Я твёрдо уверен, что образовательный процесс — это трасса с двусторонним движением, и профессор должен прислушиваться к вопросам своих подопечных. Поэтому оставшееся время было посвящено моим рассказам о проте, о дилеммах, с которыми я столкнулся, и о планах в его лечении. Не помню, чтобы хоть раз видел в аудитории такое оживление и желание участвовать в обсуждении. Они даже простили мне контрольную на прошлой неделе.

Вышеупомянутый студент, молодой человек с длинной чёрной бородой (его кумиром был Оливер Сакс[49]), предложил решение всех названных мной проблем: попросить прота во время следующей беседы продемонстрировать путешествие на луче света под контролем аудитории.

— Если мы удостоверимся в способности прота к путешествиям с помощью света, то он действительно тот, за кого себя выдаёт.

Мы? Я задумался.

— Прот уже демонстрировал свой трюк на телевидении. И вы должны помнить, что он может использовать те части разума, которые доступны только савантам и аутистам. Если он «исчезнет», это будет свидетельствовать только о том, что он сумел заставить нас в это поверить с помощью гипноза или других средств, о которых мы пока не знаем.

— Нет-нет-нет, — возразил студент. — Я имею в виду другое. Давайте попросим его переместиться в конкретное место — в другую часть страны, где у Вас найдутся коллеги, готовые сделать фото и переслать его нам по факсу. Вы даже можете попросить прота надеть забавную шляпу, чтобы удостовериться, что на фотографии точно он.

Выражение на моём лице, наверное, говорило: «Ну почему в каждой аудитории обязательно встречается такой студент?», но я ответил:

— Что, если прот не согласится?

— Значит, он на это не способен! — прокричал студент. — И вы его поймали!

Аудитория одобрительно зашумела.

— Может, и стоит попробовать, — согласился я, жалея, что подобная идея не пришла мне в голову. И, чтобы сохранить лицо, добавил:

— Но не слишком на это рассчитывайте.

Когда прозвенел звонок, «Оливер» и двое его друзей последовали за мной. Они выразили желание присутствовать во время следующей беседы с протом. И хотя я был польщён их интересом, мне всё же пришлось отказать. Бородатый студент выпалил:

— Хорошо, пусть так. Но в следующий раз мы ожидаем подробного отчёта!

Отлично, подумал я. Теперь на каждой лекции мне предстоит отчитываться о прогрессе в лечении прота. Как гласит пословица, дай студенту-медику достаточно верёвки, и он повесит на ней тебя. Я слишком стар для этого. Настойчивые просьбы Карен, чтобы летом девяносто восьмого я вышел на пенсию, звучали всё привлекательнее.

Когда я вернулся в МПИ, то встретил у входа на территорию пять или шесть людей, которые шумно требовали открыть ворота. Охранник всячески пытался их убедить, что здесь находится психиатрическая клиника, и они не могут просто так ходить по коридорам. Он повторял, что только друзья и родственники имеют право навещать пациентов и только в специально отведённое время. Когда он заметил меня, пытавшегося проскочить в будку охраны, то спросил:

— Доктор Брюэр, не могли бы вы поговорить с этими людьми?

Я скрыл своё раздражение. День явно не задался.

— В чём проблема?

Женщина с огненно-красными волосами и восхитительными зубами ответила:

— Мы хотим видеть прота. Мы знаем, что вы заперли его здесь. У вас нет права держать его против воли.

Я не стал тратить время, отрицая возвращение прота.

— Прот находится здесь в качестве пациента и сейчас не принимает гостей.

Женщина средних лет в пиджаке и с короткой стрижкой встала передо мной.

— Почему вы держите его здесь? Он не сделал ничего плохого!

Я отошёл на шаг.

— Мы не «держим» его. Прот здесь по собственной воле.

Она подошла ближе.

— Мы вам не верим! Вы говорите в точности так, как если бы заперли его против воли.

Я стоял на своём.

— Послушайте. Не я устанавливаю правила. Что, если бы вашего брата лечили в клинике, а группа незнакомых людей требовала бы с ним встречи?

