Я зашёл в аудиторию и с недоумением огляделся. Вышел обратно и ещё раз внимательно посмотрел на номер над дверью. Всё верно – 2-К, то есть вторая курсовая. Собственно, я это и так прекрасно знал – курсовых аудиторий было всего четыре, и за прошедшие три года мы успели позаниматься в каждой. Я зашёл обратно в совершенно пустую аудиторию и уселся за стол, чувствуя себя довольно глупо.

Ждать, к счастью, пришлось недолго – почти сразу сбоку от кафедры открылась незаметная дверь, и оттуда выглянула Милана Бобровская.

– Вы уже пришли, Кеннер? – приветливо сказала она. – Заходите к нам.

За дверью оказалась довольно милая комнатка с уютными креслами вокруг небольшого столика, на котором стоял чайник и блюдо с плюшками. И как я немедленно обнаружил, чай с плюшками Милана пила не в одиночестве.

– Госпожа, – я склонился в поклоне, ощущая полную сюрреалистичность ситуации.

– Здравствуйте, Кеннер, – благосклонно кивнула мне Морена. – Как ваши успехи?

– Боюсь, что они невелики, госпожа, – честно признался я. – Наверное, если бы не моя жена, то их бы и вовсе не было. Слишком уж много времени занимают мои дела, не связанные с возвышением.

– Типичная проблема, – кивнула Морена. – Та способная девочка – Драгана, кажется? – у неё ведь было то же самое. Надо суметь в какой-то момент сказать «нет» – не забывайте, что это тоже вопрос личной воли. Но я должна заметить, что меня порядком раздражает эта ваша терминология – «возвышение», «Высшие», вот это вот всё. Для столь ничтожных достижений это звучит невероятно напыщенно и глупо.

– Так исторически сложилось, госпожа, – объяснила Милана, наливая мне чай. – Сначала поделились на Старших и Младших, а позже выяснили, что развитие идёт и дальше. Вот и появились Высшие, ну а потом обнаружили, что и это не конец пути. Но там уже поздно было что-то менять, все привыкли.

Морена фыркнула с недовольным видом, хотя никакого недовольства я от неё не ощущал.

– А скажите, пожалуйста, Милана, – воспользовался я паузой, – что у нас с факультативом по высшим сущностям? Почему в аудитории пусто? Его отменили?

– Почему же отменили? – рассудительно отозвалась Милана. – Есть студент, есть преподаватель – значит, занятие состоится.

– Студент, преподаватель, и сущность для изучения, – с улыбкой заметила Морена.

– То есть я единственный слушатель? – удивился я.

– В этом году факультатив будет, потому что есть заявка от студента, – объяснила Милана. – Два предыдущих года факультатива по высшим сущностям не было, потому что не было желающих.

– Я просто потрясён, – признался я. – Такая невероятно интересная тема. Мало того что здесь можно узнать то, что узнать не так-то просто – как оказалось, здесь можно встретить настоящую богиню. Да сюда студенты должны просто ломиться.

– Но вот не ломятся, – развела руками Милана. – Можете спросить свою жену почему – её я тоже здесь не вижу. Впрочем, я и так скажу вам почему – мало кому интересна такая абстрактная тема. Сколько из ваших сокурсников дорастёт до того, чтобы встретиться с высшей сущностью?

– Ну вот я же дорос, получается, – заметил я. – И они, возможно, встретились бы, если бы пришли. Но вы, конечно, правы – люди действительно больше интересуются практичными вещами, а от изучения высших сущностей сложно получить какую-то выгоду. Госпожа, у меня, разумеется, не хватит наглости назвать это изучением, но возможно, вы ответите на вопрос, который давно меня занимает?

– Возможно, отвечу, – улыбнулась Морена.

– Как так получается, что богине смерти смерть совсем ни к чему? Меня удивило, что вещи вроде того алтаря оказались для вас настолько чужды. Разумеется, у меня и мысли не было, что вы могли бы опуститься до подобной дикости, но всё же такое сильное неприятие именно от вас выглядит неожиданным.

