— А Пётр Алексеевич сказал, куда именно меня нужно сопровождать? — я внимательно смотрел на капитана.

Он мне нравился. Похоже, что человек чести. А моторика движений выдавала в нём истинного профессионала своего дела.

— Нет, Пётр Алексеевич сообщил, что вы сами поставите передо мной цель. Но машины я велел приготовить. — Отрапортовал капитан. — Позвольте поинтересоваться, Пётр Алексеевич?

— Позволяю, — я сказал это автоматически.

Слишком часто я повторял эту фразу в моей прошлой жизни. Настолько часто, что она засела у меня в подкорке. Почему-то эта фраза произвела на него впечатление, хоть и была сказана совершенно нормальным тоном. Капитан слегка выпрямился, хоть стоял и до этого прямо.

— Пётр Алексеевич, зачем клирику отряд поддержки обычных бойцов, хоть и прекрасно обученных? Я приблизительно знаю, как готовит своих воинов монастырь. А вас, если я правильно понял Петра Алексеевича, готовили, как послушника. У вас ведь есть звание, такие кинжалы выдают только клирикам, — и он указал на мои ножны. Надо же, какой глазастый. Я в нём не ошибся, он действительно профессионал.

— В монастыре мне было присвоено звание младшего клирика. Вы правы, капитан, оно дало мне право носить этот кинжал. Вот только то, что я являюсь клириком не значит, что мне не нужна помощь профессиональных бойцов. Я хочу пройти в пещеры к артефакту. И понятия не имею, что меня может там ждать. Шар непредсказуем. Мой дед, Пёрт Алексеевич, тоже не всевидящ. Именно поэтому он и поручил вам сопроводить меня к артефакту. Кроме того, с нами пойдёт Соня. Надеюсь, вы в курсе, что она необычная пантера, и может в случае необходимости строить межмировые тропы, и сумеет вывести нас оттуда, если вдруг возникнет такая проблема, с которой мы все вместе не сможем справиться.

— А… — капитан открыл рот, чтобы задать очередной вопрос, но я его перебил.

— Это моё дело, зачем я туда собираюсь пойти. Готовьте команду, выступаем через двадцать минут. — Холодно приказал я, глядя на него примерно так же, как недавно Соня смотрела на меня.

Он колебался всего секунду, затем медленно отдал честь.

— Будет исполнено, Пётр Алексеевич. Через двадцать минут машина с командой будет ожидать у главных ворот.

— И еще, нужно отвезти Наталью Алексеевну в монастырь, нужно подобрать ей охрану и автомобиль. Выдвигаетесь через десять минут.

— Слушаюсь. — Сказал он и ушёл выполнять приказ.

— Знаешь, вот именно сейчас я действительно осознал, что ты был когда-то императором, — задумчиво протянул Волков. — Когда ты сказал этак «позволяю»… Я думал, что ты сейчас ещё ручкой так небрежно махнешь… И знаешь, что, этому нельзя научиться. Подумай над тем, чтобы Назарову в свою постель вернуть. Ты рождён для того, чтобы править. Тебе как никому другому подойдёт корона.

И он направился к воротам, фальшиво насвистывая какую-то фривольную песенку, оставив меня глупо таращиться ему вслед. Я тряхнул головой, изгоняя из нее ненужные мысли, и ринулся к дому, чтобы связаться с монастырем и предупредить о цели визита Натальи Романовой, потому что снова оставил артефакт-передатчик на столе.

Наташа вышла из машины возле ворот монастыря и посмотрела на огромные ворота с тревогой. Всю дорогу она нервничала и пыталась представить, что её ждёт за этими старыми грозными стенами. Но, ничего не придумывалось. И, уже подъезжая к месту, девушка оставила эти бесплодные попытки, сжав кулаки и положившись на судьбу.

Ипатьевский монастырь всегда был овеян множеством легенд, но никто доподлинно не знал, что там происходит на самом деле. Возможно, только клирики могли бы рассказать правду. Вот только эти воины, окутанные будоражащим ореолом таинственности, как бы не побольше самого монастыря, не спешили эти тайны раскрывать. Даже Петя, вернувшийся из этих стен, ничего ей никогда не расскажет, и это Наташа знала с того самого момента, как только увидела брата, входящего на территорию их поместья.

Небольшая калитка в воротах раскрылась, неожиданно. Наташа даже вздрогнула, потому что ещё только подняла руку, чтобы постучать. Оттуда вышел молодой, лет восемнадцати на вид, клирик. Как и все они — серьезный и неулыбчивый. Темноволосый и черноглазый.

