Вариантов что писать было уйма, и пока не взгромоздила тяжелый меч себе на плечо, их было ещё больше. Чуть шатаясь под тяжестью меча, с трудом начала выводить вполне резонную просьбу, чтобы меня отпустили. «Отпустите» на языке монстров оказалось куда проще писать, чем на моем. Всего четыре символа, но я запыхалась, пока их выводила и под конец, вонзив меч в землю, оперлась на него, тяжело дыша. Великан и любопытная детвора с интересом осмотрели моё художество на песке с неприкрытым удивлением. Затем рыжий великан схватил меня за правую руку и разжал пальцы, осматривая ладонь. Он что-то неуверенно рявкнул и отпустил, ногой стирая мою просьбу. Да, надеяться на иное не было смысла, но все же я надеялась. Ладно, будем красноречивее. Для этой надписи надо было задействовать почти весь берег, и только где-то в середине, когда спина уже конкретно так болела, подумала, что и пальцем можно было написать или палкой. «Я не враг, отпустите». – Написала на их языке.

Великан в свою очередь осмотрел меня, а затем вернулся к монстру и указал на него секирой.

– Арталси Гу Ре – син, – со злобой прогрохотал великан, так что некоторые дети за ним повторили с ненавистью, смотря на бессознательного монстра.

Они его, что ли, убить хотят? Чему этот проклятый великан учит детей? И какого чёрта монстр проиграл мальчишкам с дудкой?! Мне за него даже стыдно, тоже мне, сильный воин!

Дальше великан перевел секиру на меня и спросил со злобой:

– Син Ре син – нисар?

– Я не понимаю! – зло кричу, потому что даже держать меч монстра очень тяжело, а не то, что им писать.

Оружие совсем недалеко от моего лица как-то тоже не способствует смекалке, но я стараюсь. Оборачиваюсь на свою надпись и, показав на слово «враг» на их языке, произношу:

– Син?

Великан кивнул, подтверждая мою догадку. Значит «син» – это враг по-нашему. Как там великан сказал? Син Ре Син – нисар? «Ре» – слово или словосочетание, которое раньше слышала от монстра, что может означать «моя» или что-то похожее по смыслу. Напоминает все это присказку: враг моего врага – друг?

– Нисар? – неуверенно отвечаю великану, надеясь, что угадала.

Рыжий великан одобрительно кивает и наконец-то опускает секиру, отчего невольно с облегчением вздыхаю. Но стоило мне расслабиться, как он поворачивается к монстру и заносит секиру, чтобы снести ему голову. То, что произошло дальше и создало для меня кучу проблем. Мне стоило постоять в сторонке, но ощущение что у нас с монстром некая связь, а может ещё по какой причине… Короче, я сделала очередную глупость. Без понятия, как монстр так легко управляется с этой махиной, но у меня еле получилось ее поднять и отбить секиру великана. Хотя я сама в итоге чуть ли не отсекла монстру голову, отдернув меч в последний момент. Лезвие рассекло его волосы почти у самой головы, чуть не задев ее, и врезалось в землю. Смотрю на шикарные отрезанные волосы монстра и понимаю, что он меня убьет, и точно самолично обкорнает так же, как я сейчас его. Дрожащими руками поднимаю шикарные локоны из грязи и оборачиваюсь на великана.

– Нисар Ре син – син! – произносит он с гадкой ухмылкой.

«Друг моего врага – враг», – пафосно известил меня великан, взглядом давая понять, что сейчас нас убивать будет.

Вот надо было мне за него вступиться? До чего же я глупая! Сижу возле головы монстра на коленях в грязи и держу в руках пряди его шикарных волос, пока этот явно бессовестный серенький без сознания валяется. Какая бесславная смерть для меня – умереть с ним вместе. Какая бесславная смерть для него – пасть от руки ребенка и старика. Вот уверена, был бы он в сознании, без зазрения совести всех бы здесь поубивал, и меня в том числе. Монстр же, что с него взять…

– Нисар, Нари Ре, син – эти все слова явно не про меня, – говорю тихо, напоминая себе, что сегодня уже думала, что умру.

– Нари? – заинтересованно повторяет великан, но я не отвечаю.

Не хочу, чтобы последним, что увижу в жизни, было лицо монстра, потому смотрю на великана со смелостью, которой на самом деле у меня нет. Я просто устала, но все ещё очень хочу жить и увидеть сестер.

