждый месяц – в день святого Бенуа, да и не только в этот – ждала.

Дождь расстроил настоятельницу, она по опыту знала – в такую погоду мало кто явится, скорее всего – вообще никто.

Приоткрылась дверь, сырым сквозняком обдуло ноги. Аббатиса обернулась. Лидия. Так, кажется, зовут эту послушницу. Ишь, стоит, глаз поднять не смея. Еще бы, уж, поди, рассказали про крутой характер настоятельницы.

Матушка Женевьева хорошо знала, что в обители ее недолюбливают, а многие так и откровенно боятся. И правильно! Коль пришли в монастырь – так жить должны по его уставу, а нет – так вон Бог, а вон – порог. Строга была настоятельница, строга аж до злости и далеко не всегда справедлива. Бог не дал ей особой красоты, но то и к лучшему – высокая, худая, с длинным, высохшим, словно череп, лицом и крючковатым носом, матушка аббатиса, конечно, производила впечатление. Как поведет носом, как зыркнет! Недаром Орлицей прозвали!

– Что стоишь, сестра? Входи.

Гулкий голос настоятельницы угас под высокими сводами.

Послушница вошла, поклонилась:

– К вам посетительница, матушка.

– Посетительница? – Матушка Женевьева поспешила скрыть радость, не к лицу ей радоваться, не кто-нибудь – аббатиса! – И кто она?

– Говорит – Жермена, зеленщица с рю Нев.

– Рю Нев? Это, кажется, на Иль-Сен-Жан, не так ли?

– Так, матушка.

– Зеленщица… ты ее знаешь, сестра?

– Знаю. Добрая христианка.

– Что же ее сюда привело? – Аббатиса на миг задумалась, потом резко махнула рукой. – Ну да не будем гадать. Зови!

Посетительница оказалась довольно молодой миловидной женщиной с синими большими глазами. Впрочем, она прятала взгляд, что и понятно – в таком-то месте. Жермена Салье, вдова. Зеленщица. Что ж, не всем же быть клириками и дворянами, не всем воевать и молиться, надо кому-то и торговать, и работать.

– Что у тебя случилось, сестра во Христе?

– Не знаю, как и сказать…

– Говори, сестра, не бойся. Для того ведь и пришла.

– Не со мной… С моей дальней родственницей. Она недавно приехала к моему… к моему кузену из деревни. Падает, заговаривается, иногда бросается на людей – потом сама ничего не помнит.

– Так-так, – задумчиво промолвила аббатиса. – Она что-нибудь выкрикивает, когда… ну, когда буйствует?

– Ох, выкрикивает, матушка. Одно только слово и кричит: Вирлуве!

– Как ты сказала, сестра? – Настоятельница подалась вперед.

– Вирлуве, матушка.

– Вирлуве… – Аббатиса тихо ликовала в душе. – А знаешь ли ты, сестра, что означает это слово?

– Догадываюсь… Боюсь признаться, матушка. В одной детской сказке…

– Ты правильно догадалась, сестра! Вирлуве – одно из имен дьявола!

– О, святой Николай! – Посетительница мелко перекрестилась.

– Не печалься, сестра, – как можно любезнее улыбнулась настоятельница. – Я помогу тебе в твоем горе!

– Да хранит тебя Иисус, матушка.

В помещении было довольно темно, лишь, чуть разгоняя ночь, теплились по углам свечи, расставленные именно так, как указала матушка Женевьева. На узком ложе, посередине комнаты, связанная шелковыми веревками, лежала страждущая – одержимая бесом девушка. Да, похоже, именно одним бесом – ибо уже выкрикнула одно только имя: Вирлуве. И тем не менее все равно, лучше считать, что бесов в ней несколько. Лучше ошибиться в эту сторону, чем в иную.