— А если Глен промолчит? — пессимистично парировала Рона.

— Ну и что? Допустим, он встречался с Артуром. По опыту могу сказать — общение шло при конвое, без близких контактов. Там не тот случай, чтобы секретничать и предавать приветы.

— Слишком сложно. Давай поищем ещё кого-нибудь. Из той же Нанды.

— Вспомните, как мы расстались с «Титаном», — грустно ответил я, и сам начиная сомневаться в том, что наворотил. — Не стоит рисковать. Лучше пробовать издалека, ставя остальных перед фактом. Нам ведь требуется расшевелить высокие жопы, а не личную популярность раскручивать. НьюДания вообще в стороне. Им эта война до лампочки.

— Я боюсь за Арти, — на мгновение замявшись, озвучила свои опасения женщина. — Вдруг мы только навредим?

Резонно. Сам об этом размышлял.

— Он уже в тюрьме. Что ему ещё сделают? Убьют? Или накрутят пожизненное?

— Не знаю. Мне страшно.

Приехали... Ступор. У Роны эмоции перевесили логику. Ей нужно утешение и переложить на кого-нибудь ответственность за судьбу сына.

— Всё. Будет. Хорошо, — раздельно произношу я, неожиданно замечая в голосе схожесть с отцом. Он точно так же успокаивал маму, если на ту находила блажь колебаться и предаваться нерешительности по какому-нибудь поводу.

— А если Гленноу откажется встречаться? — сбивчиво вопросила женщина, но уже без былого трагизма.

— Начнём трепать чиновничьи нервы через другие сетевые каналы. Но я бы попытался убедить Глена. Тем более, сенсация у нас в рукаве. Дядюшка Чичух нужен всем, кто зарабатывает на сетевой популярности.

— Теперь я должна подумать, — изящно контурированные брови съехались к переносице, демонстрируя умственное напряжение. — Если хочешь, поспи на диване, в гостиной. Или визор посмотри. Вечером переберёшься в комнату Арти. Извини, не рассчитывала на гостей с ночёвкой. Надо её приготовить.

Мне оставалось лишь по-доброму улыбнуться. Рона — со мной. И мы оба это понимаем. Я знаю, что она примет, вернее, уже приняла мой план. Она знает, что я знаю. А отговорка про раздумья нужна для приличия, в угоду вечной женской причуде «томить» кавалера ожиданием.

От проживания в новом доме Психа я отказался. Мягко, но настойчиво.

Предпочёл заранее подобранный, очень дешёвый хостел недалеко от океанского берега. Казарменная обстановка, когда в комнате одновременно тусуется до полутора десятков человек и вокруг двухэтажные кровати, меня не пугала. Наоборот, радовала возможным обществом сверстников и новыми знакомствами. Одурел я после тюрьмы, к людям тянуло.

Имелась и другая причина, чтобы обменять новые простыни в комнате Психа на перегарно-пердящую братию хостела.

Неуютно мне было жить под одной крышей с Роной. Чувствовал я непонятную вину за то, что свободен и нахожусь здесь, в краю солнечных пляжей, а не сижу взаперти, изучая номер 119 на стене. От этого образовывалась внутренняя неловкость. Такая, позорная… будто на краже конфет поймался.

Мать товарища, надо признать, тоже не особо возражала против моего выбора. Предложила, конечно, но больше для приличия, чем действительно жаждала видеть в своих пенатах малознакомого парня.

— Как знаешь. Ты меня не стеснишь.

— Спасибо за предложение, но я лучше сам поживу. Так всем будет удобнее.

Она, признавая мою правоту, кивнула.

Ну а что? Навязываться в постояльцы, всей шкурой ощущая, что я здесь немножко лишний? Подстраиваться под чужой распорядок дня, сидеть сиднем в комнате или вечно согласовывать приходы и уходы? Так себе удовольствие.

К тому же, у женщины обязательно имеется личная жизнь, планы, определённые привычки, не терпящие постороннего внимания, возможно, приходящие в гости «милые» размером с двух меня. И память... Видит бойца Маяка, а он, сам того не желая, треплет ей душу, напоминая о сыне.

Связь уговорились держать по коммуникатору.

