— Ой, только ради того, чтобы увидеть, как у Тёмы голос пропал, надо было приехать, — вперёд высунулся Петька, который явно нарывался на крупные неприятности, потому что у матери, глядя на него, сами с собой сжимались кулачки.

— О, — Снегирёв-старший переводил заинтересованный взгляд с сына, на застывшую столбом Наташу. — Так, вы уже знакомы? Это же просто отлично. А где вы познакомились?

— Простите, а разве вы не в курсе, что Артём выполняет задание отца-настоятеля, и проживает в нашем доме на время его выполнения? — так как остальные молчали, я решил ответить на вопрос хозяина дома.

— Я знаю, что он какое-то задание выполняет вне стен монастыря, но вот про то, где именно, отец-настоятель умолчал. Что же. Лично я считаю, что это судьба. Артём, проводи гостей в столовую, скоро должен прибыть его величество.

Артём стоял очень прямо. Он кивнул, давая понять отцу, что услышал его, и уже повернулся к моей матери, как дверь распахнулась и в холл ворвался тот самый начальник охраны, который дежурил на воротах.

— Его величество с семьёй не приедет. На территории Кремля прорыв. Просят всех свободных клириков прийти на помощь, пока монастырь не пришлёт ликвидаторов, — выпалил он, переводя дыхание. Похоже, что от ворот он бежал сюда.

— А вечер перестаёт быть томным, — в воцарившейся тишине на редкость серьёзный голос Петьки прозвучал набатом. — И что этому хрену в Кремле понадобилось? Это же не входит в сферу его интересов.

— Это не входило в сферу его интересов, — поправил я Петьку. — Мы вообще не знаем, что конкретно в эту самую сферу входит. Но, не могу исключать, что это всего лишь отвлекающий манёвр. Здесь и сейчас находится слишком много влиятельных особ, чтобы забирать всех свободных клириков, — я посмотрел на Снегирёва-старшего, который в это время пытался связаться с монастырём и уточнить новости.

— Артём, — наконец, он повернулся к нам. — Остаешься здесь за старшего. На тебе охрана гостей и семьи. Я же перемешусь в Кремль. Вы со мной? — он посмотрел на меня.

— Да, — ответил я твёрдо, с тоской понимая, что много я одним кинжалом не навоюю. К тому же меня не оставляло ощущение неправильности. Я не понимал, зачем двойнику лезть в Кремль. В нём нет ничего особенного. Или я что-то упускаю? — Мы сможем попасть на территорию Кремля с помощью портала?

— Нет, — Снегирёв-старший покачал головой. — Это невозможно и в обычный день. Не говоря уже о прорыве, когда все службы подняты на уши. Переместимся к Троицким воротам. Там нас обязательно встретят.

Я закрыл глаза. Никогда не любил Кремль. Жил и умер в Лефортовском дворце. Так почему меня никак не оставляет ощущение, что я сейчас вернусь домой? Что открою глаза возле этой проклятой Троицкой башни, и окажется, что ничего не было, и я стою, ожидая, ну, не знаю, сани с Катькой Долгорукой.

Петька словно почувствовал моё смятение. Он подошёл поближе, положил руку мне на плечо и сильно сжал.

— Спокойно, Петя, всё нормально. — Прошептал он так тихо, что только я один сумел его расслышать. — Расслабься. Тебе сейчас тварей крошить на винегрет предстоит, а ты в раздрае. Ты жил там, в Кремле, я имею в виду?

— Нет, — я покачал головой. — Никогда не любил его.

— Ну, вот и хорошо, вот и ладушки. — Он сжал руку ещё сильнее, приводя меня этой болью в чувства. — Тем более, что я зуб могу дать, любой, даже вон, Тёмкин, что этот Кремль отличается от твоего. Ты увидишь, что это совсем другое место и окончательно успокоишься.

— Пётр, вы готовы? — раздался голос Снегирёва. Я распахнул глаза и уверенно кивнул.

— Да, готов. — Повернувшись к Петьке, посмотрел на него с благодарностью. Даже не знаю, как справился бы с охватившей меня паникой без его помощи. Оборотень же махнул рукой, и первым шагнул в портал, который Снегирёв открыл тут же посреди холла.

Я шагнул следом за ним. Снегирёв замыкал нашу небольшую команду. Ещё рамка портала не захлопнулась, а я весь превратился в слух. Кинжал оказался у меня в руке прежде, чем я подумал о нём. Всё-таки некоторые действия наставники довели до автоматизма. Когда разум ещё не осознал, что происходит, а руки уже действуют.