— Я бы спросила об этом его!

— Он не вправе решать.

— А кто вправе? — спросил другой мужчина. Его небритый подбородок смотрел в сторону моего.

Я снова сделал шаг назад.

— Хорошо. Вот что мы сделаем. Я спрошу прота, хочет ли он выйти и пообщаться с вами. Если не захочет, то вопрос закрыт. Справедливо?

— И как мы узнаем, что вы его действительно спрашивали?

— Думаю, вам следует поверить мне на слово.

Они посмотрели друг на друга. Один или два пожали плечами.

— По рукам, док. Но мы будем здесь до тех пор, пока он не выйдет.

— Вероятно, я увижусь с ним завтра.

— В какое время?

— В девять часов утра.

— Мы будем здесь в девять.

— Эти манго из Калифорнии? — предположил прот. — Не так хороши, как карибские.

— Извини. Это лучшее, что я смог найти.

— Переживу, — проговорил он, чавкая фруктом. — Чистые, как стёклышко. Ни капли пестицидов.

Я представил, каким ему видится мир. Проверка зрения показала, что прот отлично видит в ультрафиолетовом диапазоне, почти как насекомые.

— Рад, что тебе нравятся. Это органические манго. Пока ты ешь, я задам пару вопросов, хорошо?

— А если я откажусь?

— Больше фруктов не получишь.

— Спрашивай.

— Как там Роберт?

— Откуда мне знать?

— То есть ты его ещё не нашёл?

— Нет. Обыскал всё второе отделение и нигде его не обнаружил. Кроме того, я был сильно занят…

— Занят? Чем же?

— Чтением писем, общением с другими пациентами, размышлениями. Помнишь, каково это — размышлять? Ты тоже так делал, когда был маленьким.

— И Роб не появлялся с тех пор?

— Нет, сэр[50]. Может, он где-то в другом отделении?

— Очень важно, чтобы мы с ним поговорили, прот.

— Зачем? Пишешь новую книгу?

Я сделал вид, что этого не слышал.

— Только дай знать, если встретишь его. Или сообщи Жизель.

— Без разницы, — проворчал прот, высасывая мякоть из косточки. По его бороде стекал сок манго.

— Хорошо.

Не в силах больше терпеть, я вынул коробку с салфетками и протянул проту. Он вытер лицо, как мне показалось, из вежливости, а затем бросил салфетку на пол и уселся в кресло.

Я раздражённо сказал:

— Прот, ты такой же капэксианец, как и я! Как тебе пришла в голову такая абсурдная идея?

Он отрицательно покачал головой.

— Что нужно для того, чтобы вы, люди, узрели истину?

— Всего одна вещь: истина должна быть правдоподобной.

— А, помню. Если вы во что-то верите — значит, это правда, так?

— Можно сказать и так.

— Мои познания о ГАЛАКТИКЕ вас не убедили.

— Наши компьютеры знали всё, что ты говорил.

— Не всё.

Внезапно он наклонился ко мне и спросил:

— Что бы убедило тебя в том, что я прилетел с КА-ПЭКС?

Прот явно желал сыграть в эту игру, как ребёнок, привлечённый новым набором шахмат.

Я подумал об эксперименте в аудитории, но пока не стал про него говорить, поскольку ещё не договорился ни с одним из коллег.

— У тебя есть фотографии твоей родной планеты?

— А у тебя есть фотографии Джорджа Вашинтона?[51]

— Нет, но у нас есть его портреты, письма, свидетельства современников. А у тебя есть подобные доказательства?

Прот посмотрел на меня боком.

— Я видел изображения драконов и единорогов. Письма могут быть подделкой. И мы оба знаем, как надёжны «свидетельства очевидцев», не так ли, джин?

— У нас есть военная форма Вашингтона, его парики и даже зубы. Какие осязаемые доказательства существования Ка-Пэкс есть у тебя?

Я откинулся в кресле с самодовольной усмешкой, похожей на улыбку прота.

— Какие доказательства существования богов есть у вас?