— Как ты, отдохнула? — Гаяр подал ей руку ладонью вверх, предлагая опереться. — Надеюсь, комната тебя не шокировала. Кай, похоже, решил пыль в глаза пустить, нашел для тебя лучшую.

— Зачем? — она перевела взгляд с него на Кая.

— А почему нет? — с легким удивлением отозвался тот. — После всех злоключений вы заслуживаете хоть какой-то компенсации, а ведь это я так глупо вас выдернул. Ира, ты с нами? — протянул руку предсказательнице, повторяя жест Гаяра, так что в столовую они вошли двумя парами.

Дед уже был там, а с ним — госпожа Анериэ, и Гаяр тут же задался вопросом, почему. Вроде бы, прежде тот не таскал секретаршу на семейные обеды. Что-то изменилось в их отношениях за эти годы? Или хотел, что бы та посмотрела на Дею? Гаирэ и Анериэ вдвоем действительно могли дать девушке всеобъемлющую оценку.

На всякий случай он выпустил немного своей магии, успокаивая ее.

— Все хорошо, — слегка укоризненно сказала Дея.

— Прости. Не хочу, что бы ты нервничала.

— Не буду, — с легкой насмешкой пообещала она.

На самом деле обед в обществе Старшего Босса Отрелио мог заставить нервничать кого угодно. Но Дея не вполне понимала, куда попала, а дед сдерживал свою язвительность и больше смотрел и слушал, чем говорил. Отдал инициативу Каю и Анериэ, и те на удивление ловко раскрутили гостью на доверительный разговор. Скорее всего, Дея не была совсем откровенной, но вряд ли сама поняла, насколько много рассказала о себе — учитывая возможности семьи добывать информацию, опираясь на незначительные факты и случайные оговорки.

— Вы погостите у нас, — дед помедлил, что-то высчитывая в уме, — дней десять, пожалуй?

На самом деле это не было вопросом, скорее распоряжением, не предусматривающим возражений. Гаяр понимал, зачем, но поняла ли Дея? Он не вмешивался: прежде чем начинать борьбу за сердце девушки, неплохо бы убедиться, что та достаточно умна. Красота, магия, характер — это многое, но далеко не всё.

Дея задумалась на несколько мгновений. Вежливо склонила голову:

— Да, благодарю вас.

Принесли десерт. Гаяр смотрел на блюдо с сырными слойками, и в груди ворочался колючий жаркий ком. Любимое лакомство его детства точно не могло оказаться сегодня на столе случайно.

Гаирэ коснулась его руки, сказала тихо:

— Тебя ждали, Гай. Долго ждали и очень рады. Ешь, это для тебя.

И ей, той, что знала больше их с Каем детских секретов, чем любой другой, включая мать с отцом и деда, той, что покрывала их шалости, предсказывала удачи и неприятности и сама варила зелья, что бы залечить их царапины, он не смог сказать, как сказал Анериэ: «Я здесь в гостях». Он взял слойку, засунул в рот сразу половину, как в детстве, и захрустел, зажмурившись от удовольствия.

— Значит, сама себе ты гадать не можешь, — Гаирэ провела кончиками пальцев по ладони Деи — мягко, щекочуще. Так же, как делала это и сама Дея, прислушиваясь к чужим судьбам — едва касаясь, потому что на самом деле важны совсем не линии на ладони.

Они сидели в беседке в глубине сада, а беседка стояла на сваях в мелком, но широком пруду, и к ней вел единственный мостик, изогнутый плавной дугой. В зеленоватой воде лениво шевелили плавниками огромные зеркальные карпы, на поверхности у самой беседки цвели белые водяные лилии. Красиво, но Гаирэ выбрала это место, «потому что здесь никто не помешает секретничать».

— Это так обидно, — призналась Дея. — Несправедливо. О других узнать можешь, а о себе — нет.

— Погадать тебе?

Тот самый вопрос, который она привыкла задавать другим, но ни разу еще не слышала сама — всерьез. Девчонки из школы не считаются, ни у одной из них нет настоящего дара, их гадание — всего лишь игра. Наставница Халборд «посмотрела» ее один раз, в самом начале, для себя какие-то выводы сделала, но с Деей делиться ими не стала. А бабушка и вовсе…

— Бабушка всегда говорила, что гадалке лучше не смотреть свою судьбу. А я не понимаю, почему?

— Потому что судьбы нет, есть только бесконечный выбор. В каждой точке твоего пути, каждый миг. Если пристрастишься постоянно проверять, туда ли идешь — недолго и спятить. Твоя бабушка, похоже, сама поставила тебе этот блок. Мудро, на самом деле.

— А снять можно?

— А нужно ли? — Гаирэ покачала головой. — Всему свое время. Ты сама почувствуешь. Так что скажешь, посмотреть тебя?

— Да, — голос дрогнул, а сердце заколотилось. Дея медленно вздохнула. Глупо так сильно волноваться.

Голос Гаирэ, грудной, бархатистый, стал ниже и глуше.

— Делаешь вид, что знаешь свой путь, а на самом деле — идешь с закрытыми глазами. Доверяешь не тем, обжигаешься снова и снова. Ты знаешь, что это проклятие, девочка? Не твое, кому-то из предков досталось: всегда выбирать худшее. Пути в никуда. Тяжелая работа за никчемные деньги, любовь к тем, кто предаст и продаст, талант все испортить на ровном месте. Никто не снимет, кроме тебя самой. Но ты — можешь снять.

Услышать такое… Как будто слон лягнул в грудь: вышибло дух, а снова вдохнуть — не получалось. Слишком больно. А главное, словно плотину в мозгу прорвало, и тоннами ледяной воды обрушились на голову факты, случаи, оговорки, всё то, что и сама могла бы заметить, обдумать и сделать выводы.

Предсказание — не угадывание, а подсказка от судьбы. Сколько раз она так говорила, но сама только сейчас поняла до конца. И как это ощущается — тоже. Будто упала застилавшая глаза пелена, и оказалось, что стоишь на самом краю обрыва. Вперед, как раньше шла — нельзя, и как свернуть — непонятно.

— Куда идти? — она даже не поняла, что сказала это вслух, пока не услышала ответ Гаирэ:

— Важно не «куда», а «как». С открытыми глазами.

Дея крепко сжала руки, пытаясь унять дрожь. Получалось плохо.

— Это можно снять? Как-нибудь, я не знаю, ритуалом? Или… Я слышала, есть маги-целители, которые проклятья снимают?

Гаирэ качнула головой.

— Это не те проклятья. Целитель снимет то, от чего ты могла бы умереть. Или не умереть, а… гадости разные бывают. Есть и такие, с какими сам жить не захочешь. Ритуалисты — это если ауру перекорежат. Связи порвут. Привязку нацепят, — перечисляла, а Дею начинало колотить от ужаса. Что ей делать, если все-таки попадется на «привязку»? Знакомых ритуалистов у нее нет, только школьные профессора, но где гарантия, что они не скажут, как Роман, «тебе выпал шанс, радуйся»? — А у тебя родовое. Отвратительная пакость как раз из-за того, что никто посторонний не снимет. Только член рода, который сумеет сломать навязанный роду шаблон. Понимаешь?

— Не очень, — призналась Дея. — В школе обо всех этих родовых заморочках вообще ничего не рассказывают. «Кому надо, тот знает, а кто не знает, тому и незачем»! И в целом о проклятиях тоже мало. Я и не думала, что они тоже родовые бывают.

— Это большая тема, — задумчиво сказала Гаирэ. — Быстро не объяснишь. Но если только о тебе, сама можешь понять, как оно работает. Твой шаблон — это, если по-простому сказать, те грабли, на которые ты наступаешь снова и снова, хотя уже разбивала себе лоб. Тот огонь, который уже обжигал тебя, но ты снова суешь в него руки.

Дея вскочила, схватилась за перила. Крепко, будто только эта ненадежная опора отделяла ее от падения в пропасть.

— То есть, если один раз обманул парень, в которого я была влюблена и которому верила, второй раз — снова то же самое, нужно всего лишь перестать влюбляться и верить парням?

Карпы подплыли ближе. Они что, решили, что их будут кормить? Разве что тушкой свежей утопленницы, но до таких глубин отчаяния Дея пока не докатилась. И надеялась, что не докатится. Еще чего не хватало, в самом деле!

Гаирэ встала рядом, чуть боком. Вроде и на нее глядит, но не настырно, а так, вскользь. Приподняла брови, не удивленно, а, пожалуй, иронично:

— Перестать влюбляться? На первый взгляд хороший способ, но на самом деле это все равно что… — задумалась на несколько мгновений, кивнула каким-то своим мыслям и продолжила: — Все равно что ты упала и рассадила коленку, а потом взяла да и перестала ходить вообще. Ведь, если не ходить, то и не упадешь и даже не споткнешься. Все хорошо, коленки целые, а на самом деле?