Версии в следовательской голове плодились быстрее, чем бактерии в прокисшем супе.

— Ладно, — раздосадовано сказал лейтенант, осознав, в какое великолепие он вляпался. — У убитой имелись другие поклонники? Бывшие мужья или сожители?

— Мы придерживались свободных отношений. Возможно, Рона с кем-то встречалась помимо меня.

— Бл... — с усилием оборванная нецензурщина превратилась в нейтральное. — О-хо-хо.

***

Избыток новостей и новых данных вылился в получасовой перерыв, больше нужный следователю, чем мне.

***

— Посмотрите, — представитель власти развернул монитор так, чтобы мне было удобно лицезреть изображение. — Вам будет полезно.

Дом Роны. Дверь закрыта, ничего необычного. Запись ведётся с улицы. Насколько смог определить — камера расположена на участке через дорогу. Качество картинки вполне приемлемое.

Вот подхожу я. Беззаботный, по внутренним ощущениям — абсолютно непохожий, посторонний человек со сходной внешностью. Но это — я, просто со стороны.

Двигаю рукой в области молоточка, переминаюсь с ноги на ногу — вот уж, никогда за собой подобного не замечал.

Шевелю плечами, как бы разминая их — тоже не помню.

Дверь открывается. Рону из-за моей фигуры видно плохо, только голову. Она шевелит губами.

— Обратите внимание, — следователь ставит запись на паузу, наводит курсор чуть левее моей головы. — Что вы видите?

Присматриваюсь в расплывчатое тёмное пятно, отмеченное стрелочкой. Недоумеваю.

— Клякса.

Изображение увеличивается, превращая невнятную темноту в пистолетный ствол, направленный в спину женщины. Или мне в голову — так и не разберёшь.

И тут лейтенант решил похвастаться тем, что знаком с различными типами камер и умеет обрабатывать видеоизображение без привлечения экспертов. По его заверению, съёмка велась одновременно по нескольким каналам с разными световыми фильтрами, в том числе, отсекая помехи от фонарей освещения. С фильтров хвастовство перекочевало на вмонтированные под объектив инфракрасные прожекторы, далее наступил черёд вспомогательных датчиков.

Говорил он с жаром, увлечённо, как о любимом хобби, пересыпая речь техническими терминами. А после, посчитав демонстрацию профессионализма достаточной, начал давить:

— На вас направлено оружие, о котором вы ранее забыли упомянуть. Как вы объясните это обстоятельство?

— Я его не заметил. Честное слово. Смотрел на Рону. Она выглядела очень... даже не знаю, как сказать. Морально раздавленной, что ли.

— Допустим... — оппонент вроде как идёт на попятную, и тут же опровергает впечатление, пробуя наседать чёткостью рассуждений. — Но в моей голове плохо укладывается тот факт, что вы проморгали вооружённого человека. Согласно план-схемы дома, расстояние между вами составляло около девяти-десяти метров по прямой. Камера, расположенная на другой стороне улицы, увидела, а вы — нет?

Напрягаю извилины, даже морщусь от усердия — нет, ничего такого. Отчётливо помню руку с пистолетом, смазано — как бежал через чужие лужайки. Помню глаза женщины... До конца своих дней буду их помнить.

И больше ничего.

— Да на Рону я смотрел, а не по сторонам! Тем более, в гостиной свет был потушен.

— Что же, — произносит коп нейтрально. — Смотрим дальше.

Воспроизведение продолжается. Из-за двери появляется рука в перчатке с замеченным мной пистолетом, толкает женщину в плечо.

Её рот замирает в беззвучном крике.

Рона делает непроизвольный шаг в сторону, до последнего стремясь удержать равновесие при помощи рук. Рукава халата взлетают, будто крылья, на мгновение перекрывая верхнюю часть дверного проёма.

Крупная, на фоне Роны — почти огромная мужская фигура, в тёмной одежде и маске, начинает выскакивать из спрятанного от камеры пространства.

Сбитый с прицела пистолет скрыт за моим рванувшим вправо телом... Ага, появился.

