— Они были тебе друзьями? — вкрадчиво спросил Чуви.

— Не... не все, но они все были хорошими ребятами. Да, мы иногда курили травку и… и… пиво там, но не более. Может быть, Джимми иногда подворовывал, а Ник, говорят, нюхал клей, но не более.

— Ладно, успокойся парень. — Чуви нежно потряс мальчишку за плечо. — А ты хотел бы отомстить той твари, что убила их?

— Но как?! — пришёл в ужас парень. —Он ведь настоящее чудовище!

— Но и я чудовище, — растекаясь в хитрой улыбке, поведал Чуви. — Я даже осмелюсь предположить: более страшный монстр. Ну, ну, не пугайся. Я добрый монстр.

— С-спасибо, — неловко вставил парень.

— С чего это вдруг благодарность? Не я тебя спас, а твоё стремление выжить выручило тебя, что иногда путают с трусостью. И этого нечего стыдится. Сам ведь понял, что не смог бы им ничем помочь. Но мы отвлекаемся. Ты готов рискнуть в этот раз? То есть сыграть в храбреца?

— Что вы от меня хотите?

— Не понял о чём я говорил по передатчику? — Чуви, по-прежнему лукаво улыбаясь, указал на золотую паутину, вокруг своего уха и глаза. — Я хочу, чтобы ты сыграл роль наживки. И ещё. Даже если бы я тебя отпустил, то он всё равно нашёл бы тебя и убил. Проще говоря: у тебя нет выбора.

Парнишка расширил от ужаса глаза и прикусил нижнюю губу. Он о чём-то задумался, опустив голову. По щекам по-прежнему текли слезы. Дождь постепенно ослабевал. Когда небо вновь озарилось молнией, мальчик посмотрел прямо в глаза Чуви. Он был полон решительности:

— Да. Я хочу отомстить, и я хочу вам помочь, — уверенным голосом, произнёс мальчик.

Чуви озарился самой довольной улыбкой сытой гиены и потрепал мальчишку по голове.

— Кстати, а звать тебя как?

— К-Кларк.

— Что ж, Кларк. Теперь слушай меня внимательно, и тогда ты останешься жив. Правда за сухость твоих штанов я не ручаюсь.

Придя в свою комнатку на южной окраине города, серую и пропахшую плесенью, Дэвид сразу же уснул. Его мучил кошмар, где в блёклый калейдоскоп его воспоминаний вирусом примешивались воспоминания Чуви. Они были болезненны, полны горя, злобы, недоверия и какой-то поразительной целеустремлённости. Вскоре одно из воспоминаний взяло вверх над остальными.

Это было то самое воспоминание, что было одним из самых последних, где посреди множества убитых… нет, не так. Теперь он видел чуть чётче. Не все были мертвы, но те, кто был жив, мучились и корчились в такой агонии, что даже Дэвид почувствовал это на себе. Ему было больно, очень больно. Он чувствовал, как лопалась и спадала кожа, а мышцы скукоживались. Кипела кровь, и плавились органы. Трескались кости, и тлели сухожилия. Почему он? Почему они?! Почему никто не умирал, предпочитая боль смерти?

На останках тех, кто поддался сладостно-горькой смерти, стоя на коленях и возведя к небу руки, что-то кричал обнаженный опалённый мужчина. Он не просто кричал, Дэвид готов был в этом поклясться, а что-то или кого-то проклинал, громко и с надрывом. Шепард не видел лица мужчины, но отчётливо различал стекающие из глаз на щёки струйки крови.

Но вдруг фигура стала ещё менее чёткой и расплывчатой, а безмолвие воспоминания начало наполнятся звенящим раздражающим и пугающим монотонным звуком. Среди этого звона стал чётко различаться смех: безумный, с надрывом, истерический. Когда хохот полностью проник в голову Дэвида, то проклинающий человек как бы ушёл вверх и вбок, уступив место затхлой и палёной земле, где в кипящей луже крови, он увидел отражение плачущего мальчишки: лопоухого, с непослушной гривой серых волос. Мальчишка все смеялся и смеялся, а в глазах отражалось безумие и какое-то откровение, а также пугающая сила. Мальчик исчез, оставив после себя звенящую пустоту, и Дэвид проснулся.

Он весь вспотел. Его била дрожь. Дэвид уснул, толком не раздевшись. Он снял с себя лишь кроссовки и куртку, но по-прежнему был в нескольких драных свитерах и старых джинсах. Тяжело дыша, он схватил с тумбочки часы: до полуночи осталось тридцать пять минут. В ушах всё ещё гудело, но Дэвид отчётливо слышал, что за окном по-прежнему шёл дождь. Правда теперь он лишь слабо моросил.

