– Ади? – Силайн постучала и приоткрыла дверь в комнату дочери, с лица которой сейчас можно было написать картину «Паника». – Всё хорошо?

– Н-нет, – Адель смотрела в пустоту и не могла понять, что ей делать. Витя не отвечает, и не из-за ментального барьера, а по какой-то иной причине.

– Тот мальчик? – Силайн вошла в комнату и подсела на кровать дочки. – Он тебя обидел?

– Что-то случилось… – прошептала младшая суккуба. – Он не может мне ответить.

Силайн вздохнула и потрепала дочурку по белоснежной макушке.

– Ади, дорогая, прошу, пойми одну вещь, – медленно произнесла старшая суккуба. – Всё, что я делаю, я делаю для твоего благополучия. Ты можешь меня за это не любить, что безумно ранит, но не забывай, что я желаю тебе только добра.

– Мам, он… А если… – Адель, похоже, в очередной раз не слушала свою мать. Трудный возраст, особенно для суккубы.

– Всё с ним будет хорошо, – Силайн притянула к себе Адель и обняла. – И с тобой тоже. Мальчики в таком возрасте любят находить приключения, если за ними никто не присматривает.

– Ага, и находят сотрясение мозга, – недовольно простонал в телепатическую связь Витя.

– Сотрясение мозга? – Адель подскочила с кровати, перепугав Силайн.

– Не кричи вслух, – прошипел Витя, скривившись от боли. – Я тебя плохо слышу, но не надо лишний раз показывать, что ты можешь с кем-то общаться, кого нет в Разломе.

Виктор стоял напротив раковины, рассматривая себя в зеркало. Его кожа сильно побледнела, по щекам текли слёзы и…

– Бу-э, – его сильно рвало.

– Мама уже знает, нет смысла скрываться перед ней, – Адель быстро осмотрела Витино отражение в зеркале. – Выглядишь ужасно.

– Меня в больницу забрали, – Витя включил воду, чтобы прополоскать рот и избавиться от вкуса желчи. – Сказали, что ещё легко отделался. Так что всё нормально, просто нужно не драться с вампирами какое-то время, пока хотя бы передвигаться нормально не смогу. Ты сама как? Я, честно, в какой-то момент начал думать, что ты ненастоящая.

– Дурак, – прокомментировала младшая суккуба и вернулась в объятия матери. – Я чуть позже тебе всё расскажу. Отдыхай лучше.

Витя вздохнул и его снова вырвало. Видимо, придётся изображать ближайшее время неженку и валяться в постели. Хорошо, что рядом есть Адель, а уж больничный Витя как-нибудь переживёт.

– Ударился головой, – пояснила своей матери Адель. – Он всегда был горячей головой, не смотря на свою флегматичность.

– Напоминает твоего отца, – улыбнулась дочери Силайн.

– Папу? – младшая суккуба впервые слышала, чтобы её мама сама рассказывала про её отца. – И чем же?

– Давай покажу, – Силайн провела перед Адель раскрытой ладонью, и перед глазами появился снежный образ.

Коляда, коляда,

Не убий местных люда,

Не губи их коров,

Не руши их кров.

На пеньке на опушке заснеженного леса сидел молодой мужчина, напевая странную песню, глядя, как в долине горят огоньки деревни. Люди во всю готовились отмечать коляды и новый год, бегали от хаты к хате и постоянно напевали песни.

– По-моему, рифмы нет, – сзади к нему подошла ослепительной красоты девушка в шубке с меховым воротником. – И странная у вас коляда какая-то.

– Не знал, что у меня есть слушатели, – мужчина повернулся к незнакомке и окинул её взглядом. – Для такой красавицы спел бы что-нибудь более… праздничное.

– Не стоит, – рассмеялась девушка. – Меня заинтересовала ваша песня. Почему она такая мрачная?

