Ынбёль осторожно потрогала звериное ухо.

– А вы не собирались упомянуть, что это не просто кошка?

Лекси обиженно на неё посмотрела.

– Я тебе сразу сказала, что не знаю, из какого мира она приходит. И вообще, ты что, морду её не видела?

– Наша Ынбёль наверно каждый день встречает кошек с шестью глазами, – хохотнул Джеб. Было приятно, что он уже считает её своей.

– Я думала, вы её заколдовали, – чуть обиженно ответила Ынбёль. – Получается, в тот раз?.. – продолжила она, вспомнив лавку.

– Не. В тот раз она и правда спрыгнула с люстры, – вздохнула Лекси. Она спросила у всех, но посмотрела на Перси: – Что вы видели?

– Холод. Я чуть не поджёг ковёр от страха.

Лекси обняла его со спины, забирая огонь и не задумываясь о том, как вообще выглядит холод.

– Однажды из нашего толчка вылезет Ктулху, – сообщил Эш. Что было преждевременно шокирующе, учитывая появление Вёльвы. – Кто удивится больше всех – стирает месяц.

– Я просил тебя хоть как-то обозначать, когда ты предсказываешь, – строго вздохнул Крис.

– Предлагаешь закатывать глаза до белков и вытягивать руку? – хмыкнул Эш. – Да пошутил я. Не видел я никакого Ктулху. – И уже тише добавил: – Но на стирку кто-то точно напорется.

Ынбёль показалось, что быстрый взгляд скользнул по ней, но пояснять дальше Эш не стал.

– Ты хотел рассказать всем о парке, – перевёл он тему.

– Парке? Мы ведь говорили про ярмарку? – Джеб почесал затылок.

– Эш убивает интригу, – хихикнул Эр-Джей.

– Тихо, – и сказал это Крис так, что все и впрямь затихли. – Кошки на месте, Ктулху в океане, а нам надо обсудить ярмарку.

– Мы пойдём на ярмарку? – с надеждой спросила Ынбёль. Проводить весь день накануне самой страшной ночи в году в этом доме ей не хотелось. Если уж где нечисть наружу лезть и могла, то точно в этом доме. Возможно, прямо из-под кроватей и её шалаша.

– Это же Хэллоуин, – Лекси хлопнула в ладоши.

Ынбёль прежде не отмечала Хэллоуин. Мать считала этот праздник неподобающим их вере. По-своему была права, конечно, но Ынбёль всё равно было обидно за те тонны конфет, которые она могла бы за эти годы насобирать.

Теперь собирать было поздно. У ведьм были явно другие планы.

– Вы пойдёте. И будете вести себя как самые обычные люди. Съешьте пару сахарных яблок, закидайте старый дом Эша туалетной бумагой. Нам нужно быть на виду до завтра и притворяться совершенно нормальными.

Вот оно. Ынбёль снова охватило зябкое чувство тайны.

– Мы с Джебом займёмся подготовкой.

– Ты говорил, что я пойду, – насупился Эр-Джей.

– Это было до того, как из-за тебя перегорела последняя лампочка в доме, – отсёк Крис. Последняя лампочка… учитывая, что все остальные были выдраны или разбиты, это ощущалось как истинная трагедия.

– Всегда пожалуйста, – Эр-Джей показал Верховному язык. Крис едва склонил голову набок и, выдохнув какое-то слово, с жуткой улыбкой замер в ожидании.

Челюсти Эр-Джея сомкнулись на его же языке, и он взвыл от боли. В розетках звучно затрещало.

Ынбёль не хотела, но всё равно мельком проверила, не откусил ли мелкий себе язык. Покалечил, но не съел. Наверное, потому что запас лечебных зелий всё ещё был не готов.

– Для новеньких, – новенькая была всего одна, но Ынбёль оценила заботу, – если я что-то говорю сделать – это не обсуждается. Если я говорю чего-то не делать – даже не думайте об обратном.

О, это Ынбёль можно было даже не пояснять, она уловила намёк ещё на первой встрече.

– Мы с Джебом всё подготовим. С вас всех – всех отвлечь. Помогите Лекси.

– Когда в городе пропадает живность, винят всегда самых странных, – шёпотом пояснила Лекси в ухо Ынбёль. – Так вышло, что самыми странными считают нас.

И правда, подумала Ынбёль. Как же так могло получиться?

– Мы собираемся что-то украсть? – догадалась она.

– И принести в жертву. Завтра полнолуние.

– Что-то… Живое? – уточнила Ынбёль.

