«Откуда взялся такой густой туман летом?»— удивлённо подумала она, за свои 16 лет, Эля не видела это природное явление именно летом, и весной и осенью — сколько хочешь, даже зимой бывали ледяные туманы, но чтобы летом! Да ещё и в такое жаркое лето как это?… От размышлений её отвлёк лёгкий звон из-за спины. Девушка оглянулась: по накрытому столу лазила огромная крыса, то одной, то другой лапой, а то и толстым хвостом она задевала то тарелку, то столовый прибор — из-за этого и появлялся звон.

«Гадкая тварь» — подумала девушка и вернулась к своим молитвам, на время забыв о хвостатой твари. Вообще она знала многие молитвы наизусть, но в данный момент не смогла вспомнить ни одной — и стала молиться своими словами, прося Бога помиловать. А между тем становилось всё холоднее и холоднее.

За спиной заскрипела дверь. Эля повернулась лицом к двери и спиной к иллюминатору. В каюту протиснулась сначала огромная шляпа, а потом её обладатель. Увидел «капитана» Эля не смогла справиться с изумлением. Тот, улыбаясь, наслаждался её реакцией. А удивляться было чему: «капитан» выглядел моложе и объёмнее. Его потемневшие впалые щёки стали чуть выпуклее и даже порозовели, морщины стали не столь глубоки и из глубоких рытвин превратились в мелкую сеточку. А одежда, при первой встрече висевшая как с чужого плеча теперь прекрасно сидела. Казалось, что он неделю провёл на усиленном питании, а между тем прошло всего несколько минут.

«Может это его младший брат, одетый так же?» — подумала Эля.

— Ну, что ж, красавица, раздевайся! — радостно сказал он.

— Я не в пальто, — сказала Эля, при том, что прекрасно поняла что он имеет ввиду. Она тут же юркнула за стол.

— Боюсь, что твоя жалкая одежонка помешает нашему соитию, — в его словах так и сквозило удовольствие.

— Я — не совершеннолетняя! — сказала Эля.

— Однако довольно развитая. И не слишком старая — самое оно! — он пошёл вокруг стола, она, не спуская с него глаз, тоже пошла вокруг стола с той же скоростью, не давая ему приблизиться к себе и стараясь не приблизиться самой.

— Насильственные действия в отношении несовершеннолетних караются законом.

— Ну, ты же никому не скажешь, — он хихикнул, — да и не сможешь этого сделать.

По спине Эли прошёл озноб. После последней его фразы можно было и не предлагать ему не портить один другому жизнь. А ведь она как раз открыла рот, собираясь сделать это предложение. «Капитан» дал понять, что не отпустит её отсюда. Никогда.

Вдруг он, как заправский акробат, перепрыгнул через стол, чтобы оказаться рядом с ней. Эля, которая была начеку, нырнула под стол и, быстро проползя по полу, вылезла из-под другого края стола.

— Ох, какая ты не уступчивая, — сказал капитан восхищённо, — Твоя подруга тоже была строптивая козочка. Вначале, — и он разразился зловещим смехом.

«Была?», — спросила сама себя Эля, — «Они её убили!»

Вдруг он нырнул под стол. А девушка вскочила на столешницу и остановилась: с какой стороны он выскочит? Она беспрестанно вертела головой. Наконец он медленно выпрямился. Эля соскочила на пол. Между ними снова был стол.

— С покладистыми — не интересно, — сказал он и снова стал вышагивать вдоль стола. Девушка тоже пошла, стараясь, чтобы стол был между ними.

— Что ж, надеюсь, в следующий раз будешь со мной ласковее. Угощайся, — капитан сделал приглашающий жест в сторону стола и, гордо подняв голову, вышел из каюты. Загремел засов.

Не шелохнувшись, Эля смотрела ему вслед. Какое-то движение привлекло внимание девушки. Она глянула вниз: спагетти на тарелке шевелились, это были длинные, толстые, белые черви. Какая мерзость.

— Хрм, — это неопределённое ворчание Эли больше напоминало хрип, чем хмыканье, которое она пыталась произнести. А хмыкать было чему: она точно помнила, что на этом столе абсолютно все тарелки были пусты … теперь здесь черви горкой. «Кстати, а где крыса и паук?» — Эля с интересом стала оглядываться, но ни первого «соседа», ни вторую она не увидела…

Время ползло как черепаха. Девушка то пыталась читать, но не могла сосредоточиться и, перечитав несколько раз одну и ту же страницу, но, так и не поняв её содержание, закрыла книгу; то вышагивала из угла в угол каюты, но быстро устала. Как сомнамбула Эля прошла в угол и села на пол, поджав под себя ноги и прижимая к себе сумку. Её обуял ужас.

Девушка пыталась держать себя в руках, но страх сковывал сердце и Эля тихонечко заскулила. Больше всего в жизни она боялась абьюза. Наслушавшись от подруги, пережившей это, о «прелестях» изнасилования — это и боль, кровь и унижение. Для себя она решила, что смерть лучше этого. Да и все девушки и женщины, пережившие подобное делились, что это гадко и противно. А ещё где-то Эля читала, что некоторые после абьюза переключали своё внимание с противоположного пола на свой, слышала о случаях, когда девушки не в силах смириться с произошедшим над ними насилием и кончали с собой.

Эле вспомнился эпизод: как-то она гуляла в соседнем дворе с подругой по имени Алёна, которая была старше её. Встретив свою знакомую, подруга с ней разговорилась, в то время как Эля, молча, стояла рядом и «навострила» уши.

— Ты слышала, что с Европкой произошло? — спросила знакомая Алёны, — Её изнасиловали, — при этом на её лице блуждала загадочная улыбка.

— Она сама виновата, — вынесла вердикт подруга Эли, — Её никто не просил отращивать такие дойки!

— «Сучка не захочет — кобель не вскочит», — с глубокомысленным выражением лица резюмировала та девушка разхожей фразой свой рассказ. Эля не стала спорить и доказывать, что нехорошо радоваться чужому несчастью. Но про себя подумала: «Интересно, как выглядит лицо того идиота, который придумал эту фразу».

… Когда знакомая подруги, имя которой так и осталось осталось для Эли неизвестным, ушла своей дорогой, Эля спросила подругу, что означает фраза «никто не просил отращивать такие дойки», ведь молочные железы вырастают так, как вырастают и иметь бюст по заказу не получится.

— Я просто так выразилась, — ответила Алёна …

Мысли Эли путались, не успев додумать о одном, она перескакивала на другое, но все мысли вертелись вокруг одной темы: абьюза…

А самым страшным было сексуальное рабство. Слушая исповеди несчастных через СМИ, Эля всегда сочувствовала девушкам, чьи лица на голубом экране или были затемнены или не попадали в кадр. Сидеть взаперти, ожидая, когда снова придёт мучитель и снова начнёт делать противно и гадко и так изо дня в день, изо дня в день. Месяц за месяцем, год за годом. Пока смерть не освободит. Лучше сразу смерть … Эле вспомнилась нашумевшая история, о которой рассказывали во всех новостях и обсуждали в ток-шоу: одна девушка провела в заточении в подвале 18 лет, а мучителем был её собственный отец.

Эля затряслась от ужаса: она такое пережить не сможет! 18 лет ежедневных изнасилований!

А тем временем через мутные стёкла вползла тьма и окутала всю каюту. Здесь тьма не была просто отсутствием света, она казалась осязаемой. В какой-то момент почудилось, что у неё множество лапок, которые жадно хватали девушку. Она то молилась, то плакала. От этой тьмы стало совсем жутко. Намного более жутко, чем этим ненастным днём. Девушка закрыла глаза. Незаметно для себя она забывалась тяжёлым, беспокойным сном. Снились ей кошмары, содержания которых она не помнила по пробуждении. Потом она снова засыпала, снова кошмары и снова пробуждения в ужасе. И снова молитвы и слёзы

Эта ночь была самая долгая и тяжёлая в жизни девушки. И когда тьма отступила под солнечными лучами, несмело проникавшими сквозь иллюминаторы в каюту, она была измучена донельзя.

Когда наступило утро, Эля чувствовала себя обессилевшей. Если снова войдёт этот в шляпе — она будет не в состоянии оказать сопротивление и будет полностью в его власти.

Положив свою сумку на пол, она встала на четвереньки, оторвала ладони от пола и с великим трудом поднялась на ноги, держась рукой за переборку. Ноги не гнулись и Эля прошла взад-вперёд по каюте. Ноги расходились. Ходьба помогла Эле прийти в себя. У неё проснулся аппетит, но о том, чтобы взять что-то со стола не могло быть и речи — так от него разило тухлятиной!