– Сколько тебе надо денег на твои хотелки? Я тебе дам. И сиди себе дома с детьми, занимайся собой.
Мне хотелось закричать, что не нужны мне твои деньги. Дело вообще не в деньгах. Все разговоры снова сводятся к финансам и материальному, но деньги были лишь следствием. Я не знала, как донести, насколько глобально я все чувствую, толком не могла объяснить, в чем причина.
Данил тяжело вздохнул и подошел к окну, скрестив руки на груди.
– Вообще я не верю во всех этих психиатров или как их там, – сказал он. – Но мне кажется, это уже ненормально то, что происходит. И тебе бы надо обратиться к специалисту.
– Сдашь меня в психушку, потому что я не такая, как ты?
Возникла пауза. Я продолжила.
– Ты знаешь, что я всегда хотела стать известным сценаристом. Реализация для меня так же важна, как и материнство. Я не могу быть просто мамой. Я с детства мечтала, что пройдусь по красной ковровой дорожке, для меня это важно, пойми! Мечтаю, что мои фильмы увидят миллионы людей, что эти истории помогут им стать лучше, спасут от депрессии…
– Да себя сначала спаси! – гаркнул Данил, я вздрогнула. Он снова вздохнул и сел на кровать. – Мне не нравится, что ты летаешь в облаках. И твои желания – это какое-то тщеславие. Красная ковровая дорожка? Ты серьезно?
Вот в этом он был весь – обесценить все, что он не понимает. Ему было бы намного проще, если бы я сказала, что хочу купить дачу и построить баню. Для этого только нужно купить участок, доски, нанять бригаду. А тут какая-то ковровая дорожка.
Раньше я бы промолчала, но тут меня понесло…
– А что в этом такого?! Почему нельзя мечтать о большем? Дело не в славе, пойми! Это все следствие. И известность сама по себе мне не нужна – известным и популярным можно стать из-за какой-то фигни в тик токе. Это не то, к чему я стремлюсь. Да и слава сама по себе тяготит, все эти папарацци сумасшедшие… Я хочу сделать то, что останется в сердцах миллионов людей. То, что будет их вдохновлять, вернет им смысл в жизни. Может, это будет книга или фильм по моему сценарию. Что-то, где будет много доброты и любви.
Он молчал. А потом спросил:
– Но быть мамой – это тоже может быть предназначением. Ты об этом не думала? Да, здесь нет ковровых дорожек и софитов, тут никто тебе не поет дифирамбы и не аплодирует. Но у тебя есть два человека, которые полностью от тебя зависят. И которых ты тоже можешь вдохновлять и давать им смысл в жизни. М?
Я не знала, что ответить. Для меня быть мамой – это самая сложная работа в мире, однако никогда бы в жизни я не отказалась от нее, как бы тяжело мне не было. Но и отказаться от своих мечтаний и целей я тоже не могла. Это значило бы, что я просто предала себя.
В тот момент я поняла, что больше не могу находиться здесь. Если бы сегодня был последний день моей жизни, то я бы не хотела провести его так.
Я молча встала, взяла небольшую сумку, покидала туда первые попавшиеся вещи и зубную щетку, телефон, зарядку и начала натягивать джинсы и футболку.
– Ты это куда собралась на ночь глядя? – удивился Данил.
– Переночую у Лизки, – бросила я, стараясь не плакать.
– В смысле у Лизки? А ты меня спросила? А дети? – он ходил за мной из комнаты в ванную и обратно, пока я кидала вещи в сумку. – Ань, ты что, разозлилась? Ну прости меня. Я что-то не так сказал?
– В прямом смысле у Лизки. Дети с тобой будут, у тебя же завтра выходной, ведь так?
– Ну выходной. Но как ты себе представляешь я отдохну с детьми? А обед-то хотя бы есть? – крикнул он мне, когда я уже закрывала входную дверь. Я торопилась, чтобы не передумать.
– Вообще-то быть отцом – это тоже может быть предназначением, ты об этом не думал, м? – бросила я ему напоследок и ушла.
Глава 5
На улице была метель. В свете фонарей я видела, как мелькают снежинки. Ветер сносил с ног, я стояла одна на улице, словно посреди урагана, а вьюга разносила все мои мечты. Где-то недалеко лаяла собака. Шапка быстро стала мокрой от снега.