— Здесь слишком тихо, — сказал я, обращаясь к Снегирёву, который подошёл ко мне в этот момент. — Так не должно быть.

— Согласен, — он кивнул, в его руке блеснул кинжал, а в этот момент из арки ворот вышел тёмный силуэт.

— Что за вечер, — зачастил мужчина, подбежав к нам. — Сергей Иванович, сигнальные чары просто с ума сошли. Его величество сразу же изолировали в безопасное место. Вот только…

— Что? Говори, быстро, — процедил Снегирёв. — Павел, хватит уже тянуть.

— Вам лучше самим на это взглянуть, Сергей Иванович. И уже потом принять решение. — И этот неизвестный мне Павел быстро пошёл в темноту, которую усиливала тень, отбрасываемая Троицкой башней.

Когда мы оказались на территории Кремля появились звуки. Я даже дух перевёл. Скорее всего, здесь стояла какая-то защита, которая не позволяла звукам прорываться наружу. С одной стороны — это правильно. Нечего народ пугать. В другой стороны, не знаю. А если действительно помощь жителей понадобится?

Хотя, я не знаю ничего, как здесь охрана устроена. Скорее всего, во всём этот есть какой-то скрытый смысл.

Мы быстро прошли по дороге вглубь огромного сада, и только сейчас я осознал, насколько Петька прав в своём предположении, что этот Кремль, и тот, к которому я привык — это совершенно разные Кремли. Почти ничего похожего. Скорее всего, в старой части, совпадений больше. Но, что-то мне подсказывает, что нет.

И уж во всяком случае, монастырей здесь однозначно меньше. Возможно, где-то они и есть, но, пока мы почти бежали по длинной прогулочной дорожке, я ни одного не увидел.

Когда мы свернули на очередную дорожку, на нас обрушилась какофония звуков. До этого мы с трудом различали общий фон, состоящий из визга и какого-то гула. Звуки усиливались с нашим приближением, и теперь мы чётко различали визги, и громкую брань, произносимую десятком мужских голосов. Четко слышались многочисленные выстрелы.

Визг же был мне знаком. Я слегка притормозил, пытаясь понять, с какой тварью, или тварями предстоит иметь дело. А когда понял, то замер на месте, не в силах поверить в происходящее.

Рядом со мной резко остановился Снегирёв. Мы с ним удивлённо переглянулись. По удивлённому виду отца Артёма было понятно, что он тоже прекрасно понял, с кем нам предстоит иметь дело.

— Да, вы издеваетесь? — проговорил он, и возобновил движение. При этом он стискивал рукоять кинжала так, что костяшки пальцев побелели. И это было видно даже сейчас в темноте.

Я был абсолютно того же мнения. Вот Петька не очень понимал, почему мы сейчас разозлились. А вот надо было не на травке валяться, а хотя бы пару первых занятий посетить. Тогда и не делал бы такие круглые глаза.

Из темноты, громко вереща, выкатился комок пуха. Увидев нас, тварь остановилась, в толще пуха сверкнули рубиново-красные глаза. Тварь радостно ухнула, по шёрстке пробежали искры, и комок покатился на нас с удвоенной скоростью.

— Что за… — Петька остановился, глядя на приближающийся комок. — Это что, вообще, такое?

— Похоже, что вот это и есть причина переполоха, — процедил я сквозь зубы, ломким пинком отправляя пушистую гадость в полёт, послав ей вдогонку удар водного хлыста, который разрубил её надвое. — Вот эти милые с вида создания прорываются обычно огромной стаей. Они… не знаю, как сказать. Мечутся и создают суету. Опасны только, когда нападают одновременно по нескольку десятков особей. Вот только… Какого чёрта на эту пакость вызвали клириков?

— Вот и мне интересно, зачем мы здесь? С этой суетой вполне могут справиться бойцы охраны. Да муторно, особенно отлавливать их по одному, когда они разбегутся. Но, это не работа клириков! — добавил Снегирёв, вкладывая кинжал в ножны и грозно глядя на сникшего Павла. — А ещё у этих тварей есть одна маленькая особенность. Они никогда не прорываются в компании других тварей. Не любят эти пушистики другие виды. Их даже насекомые приводят в бешенство и они нападают на всё, что движется. А те искры вполне могут вызывать очень ощутимые ожоги. Иначе эти игрушки уже давно не уничтожали бы, а отлавливали и пытались приручить. Но… — Он скрестил руки на груди. Похоже, жизнь вне стен монастыря, в конце концов, убирает эту знаменитую невозмутимость. Но, это понятно. У него жена и дети. И они не поймут, если муж и отец будет такую холодную мину постоянно держать.