Невидимая сила выдёргивает Рону куда-то в сторону кухни. Она падает, в дверном проёме хорошо видны ноги в домашних тапочках. Ещё преступник?

Обозначающая пистолет точка смещается вниз — неизвестный опускает пистолет, осознав, что целиться больше не в кого.

Ноги, дёрнувшись, рывком исчезают из проёма. Дверь закрывается от мощного пинка.

Конец фильма.

— Она вас спасла, — говорит следователь, проделывая обратные манипуляции с монитором. — Позволила вам убежать. А сама погибла. Думаете, совпадение?

Я ему чуть в рожу не двинул за цинизм.

— Совпадение в чём?!

— Вы приехали после долгой разлуки, и произошло убийство.

Выдав эту тираду, коп и сам понял, что получилось некрасиво. Он захлопнул пасть, пожевал губами, с излишним рвением забарабанил по клавиатуре.

Но работа есть работа, и никто не сказал, что все вопросы обязаны мне нравиться.

— Как считаете, какие предпосылки заставили убитую написать вам сообщение, а не звонить?

Совсем уж кретином прикидываться опасно, надо что-то говорить, желательно, связное.

— Рону заставили написать, опасаясь, что в случае звонка она попросит о помощи.

— Я тоже так думаю. Что вы можете сказать о поведении неизвестных в доме?

— Стояли, ждали. Устроили засаду.

— Не просто засаду, а хотели вас взять живым! — следователь для убедительности шлёпнул ладонью по столу. — Только этим объясняется то, что вас не застрелили сразу, едва открылась дверь.

С очевидным следует соглашаться полностью. Или частично.

— Хотели бы застрелить — шлёпнули бы на улице.

От этих слов лейтенант внезапно обиделся:

— Вы недооцениваете работу полиции. Умышленное убийство на улицах нашего города — прямой путь в тюрьму! Слишком много вложено в безопасность и в заботу о жителях. У нас, простите, такая публика проживает!.. — торжественно поднятый вверх указательный палец как бы символизировал высоту социального статуса курортных обывателей. — Приходится соответствовать. Пуля ещё долететь не успеет, а тревога уже сработает!

— Тогда кто убил Рону?

От этого простенького вопроса он сдулся.

— Её застрелили в доме, за дверями, предварительно отключив все охранные системы, — звучало недовольно, точно лейтенанту приходилось отвечать за чужие промахи. — И я вам про нашу систему защиты правопорядка сообщил не затем, чтобы похвастаться. Дело в другом... Преступники не погнались за вами и не стали палить вслед потому, что понимали последствия. Они посчитали более разумным отказаться от преследования. Улавливаете, куда я клоню?

— Придут снова. Подготовятся лучше. Рисковать не будут, всё сделают наверняка.

— Вполне вероятно. Поэтому я и пытаюсь выстроить с вами доверительные отношения. Чем быстрее вы всё расскажете, тем быстрее мы их задержим.

... И так по кругу. До самого утра.

***

Копы отвязались от меня ближе к обеду, да и то, когда я, устав от бесконечной трепотни о случившемся, начал требовать положенного по закону адвоката.

До этого обходились без процессуальных условностей. В городе имелся всего один защитник прав с лицензией, из-за чего мне предложили провести «дружескую беседу», отложив процессуальные формальности. Адвокат, видите ли, имел обыкновение спать по ночам и очень не любил, когда его будят.

Я не возражал. Тем более, бесплатный представитель моих интересов будет, преимущественно, бесплатный, а не представитель интересов. Статист, отрабатывающий общественную повинность без толики заинтересованности. А для настоящего адвоката пока рано. Полиция вела себя корректно, обвинения не выдвигала.

Внимательно изучив довольно объективный протокол, составленный следователем, подписал.

— Вы остановились в хостеле? — закрывая файл с документом, поинтересовался представитель власти.

— Верно.

— Попрошу вас не покидать город. Возможно, появится необходимость в нашей повторной встрече.