Если бы Наташа сейчас так не нервничала, то сказала бы, что молодой человек очень хорош собой, как раз в ее вкусе. Но вот именно сию минуту ей было не до оценки его несомненных достоинств. Ей было всё равно, как он выглядит, и она не стала бы нервничать больше, даже, если бы у юноши выросла ещё одна голова.

— Наталья Алексеевна, — он подошёл прямо к ней. Высокий, почти такой же высокий, как Петя. Чтобы посмотреть ему в лицо, ей пришлось запрокинуть голову. Сама Наташа-то в мать пошла, и не обладала Романовской статью. И еле до шеи юноши доставала своей макушкой.

— Да, — она облизнула сухие губы и вдруг заметила, как клирик бросил быстрый взгляд в ту сторону, и тут же отвёл глаза. Почему-то это открытие, что клирики вовсе не боевые машины, а живые мужчины придало ей смелости. — Я — Наталья Романова. Мой брат Пётр велел мне ехать сюда, чтобы встретиться с отцом-настоятелем и кое о чём ему рассказать.

— Я знаю, — клирик чуть наклонил голову, продолжая пристально рассматривать её лицо. — Моё имя Артём Снегирёв. Отец-настоятель попросил меня встретить вас и проводить к нему. — И он зачем-то протянул ей руку, которую она приняла. Когда же выделенный ей охранник сделал шаг вперёд, Артём покачал головой. — В этих стенах в окружении монахов и клириков Наталья Алексеевна будет находиться в полной безопасности.

Он провёл вновь оробевшую девушку на монастырский двор, и калитка закрылась за их спинами.

Охранник же отошёл к машине и пробурчал.

— А кто девицу от вас охранять будет? Монахи? Справятся они с вами, как же. Вы же, черти такие, женские взгляды, как магнитом притягиваете. Не смогут монахи от вас женщину оттащить, если она этого сама не захочет.

Снегирёв в это время быстро довёл гостью до кельи настоятеля и постучал. Всю дорогу он вёл её за руку, и от ощущения этой сильной, тёплой ладони в своей руке, Наташе становилось спокойнее. Не так страшно.

— Входи, младший клирик, — раздался приглушённый толстой дверью голос.

Они вошли в комнату, представлявшую собой образец аскетизма. Отец-настоятель сидел за столом и что-то быстро писал, периодически поглядывая в новостной шар. В углу комнаты стояла узкая кровать, рядом с которой расположился самый настоящий сундук. Пара шкафов с книгами и два табурета. Ну, и стол, за которым сидел настоятель. Всё, больше в комнате ничего не было.

— Присаживайся, дочь моя, и рассказывай, что тебе велел передать мне младший клирик Романов, — Наташа вздрогнула, услышав, как назвали её Петеньку, но послушно села на неудобный табурет, весьма неохотно отпустив руку Артёма. Настоятель же посмотрел поверх её головы. — Младший клирик Снегирёв, останься. Тебе будет полезно послушать, тем более, что у меня для тебя есть индивидуальное задание.

Наташа резко обернулась и увидела, что Артём, который уже хотел выйти, закрыл дверь и встал, опершись на неё спиной. При этом выражение лица у него не изменилось, оставаясь бесстрастным. Вот и поди пойми, о чём он думает. Нравится ему приказ вышестоящего начальства или нет, никого не волнует. Так зачем зря чувства демонстрировать, правда ведь?

Постаравшись выбросить клирика из головы, Наташа повернулась к отцу-настоятелю и рассказала всё о своих встречах с погибшим сыном поварихи. Настоятель два раза её перебил, задавая наводящие вопросы, на которые она подробно отвечала. Когда Наташа закончила, в келье воцарилась тишина.

— Полагаю, что твой брат, дочь моя, понимает в том, что происходит, даже больше, чем я. И в этом ему помогает его друг Волков. — Задумчиво проговорил, наконец, настоятель. — Вот что, младший клирик Снегирёв, моё задание для тебя заключается в следующем. Ты не просто проводишь Наталью до дома и, осмотрев место, вернёшься. Ты останешься рядом с ней до отменяющего приказа. Петра Алексеевича Романова я сейчас же предупрежу, что у него незваный гость на время обоснуется. Тебя определили в Академию ремёсел, дочь моя? — спросил он участливо у Натальи. Когда же разговаривал с клириком, то в его голосе звучали стальные нотки, ни о каком участие в том случае речь не шла.