– Да я, наверное, свихнулся, – проговорил он еле слышно и отбросил оружие.

***

Меня выдернуло из воспоминания куда резче, чем раньше, голова даже закружилась. Хотя нет, показалось, оказывается, что это кто-то очень наглый и самоуверенный подмял меня под себя, повернув на спину. Прохладные губы крепко прижались к моим чем-то отдалённо напоминающим поцелуй, хотя у меня возникло стойкое ощущение, что меня буквально пытаются сожрать. Силы как-то неожиданно начали уходить, а когда я попыталась оттолкнуть его, у меня не получилось. Вслед за этим накатила такая слабость, что я по-настоящему испугалась, и тут же все прекратилось. Точнее прекратился поцелуй, ибо монстр стремительно выпрямил руки и посмотрел на меня так, словно впервые видит.

Его неумышленно укороченные волосы щекочут лицо, а сердце внезапно перешло с очень медленного ритма на бешеный. Хочу что-то сказать, наорать на него, но слабость такая, что даже губами шевелить тяжело. Зато монстр цветет и пахнет, темные круги под глазами пропали, мне даже показалось, что парочка шрамов тоже исчезли. Он смотрит на меня невидящим взглядом несколько мгновений, затем касается рукой места, куда попала игла и снова раздирает ее рукой.

Снова у него припадок что ли? Мне казалось, что слабость ужасная, но я все же как-то умудряюсь поднять руку, чтобы остановить, и он сразу ее ловит своей окровавленной рукой. Разворачивает мою ладонь и смотрит на нее непонятным для меня взглядом. Его что злит, что моя ладонь зажила? Вот же садист! Сжимает мою руку, переплетая наши пальцы, и я снова ощущаю от этого жеста себя лучше. Мне как будто вернули силы, которые на мгновение пропали после нашего очень странного «поцелуя».

Он отпускает мою руку, когда зло поджимаю губы, все ещё не зная, что сначала хочу с ним сделать: задушить, выцарапать глаза или отравить?

– Му Ре, – произносит он с ненавистью, все ещё нависая надо мной и одним взглядом пытаясь убить.

– Артал, – ничуть не уступаю ему в злости, при этом пытаюсь смотреть на него так же, как он смотрел на Маратика в видении.

Видимо мне ещё надо учиться этому жуткому взгляду, совсем на него не подействовал. Между бровей у него появилась морщинка, что с его шрамами смотрится, мягко говоря, смешно. Он мне чем-то напомнил снова нашу собаку, такой же забавный, когда злится. Что-то меня не туда клонит, сжала губы и челюсть, стараясь не смотреть на него, но это трудно, когда его лицо так близко. Может из-за этого у меня и не получился его злобный пугающий взгляд?

– Что ты опять натворила? – спросил он с таким нажимом, словно я тут враг народа номер один.

От такой наглости у меня даже рот открылся и закрылся.

– Я натворила?! – визгнула, ударив его по рукам, чтобы убрался от меня. – Это все ты виноват!

Увы, я добилась обратного эффекта: вместо того, чтобы оставить меня, он буквально на меня свалился. Главное свалился В БРОНЕ! На мне же просто платье, даже не броня, вот я и заорала, как резаная. Правда дело до порезов не дошло, он сразу поднялся и поднял меня на ноги, как куклу.

– Мы в тюрьме Ри Да Ри, – оглянулся он недовольно, будто и не замечая, какой он помятый. – Так что я спрашиваю: что ты опять натворила?!

Последнее он прокричал, явно ещё рассержен.

– Почему это я?! – кричу на него в ответ. – Это все ты виноват!

Он тяжело вздыхает ртом, на мгновение отводит взгляд, вроде пытается сдержаться.

– Виноват в чём? – говорит он нарочито спокойно. – В том, что не умер?

Его взгляд полон ненависти, он словно бьет меня по лицу, но я держу удар. Вот ещё, переживать из-за такого гада, как он! Пользоваться он мной будет! Только через мой труп, а точнее его!

– Да! – кричу на него из-за обиды, ненависти, из-за всего, что на меня свалилось в последние очень тяжелые дни, недели, годы…

Монстр резко делает ко мне шаг, поднимает руку, так что я зажмуриваюсь, решив, что ударит. Он толкнул меня на стену, его прохладная рука сжала мою шею, но не в попытке задушить.Да жизнь вообще никогда меня не баловала, но я старалась. Не унывала и двигалась дальше, доказывая себе каждый день, что не все потерянно, что обязательно все будет хорошо. И сейчас не стану унывать и плакать не буду, не достоин он моих слёз, никто не достоин! Сжимаю со всей силы губы и раскрываю широко глаза, останавливая такие глупые слёзы. Чего мне вообще расплакаться захотелось? Потому что он – придурок? Да сколько их таких, как он: тысячи, миллионы? По каждому, что ранит тебя, плакать глупо.

– Скажи это ещё раз, – требует монстр голосом, от которого у меня идут мурашки по спине.

Испуганно моргаю, и предательская слезинка стекает по щеке ему прямо на руку. Дергаюсь в попытке освободиться, но он прижимает к стене своим телом. Его голова где-то над моей, я же смотрю вниз, жмурюсь, стараясь справиться с эмоциями.

– Отпусти! – требую почти истерично, хватая его за запястья обеих рук руки на моей шее.

– Ты хочешь, чтобы я умер? – задает монстр вопрос таким уверенным голосом, будто точно знает на него ответ.

Да ещё этот взгляд, от которого то и дело выступают мурашки на спине. Я была права: все очень плохо заканчивается, когда мы остаемся наедине.

– Да! – отвечаю после запинки, смотря на него испуганно, чувствуя, как предательски громко стучит сердце в груди.

Он тут же отпустил мою шею, отступил на несколько шагов и улыбнулся, смотря куда-то в сторону. Эта улыбка вызвала какое-то странное щемящее чувство в груди, так что даже невольно схватилась за сердце. Какая-то она грустная и обреченная, куда хуже его ироничной и насмешливой улыбки, что я видела раньше. Можно подумать, этого было мало, он вдруг насупился и схватил себя за волосы. Все свои волосы ощупал и как глянет на меня, что я икать начала от страха.

– Это ик… случайно ик… получилось! – пискнула, в испуге прижимаясь к стенке.

Он смотрит на меня тяжелым взглядом, а затем отпускает свои волосы и со вздохом стирает грязь с лица. В этом жесте легко читается обреченность и то, что он почему-то смирился с фактом своей стрижки. Странно, я думала, что будет рвать и метать, я бы именно так и сделала, если бы мои волосы кто-то обрезал. Хотя он же мужик, они обычно о волосах не волнуются. Но все же, если подумать, у всех сереньких, которых я видела, были длинные и ухоженные волосы. Может у них там какой-то фетиш на этот счёт? Ладно, ставим монстру плюсик, пережил потерю довольно спокойно.

– Где мой клинок? – спрашивает, оглядевшись вокруг.

– Они его забрали, – сообщаю очевидное, с подозрением поглядывая на монстра из-под ресниц.

А чего это он меня убить не пытается? Нас же и поймали, когда он решил свести со мной счёты. Теперь же он успокоился, даже не угрожает. Что-то здесь не так, но пока не пойму, что конкретно. Монстр повернулся в мою сторону, проходится по мне взглядом, от которого чешется лицо.

– Кто приказал тебе убить меня? – спрашивает спокойно, с мастерством скрывая свой интерес.

– Приказал? – делаю большие глаза. – О чем это ты?

Невинно хлопаю глазами, пока он сверлит меня взглядом, но безуспешно: в дурочку я играю очень хорошо.

– Ты сказала, что у тебя не было выбора, – слегка наклоняет голову, словно изучает меня.

– Ну да, не было, – не отрицаю с глупым видом, равнодушно пожимая плечами.

Монстр прищурился, совсем скоро ему надоест вытаскивать у меня информацию по крупицам, и вот тогда явно в ход пойдет запугивание.

Помнится, он грозился пальцы отрезать, но здесь-то этого не сможет сделать.

– Я теряю терпение, – делает ко мне шаг, будто гипнотизируя своими черными глазами.

Улыбаюсь и совсем по-свойски хлопаю его по плечу.

– Да ты расслабься и наберись этого самого терпения, – нагло ухмыляюсь, пока он сбрасывает мою руку с плеча. – Нам здесь ещё непонятно сколько сидеть.

Он закрывает глаза на мгновение и расправляет плечи, что, учитывая, как он близко, можно расценивать как угрозу. Бочком двигаюсь в угол, чтобы обойти его, но он не дает, просто опёрся ладонью о стену возле моей головы.