— Кто-нибудь из родных дядей ходил вокруг твоего дома слишком часто?

Прот снова ударил себя по лбу.

— У нас нет домов на КА-ПЭКС.

— Хорошо. Кто-нибудь из них попадался тебе на глаза слишком часто?

— Что за одержимость дядями? — выкрикнул он в ярости. — У нас нет дядей! Мы ничего о них не знаем! Понятно?!

— Вопрос тебя разозлил?

— Меня разозлила тупость!

— Ну хорошо. Думаю, на сегодня достаточно.

— Даже чересчур! — сказал прот, вскочив и направившись к двери. На его губах оставалось кольцо из апельсинового сока.

— Увидимся во вторник! — выкрикнул я вдогонку.

В ответ прозвучало лишь хлопанье дверью.

Выкинув грязную салфетку в мусорку, я включил запись нашего разговора. Слушая, как прот медленно выходит из себя при упоминании наготы, купания и предполагаемых дядей поблизости, я почувствовал странное удовлетворение. Обижал ли маленького Роберта кто-то, «кто случайно оказался поблизости»? Где-то здесь определённо была болевая точка, и я уверен, что мы на правильном пути. Вопрос только в том, не заведёт ли он в тупик?

А потом ещё отвращение прота к религиям и к концепции «веры» в целом. Был ли Роберт предан человеком, которому верил? Может, даже священником? Я сделал пометку спросить Жизель, что она знает о религиозном прошлом возлюбленного.

В офисе я прочёл сообщение от главы службы безопасности: у центральных ворот собрались люди и требуют встречи с протом. Я совсем про них забыл (возможно, подсознательно надеялся, что они не вернутся). Я поднял трубку и позвонил в охрану, попросил разыскать Жизель, и пусть она разберётся с посетителями у ворот.

Поздно вечером мне позвонил коллега из Германии, который раньше жил в США и учился со мной в Белвью[54]. Неисправимый шутник, он был блестящим психоаналитиком и очень дружелюбным человеком. После разговора о наших семьях он сообщил мне, что лечит пациента, который утверждает, что он с планеты Ка-Пэкс.

— Ты открыл ящик Пандоры[55], — сообщил он мне весело. — Теперь проты будут появляться отовсюду. Я уже слышал про нескольких в Китае и Конго.

— Это очередная шутка?

— Джин! Разве я стал бы так шутить?

— Да! Ты шутишь постоянно!

— Ну может, и шутил. Но в этот раз дело касается пациента.

— Хорошо. Опиши его.

— Он сильно похож на парня из твоей книги, но зовёт себя «char», произносится как «кер»[56].

— Фрукты любит?

— До безумия.

— Карты различных областей Галактики не рисует?

— Нет, у него другой талант.

— Какой же?

— Утверждает, что у него есть способ общаться с Богом напрямую.

— Тесты проводили?

— Я спросил его, есть ли небеса в их библейском смысле.

— И каков был ответ?

— Есть. Но есть одна загвоздка.

— Какая?

— На небесах нет людей.

— По мне, так он говорит как истинный капэксианец.

— Как знать…

— Джордж, этот разговор напомнил мне… Можно попросить тебя об услуге?

— Конечно.

— У тебя есть камера?

— А Папа — католик? А трава — зелёная? А скунсы во….

— Окей, окей. Я как раз планирую отправить своего капэксианца к тебе. Как только он появится в твоём кабинете, сделай фото и сразу отправь его мне. Хорошо?

— Когда его ждать?

— Как на счёт следующего вторника в 3:15 по твоему времени[57].

— Буду ждать его у входа. Он знает адрес?

— Нет, я ему дам. Мне нужно бежать. Спасибо, что позвонил, Герр[58] Доктор. И позаботься о своём капэксианце.

— Есть предложения, как это лучше сделать?

— Надеялся, что ты мне подскажешь!

Как только я повесил трубку, то понял, что опаздываю ещё к одному пациенту с ОКР[59], который вынужден выполнять один и тот же ритуал перед тем, как совершить любое действие. Например, Линус не может поесть, пока не вымоет лицо и руки ровно тридцать два раза. Если сбился со счёта, начинает по новой. Если по пути в столовую к чему-то прикоснулся, то ищет уборную и повторяет ритуал.

Но проблемы Линуса на этом не заканчиваются. Биохимик с двумя докторскими степенями, он с коллегами работал над созданием карты человеческого генома, полной химической последовательности нитей ДНК, образующих сорок шесть хромосом человека — труднейшая задача, требующая участия сотен ученых и использования самых передовых технологий.

Первые проблемы Линуса проявились почти сразу после того, как он начал работать над проектом. В первой статье, соавторами которой стали около пятидесяти учёных, один из экспертов заметил некоторые странности при секвенировании[60] гена, который отвечает за то, как мы воспринимаем кислый вкус. При пристальном изучении оказалось, что фрагмент ДНК, над которым работал Линус, был идентичным другому фрагменту, кроме сорока компонентов, которые просто повторялись в обратном порядке. Кто-то из учёных настоял на проверке его работы, но записи Линуса каким-то образом исчезли или были украдены, поэтому проведённые им эксперименты нельзя было повторить другим лаборантам.

После этого дипломную работу Линуса подвергли более тщательному изучению и обнаружили, что он опирался на данные, которые нельзя было проверить, поскольку оригинальные записи были утеряны или украдены. Короче говоря, наш Линус совсем не разбирался в биохимии или в чём-то ещё. Как он получил свои степени? Никто не знает, но масштаб аферы поражает. (Позже коллегам сообщили, что его семинары в аспирантуре были настолько сложными, что никто не мог их понять, и это, вероятно, только укрепило его репутацию как блестящего исследователя).

Лёгкая форма компульсивного поведения преследовала его ещё в студенческие годы, но только с началом изучения генома Линуса начали преследовать навязчивые состояния. Например, ему требовалось заточить ровно двенадцать карандашей перед тем, как начать работу. Дальше — больше: перед работой Линус начал убирать свою часть офиса, в котором работал с коллегой. Ему дали отпуск и посоветовали обратиться к психиатру, когда он начал драить весь офис и начищать все стеклянные сосуды до блеска перед тем, как приступить к работе.

Интересно, почему кто-то настолько талантливый, как Линус (чей показатель IQ[61] был равен ста восьмидесяти), подделал результаты своих исследований и попытался построить карьеру на тарабарщине, хотя намного проще было провести реальные эксперименты и не искажать результаты?

Обсессивно-компульсивное расстройство известно давно. Оно тесно связано с другими тревожными расстройствами и часто коренится в анальной фиксации[62]. Ингибиторы моноаминоксидазы[63] и определённые виды трицикликов[64] доказали свою эффективность в ряде случаев, как и цингулотомия[65], хирургическая процедура. Однако психоанализ оказался не очень эффективен, возможно, потому, что метод свободных ассоциаций[66] повышает уровень фиксации на одной из навязчивых идей. Лучший и широко применяемый метод для лечения ОКР — подтолкнуть пациента к взаимодействию с тем, что вызывает навязчивое поведение, предотвратить его проявление и проработать лежащую в основе тревогу.

Иногда ОКР скрывает под собой тяжёлый комплекс неполноценности. Отец Линуса — известный биохимик, а мать — уважаемый миколог[67], один из лучших экспертов в области ядовитых грибов. Пытался ли Линус соответствовать их ожиданиям (иллюзорная цель, которая характерна для большого количества успешных людей во всех сферах жизни)? Или какой-то особый случай спровоцировал развитие его ненормального поведения?