Великан опустился ко мне и, окунув руку в ил, коснулся моего лица грязными пальцами. Дергаюсь назад, но великан не отступает, а затем странно касается чуть ниже скулы, как будто пишет что-то на моем лице грязью.

– Нари син, – говорит так, словно дал мне только что имя, а затем поднимается и забрасывает секиру на плечо.

Пока я не понимаю, что вообще происходит, нас с монстром окружает детвора. Они что-то говорят, девочки трогают мои волосы, от этого я дергаюсь в испуге. Когда же великан что-то рявкнул, заметила, что детки-то почти своровали моего монстра и его меч. Просто взяли за руки и за ноги и тащат в лес, при том, что он совсем не пушинка.

– Эй, вы куда его тащите?! – обеспокоенно поднимаюсь на ноги и еле отбиваюсь от девочек, чтобы добраться до монстра.

Великан рявкнул на нас с детворой как раз, когда мы начали играть с ними в «перетягивание главнокомандующего». У меня даже почти получилось его перетянуть, но эти хитрые мальчишки отпустили, и из-за этого монстр меня уже во второй раз к земле придавил. Думаю, говорить о том, что дети бессовестно смеялись надо мной, не стоит, это и так понятно. Великан поднял монстра снова, в этот раз забросил себе на плечо, как игрушку и довольно противно захохотал, направляясь в лес. На берегу остались лишь я и десяток девчонок. Попятилась назад, чтобы сбежать, но воинственные девочки пригрозили мне оружием. Теперь у меня хоть есть маленькое объяснение для своей совести, что я пыталась сбежать, а мне не дали. Даже это жалкое оправдание лучше, чем вопрос: почему я на самом деле пошла следом за маячившей среди листвы неровно обчекрыженной головой монстра.

Странный лес, деревья, растительность. Из знакомого ни одной травки, кроме той фиолетовой, что у сереньких считается священной. Она растёт здесь под каждым кустом, как бурьян у нас. Будь на мне ледвижские тапочки, уже бы увязла в них в очень мягкой почве, больше похожей на болото. Даже земля словно другая, не черная и плодородная, а какая-то светло-коричневая. Никогда не видела ничего подобного, да и ощущаю себя странно. После всегда холодной Ледвиги здесь самый настоящий ад. Пот ручьем течет за шиворот, ил засох, и собственные волосы кажутся тяжелой ношей, как и зимнее ледвижское платье. Меня обступили девочки со всех сторон, так что, кажется, что защищают, а не дают убежать.

Мальчиков почти не видно, они передвигаются по деревьям, которые здесь просто огромны. Настолько большие, что даже не видно вверху неба, только бескрайняя зелень и порхающие по веткам, будто птицы, рыжие мальчишки. Наши дети так точно не могут, иногда они прыгают на добрых пять метров, если не больше.

Мы шли по этому лесу уже несколько часов, когда я поняла, почему было именно такое построение. Сначала стихли птички, которые всю дорогу донимали хоть и красивым, но надоедливым пением. В нашем лесу куда тише, здесь же все время кажется, что в каждом кусте, в ветках деревьев и даже в вязкой почве кто-то есть рядом. Чем дольше иду по лесу, тем сильнее кажется, что где-то видела подобное место. Но ведь это невозможно, где дома я могла видеть эти густые заросли и такой непривычный для глаза пейзаж?

В тот момент мне показалось, что один из мальчишек перепрыгнул с ветки на ветку прямо над моей головой, но как оказалось, я сильно ошиблась. Невысокая девочка, что шла передо мной, упала на землю с жутким криком, поваленная огромным животным, чем-то напоминающим большую кошку с черной шерстью и фиолетовыми пятнами и тремя пушистыми хвостами. Поднялся такой шум из криков детей, что его заглушил только рев зверя и хруст раздробленных костей, когда эта тварь пошла на меня, наступив на девочку в грязи. Великан что-то заревел и с деревьев на странную тварь посыпался град из стрел, который чудом не задел девочку на земле и меня. Животное отпрыгнуло в сторону, а на то место, где оно до этого было, приземлилась секира великана, чуть не отрезав мне ноги. Животное скрылось в густых зарослях, и на несколько мгновений все затаили дыхание, прислушиваясь и вглядываясь в заросли.