Неожиданно комнату осветила молния, и краем глаза Шепард увидел фигуру, сидевшую в потёртом кресле. Она сверлила его взглядом. Дэвид быстро выхватил пистолет из-под подушки и направил его в темноту кресла. Но он не выстрелил и лишь внимательно всмотрелся во мрак.

Тьму рассекла ещё одна вспышка света, озарив сидящего в кресле. Незнакомец поднёс дрожащий огонёк к своему рту, полному острых зубов, и втянул дым сигареты. Выдохнув табачное облако и оскалившись, Чуви лукаво всмотрелся в Дэвида:

— Что? Не по душе мои воспоминания, ась?

— И похуже считывал, — всё ещё не отпуская пистолет, спокойно ответил Дэвид. — Как вам удалось найти меня, мистер мусорщик?

— О, найти тебя было сущим пустяком, а вот узнать о том, что же ты за птица, было очень непросто. Ох, Грация! Как мне передали, она давненько не получала такого удовольствия от работы. Не надоело жить в бегах, малыш Шепард?

— Это вас не касается, мистер мусорщик, — лицо Дэвида было непроницаемым, но в глазах отражалось любопытство вперемешку со страхом. — Хотя я удивлён тому, что вы узнали моё настоящее имя.

— О! Хочешь я вкратце расскажу, что мне ещё удалось узнать о тебе? — игриво спросил Чуви, чуть подавшись вперёд.

— Я не думаю, что вам многое удалось узнать, — усомнился Дэвид.

— Кажется, ты слишком переоцениваешь тех, кто так хотят заполучить тебя, — Чуви отпрянул назад в кресло и сладостно затянулся сигаретой. — Они о тебе многое, что сохранили, пусть и отлично запрятали. Так ты хочешь, чтобы я похвастался о том, что мне удалось о тебе узнать?

Дэвид молчал. Он внимательно разглядывал Чуви. Не зная почему, но ему не нравился мусорщик. Ему никогда не нравились люди, умеющие так хорошо закрывать свою память. Они, по его мнению, никогда не были честны с людьми, даже с самыми близкими людьми. Дэвиду не понравился Чуви, это так. Но его одолевало сильное любопытство, напрямую связанное с прошлым мусорщика и с тем, что, возможно, именно этот тёмный человек сможет помочь ему достичь того, к чему он когда-то стремился.

Дэвид опустил пистолет и прислонился к стене. Он так ничего и не ответил Чуви. Тот, в свою очередь, беспрерывно ухмыляясь, докурил сигарету и, потушив её, откашлялся. Положив руки на подлокотники, Чуви перестал ухмыляться и заговорил с самым серьёзным тоном, будто предоставлял финансовую отчётность:

— Когда ты родился, дорогой мой Дэвид Шепард, неизвестно, но я бы предположил - где-то в начале двадцатого века по календарю Грани, ибо! Ибо всё началось в тысяча девятьсот седьмом году в Англии. Тогда, в одном крупном детском приюте, ныне не существующем, появляется неизвестный мужчина, которого пока идентифицировать не удалось. Им был передан на попечение мальчик, примерно лет семи, взамен на хорошую спонсорскую помощь приюту. Этим мальчиком был ты, мой дорогой Шепард.

По воспоминаниям некой сестры Элизабет можно получить определённое представление о тебе, как о ребёнке и как о будущей личности:

«Он был необщительным, немного пугающим, но все же хорошим мальчиком, а главное невероятно талантливым».

При этом неизвестный мужчина (я бы мог предположить, что это твой отец, но у меня нет чётких доказательств) раз в год посещал тебя в середине лета. Он, кстати, как и обещал, щедро спонсировал приют, так что жаловаться им, даже если бы ты был бы невыносимым мальчишкой, не имело смысла. Во время пребывания в приюте тебе удаётся достичь больших успехов во многих областях. Ты оказался силён в точных науках, химии и медицине. Заимел хорошие познания в литературе и живописи. Освоил фехтование, бокс и неплохо пользовался стрелковым оружием. Но особенно, мой юный Дэвид Шепард, ты увлекался историей. В связи с этим, ты успешно поступаешь в Кембридж и в дальнейшем обучаешься на археолога. Между тем, в тысяча девятьсот четырнадцатом году, в преддверии Великой войны, тот самый таинственный мужчина появляется в приюте в последний раз, но финансирование приюта продолжалось вплоть до того момента, пока ты не покидаешь его по достижению совершеннолетия. После завершения обучения и стажировки, ты отбываешь в королевство Ирак, но вскоре перебираешься в северную часть Индии, где жил вплоть до тысячи девятьсот тридцать седьмого года, пока не пропадаешь без вести в районе Гималаев. Ты неожиданно появляешься под Сталинградом, в крупном промышленном городе Советского государства во время тяжёлых боев в самый разгар Второй великой войны на стороне агрессоров: Нацисткой Германии.