Подруга, на удивление молчит, но ошарашенно водит по мне глазами, когда дело касается близости. А затем и вовсе выплевывает вино в бокал, узнавая ту часть жизни, которую Руслан скрывал.

— Ты только не афишируй, ладно? — в конце прошу ее: — Это будет некрасиво. И я бы наверное умолчала бы, не будь в такой ситуации.

Признаюсь, понимая, что не имею права рассказывать его тайну.

— Погоди. — останавливает, допивая вино залпом: — У Зуева дочка?! Вот так охренеть!

Она в своей манере не скрывает эмоций, а я украдкой смотрю на время, пытаясь понять разницу и прикинуть почему он еще не перезвонил.

— Так, ладно, к черту это все. — становится серьезной, наблюдая за моим лицом: — Не пойму одного…ты чего кислая такая?!

— Я не знаю, Оль. Сейчас я волнуюсь, а представляю, что со мной будет, если мы вот так будем общаться. Две недели вместе, а потом…

— Стоп! — вскидывает руку: — Тебе то на кой черт здесь оставаться, скажи?! Если у него жизнь там, детишки твои отлично в скайпе послушают, а ты будешь рядом с ним.

— Да, но…

— Дин…Ты себя хоть видела? — задаёт, как мне кажется, не нужный вопрос: — Зеркало возьми! Давай, давай!

Иду за небольшим зеркальцем к кровати.

— И?! — возвращаюсь и изумленно смотрю на нее, думая, что она уже опьянела.

— Смотри. — подзывает к себе, забирая его: — Видишь?!

Хмурюсь и не понимаю, мы вдвоем смотримся в маленькое зеркало.

— Ой! — Оля закатывает глаза: — На себя посмотри, дурында! Глаза горят, да ты помолодела лет на восемнадцать! Серьезно! У тебя в глазах безграничные чувства к этому зазнайке… — объясняет как маленькой девочке, а я улыбаюсь на словах о нем: — Видишь!!!

— Я влюбилась, Оль, да. Но…

— Да нет здесь «но», милая моя. Он тебя другой сделал, понимаешь. Нет больше той правильной, наивной Дины Аксеновой. Ты повзрослела и, не знаю… Просто другая какая-то. Счастливая и спокойная, нет ощущения, что тебя жизнь тяготит, понимаешь?

Смотрю на подругу, соглашаясь со всем, что она говорит. И честно сказать, я хоть и думала, что стала другой, точнее даже, что началась моя новая жизнь. Но, по правде, несмотря на то, что узнала, я, действительно, умиротворенная внутри…

Словно в тихой гавани.

Я не помню такого состояния.

До этого момента.

— И можно тебя понять, даже если ты боишься… — уже тише продолжает подруга: — Но сама же прекрасно осознаешь, что он как раз тот, кто поможет испариться твоим страхам. Да и Зуев, давай по-честному, опыт конечно так себе, но тебя на руках носить будет, если узнает, что чувства взаимны. Они ж с Никитой и огонь, и воду…а такие, если любят, то навсегда.

Смотрю на подругу, отмечая про себя, как жутко я по нему скучаю.

Руслан

— Папа! Паап! У меня получилось! — слышу крики во дворе и отвлекаясь от ноутбука выхожу.

Мари в полном обмундировании проезжает на велосипеде по тротуару у дома.

Я улыбаюсь и хлопаю дочери.

Елена тут же выскакивает во двор с полотенцем в руках.

— Я уж испугалась… — смотрит на девочку тепло улыбаясь.

— Тут новый рекорд… — усмехаюсь: — Десять метров.

Она хохочет, а я провожаю дочь взглядом и хочу вернуться в дом.

— Рус… — меня останавливает задумчивый взгляд женщины: — Что с тобой?

Что со мной?!

Прошло дня три или четыре…запутался.

— Все в норме, тебе кажется. — она цокает, и отрицательно качает головой.

— Ты закрылся в ракушку, снова…Но разве сейчас это правильно?

— Правильно или нет, но что я еще могу сделать… — засовываю руки в карманы, несильно люблю эти разговоры по душам: — Я сам облажался.

— В чем?! — вскидывает ладони в воздух: — В том, что ты замечательный отец? Или в том, что помог девушке?

В тот же вечер пришлось вкратце обрисовать ситуацию, иначе бы не отпустили.

— Нет. В том, что сначала нужно было говорить, прежде чем делать.

Открыто называть вещи своим именами получится грубо, приходится смягчать.

Хотя, в голове это звучит совсем дерьмово.

— Ну дело молодое… — реагирует мама Лена, чем вызывает печальную усмешку.

Заходим в дом, оставляя Мари и дальше покорять розовый велосипед.

— Вижу же, что она другая… — улыбается женщина, а мне остается кивать.

Точно. Другая. Какая-то волшебная.

Совсем голову потерял, превратился в жалкую массу.

— Поезжай. — хмурюсь, возвращаясь из собственных мыслей.

— Не понял…

— Вернись за ней в Россию. Мари поймет, тем более если от этого зависит счастье ее любимого папы.

Я обещал дочери вернуться через пару недель, а сам задержался на пару месяцев. И если сейчас уехать, значит, нарушить слова, о том, что ближайшее время я буду с ней.

— Нет. — выдыхаю то, что вызывает протест внутри: — Я отпустил подумать. Считаешь я бы не смог оставить ее здесь? — горькая усмешка оседает на губах: — Я намеренно и осознанно дал девушке принять решение самостоятельно.

Елена кивает, правда, выглядит так, что совсем не соглашается.

— Да, конечно, конечно…Но на себя посмотри.

Укоризненный взгляд осматривает меня с ног до головы. Тоже прохожусь по своим домашним брюкам и футболке.

— А что? — вздергиваю бровь, не понимая, что женщина хочет сказать.

— Мальчик мой, ты влюблен в девушку. Тоскуешь и строишь наигранную улыбку ребенку, играя с ней. Ты то отпустил, только не подумал, как сам тут будешь. — объясняет, глядя в глаза: — И побрейся ради бога, я не узнаю этого мужчину.

В конце строит гримасу и гордо уходит на кухню.

Протираю рукой недельную щетину и с несколько минут раздумываю… А потом рука сама собой лезет в карман, открывая в телефоне контакт своего помощника.

Интересно, ей хватило этого времени?

Конечно, женщина права, лучше узнать сейчас, чем строить надежды или жить в подвешенном состоянии. Одна только мысль о котором, выводит меня из себя. А сейчас, я и вовсе погряз в какой-то пассивно-агрессивной апатии. Достается, правда, только сотрудникам, и плюс в том, что я не появляюсь в офисе.

Не сам ли думал, что разведу интрижку, а после каждый пойдет своим путем.

Только сейчас, мать его, пути не вижу.

Стою на перепутье, имея две стороны. Одна без нее, наполненная работой и возвращением к прежнему образу жизни, легкий секс и ничего лишнего. Вторая, там, где почему-то вижу домик на берегу Итальянской ривьеры с самой прекрасной женщиной и дочерью.

Совру, если скажу, что второй путь меня не манит.

Отправляю сообщение о покупке билетов ближайшего рейса и возвращаюсь на улицу.

— Мари. — останавливаю ее от попыток победить двухколесное чудо техники.

— Пап, я сейчас…

— Подойди, пожалуйста, хочу тебе кое-что сказать. — сажусь на качели у дома.

Она хмурится, и вздыхая все же оставляет свою войну, снимает шлем и садится рядом.

— Чего? — большие глаза смотрят с замешательством.

— Я хотел предложить тебе съездить домой… — внимательно наблюдаю за реакцией девочки.

— В Москву что ли?!

— Да. — киваю.

— О! Круто! А когда?

— Например, завтра. — пожимаю плечами.

— Пап… — спустя паузу звучит несмелое, и я кажется, догадываюсь, что она хочет спросить: — А я смогу увидеться с мамой?

Вопрос, который из меня выбивает дух и заставляет скрипеть зубами.

Потому что ее мама не горит желанием видеть девочку. В прошлый раз, пару лет назад, я пошел на уговоры, а потом не смог успокоить ребенка без помощи Елены.

И даже после этого, Мари верит в то, что та женщина ее любит, просто иначе.

— Я попробую договориться. — туманно заявляю, хотя вероятно уже мог бы сказать прямо.

Но это ведь не очередная сделка или покупка. Это вообще, черт возьми, далеко от бизнеса. Хотя, соглашусь с тем, что даю иллюзию ребенку, но и сказать, что эгоистичная мамаша даже и не вспоминает о ней, не хватает сил.

— Хорошо. — обнимает, оставляя на щеке поцелуй: — Тогда мне надо собирать вещи! А там холодно?! А мы на сколько едем?! А велосипед наверное нельзя, да? А мы пойдем…