Пользуясь внезапным бездельем, я пропадал на пляже, флиртовал с девушками, и вообще, занимался тем, чем положено заниматься на курорте демобилизованному солдату Федерации в расцвете лет.

Впрочем, и в безделье имелись перерывы. Обеденное время, когда самая жара, тратилось на изучение рейтинговых блогеров и журналистов из лидерской сотни. Искал запасные варианты, способные заменить Гленноу в случае отказа. Некоторые кандидаты попадали в особый список, как наиболее подходящие для скандальных тем и способные управлять этим самым скандалом, превращая разовый сюжет в цикл неплохих передач.

Позвонила Рона на четвёртый день. Попросила зайти в гости «по нашему делу».

— Пришёл ответ от Глена, — с порога объявила она, одетая в полуофициальный костюм и наштукатуренная положенным слоем косметики. — Его помощница хочет со мной познакомиться. Прошу тебя, побудь рядом для моральной поддержки. Мало ли, что она спросит.

Чем я смогу поддержать, или как — осталось без разъяснений.

— Разумеется. Я же всю эту кашу заварил.

— Тогда проходи к окну. Я тебе стул поставила. Посидишь в сторонке, не мелькая перед камерой, послушаешь. Если что-то не понравится — подай знак. Вот так, — Рона важно, по полицейскому подняла ладонь вперёд, словно призывала остановиться.

Я повторил жест с ещё большей важностью, вызвав на её лице улыбку.

— Справляюсь?

— Справляешься. Звонок, — хозяйка дома мельком взглянула на экран коммуникатора, — через сорок минут. Предлагаю выпить по чашечке кофе, и рассаживаемся. У меня есть свежие сливки. Хочешь?

***

Рона умела быть интересной.

Данная способность проявилась во время общения с помощницей Глена, ответившей на наше письмо. Сначала та разговаривала с прохладцей, подозревая в маме Психа глупенькую хищницу, ищущую славы любой ценой, но понемногу её мнение изменилось.

Правильно поставленная речь, неброская и тщательно подобранная одежда, широчайший словарный запас — все эти мелочи синхронно превращали молодящуюся куклу в занятнейшего собеседника, а гротескная, секс-шопная внешность как-то отходила на задний план, смазывалась под магией слов.

Особенно маме Психа удавались ненавязчивость и лаконичность, в стиле того же журналиста. Не знаю, брала ли Рона в прошлом уроки актёрского мастерства или это природное женское умение, однако мне нравилось следить за ней.

Ухоженная, объективная, она внятно, без задержек отвечала на вопросы помощницы. Где требовалось — вздыхала, где надо — выражала скорбь, не позволяя себе показных эмоций или слёз, идущих вразрез с образом сильной женщины и любящей матери. Ни грамма фальши. Просто оболочка полностью уступила первенство содержимому.

Я смотрел на всё это от окна, сбоку, не попадая в зону действия видеосвязи, и с каждой секундой убеждался в правильности своего выбора. Хотелось вскочить и аплодировать стоя.

— Я передам господину Глену материалы нашей встречи, — заполнив какую-то анкету, помощница обозначила финал переговоров. — О результатах сообщу дополнительно.

— Разумеется, — Рона благодарно улыбнулась, деликатно не уточняя сроков. — Буду вам признательна.

Экран визора погас.

— Как я? — это уже мне.

— Прекрасно. Словно родились для шоу.

Комплименты, комплименты, и ещё раз комплименты. Женщины их обожают.

***

Повторно помощница журналиста вышла на связь через день, сообщив о согласии ведущего встретиться с госпожой Бауэр. Прицепом шли базовый перечень вопросов, планируемых к освещению в интервью, согласование необходимых документов для подтверждения личности дядюшки Чичуха, обсуждение формы одежды и прочих деталей, от услуг визажиста до предпочтения минеральной воды на столе. Отдельно прислали контракт, но в нём ничего подозрительного не обнаружилось — документ являлся более регламентным, чем финансовым. Денег за участие Рона не просила.

Потом на связь вышел Гленноу, лично.

Место для встречи, по его предложению, выбрали нейтральное, арендовав частную студию в столице НьюДании. Ближе ничего подходящего не нашлось, да и добираться журналисту не близко — через половину континента. Мама Психа тоже не возражала против смены обстановки, желая развеяться и проведать приличные магазины женской одежды.