Морена нахмурилась и долгое время молчала. Я уже успел пожалеть о своём вопросе, когда она пожала плечами и сказала:

– Старая история, детская травма. Меня должны были принести в жертву на таком же камне, но мой дядя, который был жрецом, объявил, что я нахожусь под покровительством бога. Главный жрец не любил моего дядю, и он потребовал, чтобы я там же на месте доказала благосклонность бога, а если я не смогу этого сделать, то нас обоих тут же принесут в жертву. Я очень сильно захотела, чтобы он сгорел, и он сгорел у всех на глазах. Так я стала послушницей храма и магусом, а мой дядя стал главным жрецом. Вот с тех самых пор я не люблю ни тех, кто приносит кровавые жертвы, ни тех, кому их приносят.

– Благодарю вас, госпожа, за этот рассказ, – я изобразил лёгкий поклон.

– Но это, в общем-то, личная история, просто чтобы прояснить моё отношение к этому, – сказала Морена. – Вы же спрашивали немного о другом. Видите ли, богам смерти не нужна смерть как таковая – жертвы требуются мелким тварям, которые таким образом пытаются быстро возвыситься. Если вы внимательно присмотритесь, то обнаружите, что боги смерти связаны исключительно с тем, что происходит после смерти. Наша работа – провожать души для Геи, а с убийствами люди прекрасно справляются и сами.

– Любые души?

Морена непонимающе на меня посмотрела.

– Я имею в виду – есть ли душа у инфузории, к примеру?

– Ах, вот вы о чём, – поняла она. – Для Геи представляют интерес только существа, которые сумели сформировать соборную душу. Микроорганизмов очень много, но они слишком примитивны.

– А что насчёт таких существ, как Пожиратели душ, или роевой разум чистильщиков?

– Однако! – подняла бровь Морена. – Вы меня удивили, Кеннер.

Я осёкся – опять сказал не думая. Меня, конечно, извиняет то, что это редчайшая возможность получить ответ из первых рук, но всё-таки следовало быть осторожнее. Если Морене, скорее всего, всё равно, откуда у меня знания о таких экзотических зверюшках, то Милана может начать задавать вопросы.

– Нет, подземные создания мне неинтересны, – всё-таки ответила Морена.

– Дело в том, Кеннер, – неожиданно решила дополнить Милана, – что это всё псевдожизнь, искусственно созданная Геей. Ни у Пожирателей, ни у чистильщиков нет души в нашем понимании. Гея их в конце концов поглощает, но она делает это напрямую. Ей не нужны для этого посредники, они полностью её создания.

– Вы знаете об этих существах? – не смог я сдержать удивления от неожиданности.

– Если о них знаете даже вы, то почему бы не знать мне? – улыбнулась Милана. – Правда, о Пожирателях мне только рассказывали, а вот чистильщиков я видела своими глазами. Невероятно интересные твари.

– А почему о них не знала Драгана?

– Наверное, потому что никто ей не рассказывал, – просто объяснила она. – Во всяком случае, я не рассказывала.

– Почему? – спросил я, уже предвидя привычный ответ.

– Потому что она меня не спрашивала. Поймите, Кеннер, что знания, полученные даром, не имеют никакой ценности. Приложите труд для того, чтобы хотя бы понять, что эти знания вам нужны. Чтобы хотя бы знать, о чём спрашивать.

– Я бы, пожалуй, с этим поспорил, Милана, – возразил я. – Допустим, я прочитал в кулинарной книге рецепт интересного блюда. Это знание я получил даром, но оно имеет для меня ценность.

Морена с Миланой дружно заулыбались, глядя на меня, как на несмышлёного ребёнка.

– Вы получили это знание не даром, Кеннер, – терпеливо объяснила мне Милана. – Даром, или почти даром, вы получили информацию, ценность которой очень мала. Вы ведь даже не можете быть уверены, что этот рецепт не содержит ошибок. Эта информация превратится в знание, когда вы приложите свой труд – изучите и запомните рецепт, и, вероятно, несколько раз неудачно приготовите это блюдо. Это совсем небольшой труд, но и ценность этого знания тоже невелика. Чем ценнее знание, тем больше труда надо для него приложить.

Подобные соображения я, конечно, слышал уже не раз, но всё же идея, что каждый кусочек знания необходимо добывать трудом, довольно плохо укладывалась у меня в голове. Я ещё помнил буквально тонны информации, которые обрушивались на меня ежедневно. Хотя, положа руку на сердце – много ли в том потоке было настоящего знания? Большей частью это был просто информационный мусор, который лишь отрывал моё внимание от действительно важных дел.