— Ёёёёё, — протянула она, глядя на стол. Стол ломился от еды и от всех этих «вкусняшек» исходил такой амбре, что не возможно было стоять рядом. Эля отошла подальше и постаралась дышать ртом. Но даже запах тухлятины не отбил чувство голода молодого организма.

И тут девушка вспомнила про свои пирожки, оставленные на утро. Оглядевшись вокруг девушка не нашла стул или чего-то подходящего для сидения и устроилась на полу. «Юбка будет грязная», — с досадой подумала Эля и вынула из сумки свёрток. Пирожки были чёрствые, но она была и этому рада.

Они были съедены в мгновенье ока и не утолили аппетит, а только раззадорили его. Эля вздохнула. Это была самая тяжёлая ночь в её жизни. Да и могло ли быть до сна? Не прекращающийся шорох грызунов, топот над головой, перекатывание чего-то тяжёлого снизу и множество других не менее мерзких шумов.

«Господи, — думала Эля, — если ты меня слышишь, а Бог не может не слышать, забери меня отсюда. Верю, Господи в твоё могущество»

Из коридора донеслись приближающиеся шаги. «Опять тащится», — обречённо подумала девушка. Неловко и устало она поднялась на негнущиеся ноги, поправила на талии юбку, провела по ней ладонями для того, чтобы стряхнуть налипший сор и поправила на себе блузку … дешёвую блузку, которая ещё вчера казалась новой …

«Капитан» вошёл и … вновь удивил: это был тот же самый персонаж — те же самые черты, та же манера держаться и тот же голос. Но в этот раз он был более молодой и полный. Одежда на нём была уже другая — более яркая и бо̍̍льшего размера. И ни одной морщины, казалось, что подкожный жир на рыхлом лице с обвисшими как у бульдога щеками выровнял всё. А ещё Эле показалось, что теперь уже бывший «сморчок» со вчерашнего дня ещё немного подрос. Он стал немного выше ростом.

— Ну что? Готова к ласкам? Не забывай: Он тебя здесь не услышит, — весело сказал вошедший.

Эля молчала, ей казалось, что лучше не «цепляться с ним языком». Не отвечать на вопросы, не вступать в пререкания. Да и зачем с ним пререкаться? — всё равно ничего не докажешь! Зачем отвечать на вопросы? Вопросы все риторические и никакие ответы её положения здесь не улучшат.

— Я знал, что ты станешь покладистой, — с явным разочарованием сказал «капитан». Нехотя он стал расстёгивать сюртук.

Эля, как и вчера, юркнула за стол, а «капитан» разразился злорадным смехом. Едва девушка успела моргнуть глазами — большой, тяжёлый стол с толстыми ножками уже летел сторону. Эля в мгновенье ока … или ей так показалось? — влезла на низкую тумбочку, а с неё уже на более высокий шкафчик.

«Капитан» же не спеша подошёл к шкафу и радостно посмотрел снизу вверх в её глаза. И вот она вновь встретилась с ним взглядом. Нет — в прошлый раз не показалось! Не отрываясь, она смотрела в его огненные глаза и не могла даже моргнуть — страх сковал всё её тело, она просто не могла пошевелиться.

— Попалась, голубушка! Уже не вылетишь из клетки.

А в голове прозвучал голос: «Я тебя и после смерти буду мучить».

И Эля поверила: она действительно попалась. Теперь её доля будет горше самой горькой. Она уже обессилена и больше не в состоянии сопротивляться ему. Ей осталось только ждать, пока он не убьёт её точно так же, как и Альбину.

…Эля никогда не могла похвастаться обилием подруг. Но, тем не менее в подруги она всегда выбирала тех девочек, кто был старше её … конечно из тех кто согласен был с ней дружить. И вот теперь перед её лицом промелькнуло и исчезло воспоминание то самое ночное воспоминание, посетившее её этой жуткой ночью — тот разговор о том, что произошло с Европой между Алёной и её подругой. Разговор, в котором они смаковали несчастье, произошедшее с, в тот момент, пока ещё не знакомой ей девушкой по имени Европа. Тот подслушанный ею разговор и злорадное обсуждение чужого несчастья и эта мерзкая фраза: «Её никто не заставлял отращивать такие дойки…»

