Одинокая слеза разрушившихся желаний скатывается из глаз, и даже не помогают уговоры, что я еще вполне молода и все у меня будет хорошо. Потому что пока я не представляю как мне жить дальше.

Пока…я боюсь нового дня, потому что те проблемы, которые сейчас у меня есть будут нескончаемо зудеть.

Утро наступает слишком быстро, а все потому что я опять полночи не спала. Выискивала информацию, и боже, не пойму зачем залезла на женский форум. Я и так понимала, что не одна в этом мире в подобной ситуации, но…те истории, что женщины рассказывают там, действительно, пугают. Не знаю, сколько слез я выплакала, читая истории совершенно незнакомых мне женщин, сопереживая их судьбе.

Как после этого верить мужчинам?!

Нет, я не говорю, что виноваты всегда они… Совсем нет, к моему сожалению, себя я виню кажется больше, чем Дениса. Эти попытки найти тот перелом, когда все пошло наперекосяк уже угнетают. И вроде бы днем, я это прячу, но как только наступает ночь и возникает необратимое чувство одиночества, мозг начинает свою пляску и порой не отпускает.

И даже сейчас, подъезжая к дому родителей, я не перестаю мусолить то, что должна им сообщить.

Выхожу прямо у подъезда пятиэтажной хрущевки, собираясь с духом звоню в домофон, который без слов тут же открывают.

Медленно поднимаюсь на четвертый этаж, и как только нога ступает на последнюю ступеньку звучит щелчок замка. В проеме появляется обеспокоенное лицо матери.

— Привет. — улыбаюсь ей.

Почему-то именно сейчас крайне рада ее видеть. В браке с Денисом мы редко выезжали на семейные ужины, и общение с родителями медленно, но верно сходило на нет.

— Здравствуй, дочка. — мама тут же раскрывает объятия.

Оказываюсь в теплых руках родного человека. Она пахнет, как и всегда каким-то особенным запахом, который помню еще с детства. Гладит по волосам, крепко сжимая.

— И я скучала, мам. — говорю отстраняясь с легкой улыбкой.

В ее глазах накапливается влага, но она быстро ретируется, освобождая проход.

— Костя! — кричит тут же: — Дочь приехала.

— Ну неужели! — слышу будто недовольный голос отца.

Папа выходит спустя минуту из своего кабинета, снимая очки.

— Ну привет, наша потеряшка! — наигранное недовольство тут же сходит на нет, а глаза теплеют.

— Привет, пап.

Подхожу, обнимая его, он же оставляет поцелуй на макушке.

— Ну что, Ивановна, накрывай стол. — обращается к матери, а я пока разуваюсь и ставлю сумку на комод в прихожей.

— Так уже. — причитает мама, показывая подбородком в сторону столовой зоны.

Следуем с ними, мама вертится вокруг, пока мы рассаживаемся. Выставляет на стол, кажется, не менее четырех блюд.

— Мам, ты думала, я привезу с собой всех своих учеников? — рассматривая это многообразие, удивляюсь я.

— Приготовила все твое самое любимое…

— Мать, сядь уже, не мельтеши. — вступает отец.

Она бросив на него недовольный взгляд все же садится, закидывая полотенце себе на плечо.

— Ну рассказывай, Дина.

В ожидании папа ставит руки в замке на стол.

Глубоко вдыхаю, и прикрывая глаза, рассказываю. Конечно, опуская некоторые моменты, но четко давая картину того, что мое решение непоколебимо. Мама охает и вздыхает на моменте, где я рассказываю про измену. Отец же сдвинув брови, тихо сердится.

И это они еще не знают, как я узнала об этой измене. Боюсь, если расскажу, то не удержу отца от того, чтобы сейчас же навестить Аксеновых.

— Собственно, по этой причине, я ушла из дома, подала заявление на развод. Но Денис не готов смириться, поэтому скорее всего будет суд. — заканчиваю короткий пересказ, и выдыхаю.

— Господи! Костя, а что делать то?! — мать в ужасе переводит глаза на папу.

Он же будто сосредоточившись, молчит.

Любуюсь красивым столом, накрытым с любовью. Еще не так давно, я также готовилась к встрече мужа с работы.

— Ты говорила с его отцом? — вдруг спрашивает папа.