– Духи не любят авокадо, Ынбёль. Им нужно мясо с кровью.

– И ты бы это всё знала, если бы больше занималась, – Эш закатил глаза.

– То есть сегодня пускаем пыль в глаза, а завтра в парк? – впервые подал голос Перси. Вот уж кого ничего из этого разговора не смущало.

– А там разве не опасно? Может, лучше здесь…

Ынбёль, конечно, не слишком прельщала мысль о том, что завтра какому-то животному, а может и не одному, придётся умереть. В фильмах, которые она смотрела тайком от матери, все эти ведьминские обряды всегда вызывали у неё дрожь. Но спорить в этой ситуации было явно неуместно, поэтому она предпочла занять заинтересованную позицию.

– Место каждого ритуала определено заранее. Прародителей ради, я буду с тобой заниматься. Твоё незнание бесит меня куда больше тебя самой, – проворчал Эш.

Ынбёль бы обняла его, но бесстрашная Лекси сделала это раньше.

– И в этот раз это парк, – подытожил Крис. – Собирайтесь. Не хочу видеть никого из вас до ночи. И держитесь подальше от парка.

– На нас будет центральная площадь, – вскочила Лекси. – Завтра я пущу иллюзии по всем главным улицам. А сегодня наемся сладкого, пополню силы!

– Я займусь школой, – Эр-Джею, судя по интонации, эта идея не очень нравилась, но он знал, что другого ему не предложат.

– Эш, на тебе магазин.

– Вот это сюрприз, – хмыкнул тот.

Все поднялись и разошлись, побросав чашки и столовые приборы. Эш в последний момент схватил Ынбёль за рукав, явно выходя за пределы своего раздражения, и утянул в темноту. Было страшно, но не так страшно, как в одиночестве.

– Крис сказал, у тебя было кровоизлияние в мозг, – допытывался он. – Болела?

– Гемофилией.

– Дрянь. А мать что?

– Жива, – сухо ответила Ынбёль.

– Моя, к сожалению, тоже. Сам не знаю, почему в итоге попросил её не убивать. Сентиментальность мне обычно не свойственна.

О, это Ынбёль тоже успела заметить.

– Когда я родился, то был бордового цвета, – поделился Эш. Сложно было отгадать причину его откровений. – Аллергия. Долго не могли понять, на что. Оказалось – на всё. Сладкое, алое, цитрусовое. Пыль, химия, солнечный свет. Вечно ходил опухший, красный и весь в корочках. Мать считала меня уродом. И била.

В общине, к которой принадлежала мать Ынбёль, бить детей считалось нормальной практикой. Даже благородной, ведь дьявол не станет подписывать контракт с ребёнком, чьё тело разгромлено. Но в случае с Ынбёль мать действовала иначе – вечные, вечные молитвы, которые Ынбёль надеялась скоро забыть, но пока вспоминала как по часам. Ынбёль не сомневалась в любви мамы, просто считала, что лучше бы она её и не любила вовсе – как сейчас. У Эша ситуация была явно иная.

– Я так и умер. От пыльцы, что ли. Это было прошлой весной. Меня Джеб нашёл. Забавно, правда?

– Крис… То есть Верховный… Сказал, что для тебя это всё – как второй шанс.

– Я знал, что умру. И не хотел этого. Как ты и как Лекси. Так что да – это самый настоящий второй шанс, который я не отдам. А теперь замолчи и садись сюда.

Ынбёль на миг подумала, что ковен – это кучка детей, которые просто умерли.

Эш первым опустился на пол и начал доставать зеркала. У него их было много: одно он носил на шее как кулон, несколько были раскиданы по карманам. В рюкзаке, который всегда был при нём, тоже оказался мешочек с зеркалами в рубиновых рамках.

– Протри, – велел он, придирчиво осмотрев то, что достал из кармана куртки.

О магии Ынбёль успела узнать вот что: она была чертовски сложной штукой. Для одних заклинаний требовалось особое положение рук (чаще – пальцев), для других – ещё и слова. Иногда нужны были символы на руках: Лекси рисовала их фиолетовой подводкой или блестящими ручками, Перси предпочитал уголь, остальные использовали маркеры. Ынбёль не нравилось оттирать от кожи чернила, поэтому она пообещала себе купить цветные мелки.

Иногда символы надо было рисовать на полу, стене или зеркале. Иногда надо было растереть траву, зажечь благовония или пустить себе кровь. Последних заклинаний Ынбёль в действии пока не видела: магия крови была сильнее и опаснее прочих.