В жизни Эли никогда не было такого эпизода как абьюз, которого она боялась с того памятного и так поразившего её разговора. Не было в её жизни и соития по обоюдному желанию, и в свои 16 лет она сохраняла невинность. Однако наслушавшись рассказов о том, как это бывает, очень боялась перспективы быть изнасилованной. После Алёны, так легко рассуждавшей на эти темы, Эля дружила с другой девочкой. И этой девочкой … была Европа. Та самая Европа, которую «никто не просил отращивать такие дойки» и которая была «сучкой», на которую «кобель не вскочит пока не захочет». С Европой она познакомилась через пару лет, и хоть, на тот момент, её новая подруга и носила такое редкое имя, о том что это та самая Европа, Эля узнала гораздо позже. И знакомились они не посредством Алёны.

Общение девушек было приятно им обоим и в скором времени переросло в дружбу. Однажды Европа разоткровенничалась и в красках рассказала Эле каково это — когда тебя насилуют. В этом рассказе больше всего её поразили не слова о том, что кровь хлещет как из крана, а рассказ о том какие были ощущения при этом. «Боль была такая бут-то тебя на деревянный кол одевают» — говорила Европа.

«А ведь тогда Европка, по её словам, тоже была не в состоянии сопротивляться. Но это и понятно: её перед изнасилованием долго избивали» — Элю к действительности вернуло ощущение полёта. Видя, что к ней приближается пол, девушка напряглась и ушиб был чувствительный, но не столь силён. Хотя бы кости остались целы. Это «капитан», увидел что она снова вялая — решил её «взбодрить» и, потянув её за ногу, скинул со шкафа.

Склонившись над ней, он глумливо ухмылялся, а Элю просто передёргивало от омерзения. Его мерзкая щекастая рожа стала ближе. Появилось стойкое ощущение схватить топор и отрубить себе ногу только потому, что он прикасался к ней. Эля хотела податься назад, но тело вновь не слушалось её, волна всепоглощающего страха лишило её способности двигаться.

И вдруг, прямо на глазах Эли обряженное в маскарадный костюм капитана немного увеличилось в размерах. Как на видео в режиме перемотки вперёд. Тот, кто раньше был сморчком, потом за одну ночь стал более чем упитанным и вытянулся в росте, хотя уже давно не молод, не только прямо здесь и сейчас вновь растолстел, он и ростом снова увеличился. «Капитан» стал просто огромным. Эля смотрела на него молча, и вдруг поймала себя на ощущении, что её нижняя челюсть висит, а рот открыт.

Мерзкая ухмылка пришельца стала ещё и довольней — он получал удовольствие от происходящего. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но тихий стук помешал ему озвучить заготовленную тираду.

Тихий стук повторился. И донёсся он со стороны иллюминатора. Так и закрыв рот, «капитан» не поворачивая головы, бросил косой взгляд в ту стороны. И даже немного уменьшился в размерах и самодовольное выражение лица как рукой сняло. «Сморчок испугался» — отметила Эля. Временный паралич прошёл, и она тоже посмотрела в сторону иллюминатора.

Мутное стекло мешало хорошо рассмотреть то, что белело снаружи, но силуэт ни с чем нельзя было спутать: в стекло стучал белый голубь.

«Голубь!» — радостно подумала девушка и сильная затрещина, обжегши лицо, опрокинула её навзничь. «Капитан» выпрямился и подошёл к распростёртой на полу Эле, казалось ещё чуть-чуть и он поставит ногу ей на грудь.

— Я кажется уже сказал, что Он тебе не поможет! — громовым голосом пророкотал он.

Стук по стеклу повторился. Вдруг пол каюты заходил ходуном, а над головой послышались крики и беготня тяжёлыми башмаками.

— Есть опасность наскочить на риф и поэтому дела меня зовут. Однако, скоро я вернусь и мы продолжим, — громко стуча каблуками, он широкими шагами вышел из каюты и захлопнул дверь. Звякнула задвижка.

Вставать не хотелось. Ошеломлённая девушка даже не отметила в мыслях, что рифов в реках не бывает. Рифы бывают в морях и океанах. Однако лежать на грязном, дощатом полу хотелось ещё меньше. Эля перевернулась на бок, а потом на живот. С трудом поднимаясь на локтях, потом вставая на четвереньки, она кряхтела и бурчала: