— Выздоравливает, — философски ответил агент. — Контактен.

— Приемлемо. Обязательно задействуй этого малого. Когда — сам определишься. Но не затягивай.

— Ясно. По остальным солдатам Федерации... Пришёл ответ из военной разведки. Нашлись. Сидят в закрытой тюрьме на территории армейского учебно-тренировочного центра. Фамилии и имена не известны, однако через несколько суток после подрыва маяка туда привезли группу людей, по численности сходную с количеством выживших.

Хозяину кабинета немедленно захотелось украсить задницу в коммуникаторе здоровенным поперечным шрамом. Работали, работали, и... пшик.

Похожие чувства переживал и Ллойс, держа их в себе. Выработанное спокойствие не треснуло, но изрядно продавилось. Требовался позитив:

— Доступа к ним нет, как и агентурных позиций. Я об этом в запросе особо уточнял.

— Или отказались сотрудничать, подсунув отписку, — развил вариативность комбинаций человек за столом.

Агент по особым поручениям вяло пожал плечами, как бы желая сказать: «А что я могу, при таких условиях?». Начальник его понял.

По существующему разделению полномочий КБР ориентировался больше на внутренние дела, чем на внешние. Армейская разведка — наоборот, отвечала за внешнюю сторону границы Розении, имея слабые позиции внутри страны. Это несовершенство порождало вредную бюрократию и межведомственные склоки, однако до откровенного саботажа организации не скатывались, разве что в мелочах. Слишком часто пересекались интересы, чтобы портить отношения.

Поди теперь, угадай, как сложилось на самом деле. То ли военные агента берегут, то ли действительно не могут.

— Оставь в прошлом, — посоветовал хозяин кабинета. — Данная карта больше не разыгрывается. В приоритете съёмки. Время поджимает. Начнём с интервью, как с костяка. Информационное мясо потом нарастим. О начале съёмок я договорился. Самое занятное, с умеренно-оппозиционным журналистом, обожающим неудобные вопросы. Из положительных качеств — он стопроцентный профессионал, знает меру и кое-чем обязан лично мне. Номер я тебе перешлю, дальше сам разберёшься.

— Мне забрать Маяка из четвёртой тюрьмы?

— И это тоже. Организуем перевод поближе, в столичную. Сегодня же свяжусь с Управлением по Исполнению Наказаний, пусть начинают готовиться. Или уговаривать на особое сопровождение?

— Если можно, на особое, — попросил агент. — Обычным этапом ему долго добираться. От недели до двух. С отдельно приставленным конвоем за пару суток доставят.

— Согласен. Выезжаешь сегодня. О результатах вербовки доложишь. Остальные детали в рабочем порядке. И напоминаю, начни с организации интервью. Журналист человек занятой. Созвонись, узнай его график, ну и так далее...

— Сделаю.

— Хорошо. Свободен.

Отдав последнее распоряжение, человек достал коммуникатор с требующей шрамирования задницей, немного подумал, и убрал обратно. Занятия по рисованию окончены. Пора приниматься за дела.

***

Попрощавшись, Ллойс вышел из кабинета, отстранённо размышляя о том, что ничего сверхъестественного в сдаче Маяка нет. Событие предсказуемое и логичное, с очень короткой предысторией.

Недавнее наступление, увенчавшееся освобождением значительного куска территории страны, способствовало активизации разработки карьера редкоземельных металлов, ранее находившегося на самой границе линии боевого соприкосновения. До этого знаменательного события владельцы эксплуатировали производственные мощности всего лишь на четверть, скаредно экономя на оборудовании и рабочих.

Агент Ллойс считал данный подход к вопросу абсолютно нормальным. Вкладываться по полной, когда в пешей доступности вражеские войска — глупость, граничащая с идиотизмом.

Теперь же, с изменением обстановки, добычу нужно наращивать. И если горнопроходческие комплексы можно изготовить самостоятельно, то управляющие блоки, способные идеально контролировать производственный цикл почти без человеческого вмешательства, делают только на заводах Федерации.