— Нет. Зачем? — удивляюсь вопросу: — Это ведь между нами. Денис переживает за компанию, но не думаю, что его отец будет настолько категоричен, когда ему сообщат новости. Исходя из поведения Дениса, вряд ли он самостоятельно скажет.

Выдаю свои мысли, накладывая в тарелку картошку.

— Я бы на твоем месте пообщался бы. — отец не отступает: — И хотел бы присутствовать.

— Пап, ну какие разговоры?! Для чего? — искренне не вижу поводов для этого: — Цели сохранить этот брак нет, нет смысла…

В замешательстве смотрю на отца.

— Дина. — папа глубоко вздыхает: — Ты ведь понимаешь, во многих семьях бывают разлады…не надо строить драму, нужно спокойно обсудить и другие пути решения.

А теперь глаза вылезают из орбит, мать опускает взгляд на свои руки, я же попеременно вожу глазами то на отца, то на нее.

— Подожди… ты хочешь сказать, что я должна проглотить измену?! — даже голос дребезжит от переполняющих меня эмоций.

— Может быть все не совсем так, как ты это поняла.

Отбрасываю вилку, чувствуя как поднимается волна гнева.

Такого, которого до сей поры не испытывала.

— Папа! Ты хотя бы слышишь, что говоришь?! Я знаю, черт возьми, своими глазами видела! И должна закрыть на это глаза?! Серьезно?! — хочется кричать от силы тех эмоций, что сейчас готова вылить на родителей.

— Не выражайся и перестань визжать. Мы все еще твои родители, неважно сколько тебе лет. — будто даже спокойно говорит он.

А я не могу поверить… Я приехала сюда, чтобы найти поддержку, но и здесь ощущение, что меня топчут, как дверной половик.

— Тебе нужно время. Я говорю тебе это для твоего лишь блага. Ты останешься без средств для существования и с клеймом разведенной женщины, которая не смогла сохранить свой брак. Ты с этим справишься, сможешь жить так?

— Боже! — вскакиваю со стула: — Не просто смогу, а со всей силы желаю! — качаю головой, приговаривая: — Я не смогла сохранить…

— Костя… — укоризненно звучит мать.

— Сядь, Дина! — повышает голос, а во мне такой протест, что я даже не смогу найти ему сравнительную степень.

— Нет, пап. Спасибо. Рада была вас видеть. — выхожу из кухни, останавливаясь в проходе: — Это было неожиданно, но спасибо. Я поняла, что мое решение самое верное.

— Дина, перестань капризничать! — устало говорит отец: — Ты хоть понимаешь, чем это грозит?!

— А ты, отец, понимаешь, чем мне грозит остаться с этим человеком?! Что это будет лично для меня… Ты даже не знаешь всей правды. Тебе недостаточно того, что он опорочил все то, что между нами было, разбил все мои мечты и желания. Ты прямо говоришь, затыкая меня, что я должна сидеть в углу и потакать мужу… — слова так и лезут, и сдержаться я уже не могу: — Я не понимаю и никогда не пойму. Вы с мамой такое переживали?! Ты знаешь, каково это?! Нет, пап, ничего ты не знаешь, а вместо того, чтобы поддержать, насильно заставляешь отказаться от своего решения.

Разочарование накрывает волной, и я не скрывая этого в глазах, смахиваю одинокую слезу, прежде, чем развернуться, схватить сумку, и через две минуты уже спускаться по лестнице.

Не могу поверить…почему так, почему больше всего ранят те люди, от которых ты этого не ожидаешь.

Выхожу на улицу, вдыхая воздух. Но буквально цепенею, потому что вижу машину, которую не желала бы видеть даже во сне.

— Ну здравствуй, жена…. — говорит он, отталкиваясь от капота и двигаясь на меня.

Я не включала геолокацию, как он узнал…

— Что ты здесь делаешь?! — стараюсь не подавать вида, что боюсь его.

— Да так, ты не отвечаешь на мои сообщения, а я хотел поговорить, если ты помнишь… — Денис вздергивает бровь.

Я же делаю шаг назад.

— Я отвечу тебе, как ты успокоишься и будешь готов к конструктивному разговору.

— Я готов. — отвечает он, серьезно глядя в глаза: — Мне действительно нелегко.

Почему-то в последнюю фразу я верю, но далеко не потому что его терзает чувство вины.