Господи, что я творю? Куда я пойду? Что мне теперь делать?
Я взяла телефон и позвонила Лизе.
– Лиз… я… привет… я ушла из дома… как бы… ненадолго, – выдавила я.
– Ты серьезно?! – по голосу показалось, что она обрадовалась. – Насколько не ненадолго? – уточнила она.
– Ну как бы… на ночь, наверное, я не знаю, – я с трудом держалась, чтобы опять не расплакаться.
– Так, слушай, сейчас же приезжай ко мне, поняла? Только не садись за руль, потому что я прям слышу, что тебе нужна винная подружкотерапия. Ты поняла меня? Вызывай такси, хорошо?
С Лизой мы дружили уже лет 20, со времен общаги в универе. Она училась на менеджера, всегда была яркой фигуристой блондинкой с длинными волосами, позитивной, при этом доброй и умной. Именно Лиза уже тысячу раз спасала меня из разных переделок. Однажды она привезла мешок картошки, когда я жила в съемной квартире и мне нечего было есть. А в другой раз оплатила месяц моей ипотеки, когда я попала в больницу с воспалением легких и не могла работать. Я же заботилась о ней, когда она развелась с мужем и днями лежала в депрессии. А до этого – я была первой, кому она рассказала, что потеряла ребенка.
В общем, это тот человек, с которым мы прошли Афганскую войну. Она была мне как сестра.
Поэтому я не могла позвонить кому-то еще, кроме Лизы.
Села в такси. Ехать на другой конец города.
Только села и сразу меня накрыло. Блин, я оставила своих детей! Ну на одну ночь, конечно, не навсегда, но начала плакать так, будто сдала их в детский дом. Что ж я за мать такая? Если бы рядом была Лиза, она бы точно сказала:
– Дааа, что же ты за мать такая, на целую ночь оставила детей с родным отцом, подумать только! Да по тебе опека плачет.
Но Лизы пока не было рядом. Рядом был только пожилой таксист с густой шевелюрой седых волос и красивыми карими глазами. Он то и дело смотрел на меня через зеркало заднего вида. Присматривался внимательно – так, будто сверял моё лицо с фотороботом из объявления «Разыскивается…» И, наконец, не выдержал:
– Такая красивая девушка. Почему плачешь, а? Не расстраивайся. Вернется он к тебе.
От этого я даже как-то сразу успокоилась и перестала реветь.
– Вернётся? – переспросила я.
– Конэчно! Вот увидишь. С букетом прибежит. Точно не упустит. Такую дэвушку потерял!
– Это я… Ушла, – вытирая сопли, призналась я.
– Значит, причина была! Изменил, значит?
– Нет.
– Пьёт?
Я помотала головой.
– Бьёт разве? – он даже обернулся ко мне всем корпусом. – Или на шее сидит… Есть такие мужики, которые лежат на диване, а жэнщина на трех работах детей поднимает.
Я вздохнула неопределённо, потому что не знала, что ответить. Думала, что он сейчас все про меня понял. Что это я изменила, бью мужа и вообще пью, не просыхая, и что меня выгнали из дома. Потому что как можно уйти от красивого, надежного, того, кто обеспечивает и готовит кашу по утрам. Пусть даже не навсегда, а на одну ночь.
А таксист покачал головой и сказал:
– Женщина всегда права! Всегда! Если мужчина заставил женщину плакать, то грош цена такому мужчине. Он поймёт, прибежит, но знаешь что?
– Что?
– Тэбе уже будет все равно.
***
Лиза встретила меня с бутылкой шампанского в руках.
– Мы что-то празднуем? – спросила я, ставя сумку на пол и садясь на скамейку в прихожей.
– Конечно! Первую за 5 лет ночёвку у подруги! – продекламировала Лиза. – Не знаю, как ты, а я намерена хорошо повеселиться. Кто знает, может, следующий раз придётся ждать ещё пять лет.
– Я бросила детей… – проговорила я грустно, стаскивая ботинки. Все ещё не челси.
– Ой, ну прям бросила! – Лиза всплеснула руками. – На целую ночь оставила с родным отцом, подумать только! Да по тебе опека плачет!
Я впервые за вечер улыбнулась.
– Давай уже, раздевайся и пошли кутить.
– Только я даже к столу ничего не привезла… – спохватилась я, увидев, что Лиза накрыла целый банкетный зал.