Без них придётся вкалывать по старинке, с низкой эффективностью и целой оравой дорогостоящих, высококвалифицированных механиков. А это прямые убытки, как и перевозка оборудования с других, действующих карьеров.

О прочих продуктах полувоенного назначения, таких, как процессоры или узлы систем связи, и говорить нечего. Подобный сортамент нужен всегда, особенно при ограничении внешних поставок.

Потому и подарили пленного бойца-инопланетника. Пожертвовали пешкой в угоду промышленности. Для правительственных экономистов карьер с процессорами важнее, чем игры спецслужб.

Неприятно это осознавать, но от реалий никуда не денешься. В верхах совершили, по-своему, мудрый поступок. Они отдали Маяка, взамен получат требуемое в самые сжатые сроки. Всем хорошо: резидент в зародыше гасит скандал с участием солдата, а склады пополняются остродефицитными деталями.

Выгодная сделка, а, главное, своевременная.

Резидент Федерации особа хоть и неофициальная, но всем прекрасно известная и весомая. Пребывая в статусе частного лица, де-факто она курирует множество направлений, защищая интересы своих работодателей. В частности — поставки из других миров. По щелчку её пальцев любой межпланетный контракт может быть заблокирован, выплаты приостановлены, а перечень разрешённых к ввозу товаров урезан без каких-либо пояснений. И наоборот, на что-то прикроют глаза, где-то пропустят лишний космический грузовик с ценным содержимым.

На эту тему ходила довольно умная шутка среди бизнесменов и причастных к госуправлению: «Что делать, если Федерация вдруг исчезла? Надо внимательно осмотреться и пересчитать содержимое карманов. Она где-то рядом, выжидает».

Отличное наблюдение.

Мысли вернулись к пленному.

Пятнадцать лет лишения свободы, доставшиеся Виту Самаду, впоследствии должны были стать предметом торга между КБР и осуждённым. Пошёл навстречу при записи фильма, сотрудничал в процессе — получи лакомство: пересмотр дела с понижением срока.

Разумеется, преподносилось бы это как величайшее одолжение, нехотя и с комментариями о неимоверных усилиях по уговорам судьи. На уровне подвига.

При умелом подходе — мощнейший стимул. И, в случае бывшего бойца «Титана», безотказный. При разработке плана по шантажу президента сопредельной державы изначально планировалось: если не получится договориться, то после общесетевого выхода фильма-расследования непременно бы последовало ток-шоу, устроенное главными пропагандистами ведущих телеканалов. В общих чертах намечалось общение с известными блогерами, цикл статей в сетевой прессе.

Никуда бы Самад не делся, ходил бы, отвечал и клялся в чём прикажут. Зря его, что ли, в четвёрку законопатили, под надзор матёрого служаки Пая? Там не сахар...

Сравнения тюремной жизни со сладким пришлось Ллойсу по душе, а схема вербовки Маяка выстроилась в изящную логическую линию, со всеми ключевыми поворотами и аргументами. Всё получится. Осуждённый пока не знает, что скоро ему в небеса. На том и сыграем!

Навестивший меня агент по особым поручениям Ллойс произвёл фурор в оранжевой среде. Чтобы первогодку предоставили свидание, неважно с кем — такого не помнили даже старожилы.

Иногда, как рассказывал До-До, случались запросы с воли по старым делам, но тюремщики предпочитали обходиться своими силами, самостоятельно допрашивая осужденных и отправляя ответы адресатам.

А тут — целое путешествие произошло. На глазах у всех, и никто бы не сказал, что не видел, как меня выводили из блока, как за мной зарывались двери, и как я вернулся обратно уже после вечерней прогулки, прожигаемый голодными до новостей взглядами оранжевых.

Непостижимым образом весь блок уже знал: ко мне приехали извне, из свободного мира. Как они это узнали, почему я почувствовал, что они знают — прямого ответа нет. Просто все всё поняли без слов, довольствуясь обострёнными в заточении чувствами. Здесь, вообще, любое событие воспринимается несколько иначе, чем на воле. Там — буднично, мимолётно, тут — ярко, на оголённых нервах, проходя через интуицию и подсознание.