– Времена меняются и многое забывается, – отвернулся мужчина и посмотрел на огоньки. – Демон, требующий жертвоприношений и пожирающий каждого, кто не повесил на ёлку свой скот, стал добрым стариком, раздающим детям подарки, а демон, требующий кровавых празднеств в свою честь теперь обычный весельчак, обожающий костры и веселье. Люди давно позабыли, что раньше на этих кострах сжигали им подобных, чтобы прожить ещё один год. И знаешь, – мужчина повернулся к незнакомке и положил руку на рукоять топора, висящего на поясе, – оно и к лучшему. Пускай огромную жертву инквизиции и не помнят, зато живут спокойно. Блаженство в неведении.

– Инквизиция? – девушка выразительно склонила голову на бок. – Из средних веков?

– Ещё древнее. В средние века орден сильно деградировал, пустив свои знания в массы. А вот ещё раньше мои соратники действительно охотились на очень опасных существ, и обходились как-то без бессмысленных убийств.

– Стало быть, ты инквизитор? – девушка подошла поближе, пряча руку за спиной.

– Верно, – улыбнулся мужчина и встал с пенька. – Также верно, как то, что ты суккуб.

Девушка рассматривала мужчину. Чёрные волосы, местами запущенная борода, жёлтые глаза, острые черты лица, шрамы от когтей на щеке и шее. Почему-то, молодая суккуба не боялась его.

– Меня зовут Силайн, – девушка сняла варежку и протянула мужчине раскрытую ладонь.

– Михаил, – хмыкнул в ответ инквизитор и поцеловал протянутую ручку.

– Миша, – Силайн озабоченно смотрела, как её муж бегает по квартире и собирает вещи. – Может не надо? Орден тебя не вызывал, так зачем тебе ехать? Как я без тебя буду?

– Силь, – Михаил повернулся к жене. – Если я не поеду, то велика вероятность, что наши просто полягут. Орден уже отправлял туда несколько отрядов, и никто не вернулся.

– Не хочу, чтобы и ты не вернулся, – прошептала Силайн, глядя исподлобья на мужа. – Мы даже имя дочке ещё не выбрали.

– А вдруг родится сын? – хмыкнул Миша, закинув в рюкзак ещё кучку вещей. – Клянусь тебе, я вернусь очень скоро, соскучиться не успеешь.

– Хорошо бы, – вздохнула Силайн.

Силайн, любовь моя

Пишу тебе сразу же, как смог добраться до почты. Мы что-то обнаружили. Что-то очень странное и… Я не знаю, как это описать. В том месте были просто фанатики, никаких тварей или разумных. Но то, что они делали... Никогда не видел Владимира, моего командира, таким напуганным. Он сказал, что, если мы их не остановим, мир, каким мы его знаем, исчезнет. Не знаю, что он подразумевал. Я по грудь в крови, немного ранен, но ничего серьёзного. Скоро вернусь домой.

Не скучай, любовь моя.

Твой Михаил.

Силайн, любимая,

Прости, нас всех срочно вызвали в Орден. Дело безотлагательное, и связано оно с теми фанатиками. Есть риск, что скоро только в Разломах будет спокойно, так что, пожалуйста, первым же поездом возвращайся в Италию в свою обитель. Я буду посылать письма туда. Надеюсь, ваш Хранитель не против почты. Надвигается что-то серьёзное.

Береги себя и нашу дочь, Силь, прошу тебя.

Твой Михаил.

Уважаемая Силайн,

Пишу вам как единственному родственнику Михаила Александровича Речицкого. С сожалением уведомляю вас, что ваш законный муж погиб в боях за Орден инквизиторов восьмого марта двухтысячного года.

Все его личные вещи были уничтожены по правилам Ордена.

Секретарь Ордена, страж Выхин.

П.С. Я не знаю вас, и, увы, не могу утешить в связи с утратой, но знайте, что Миша отдал жизнь за то, чтобы сохранить наш мир. Он был моим другом, и я понимаю ваше горе. Увы, мы не можем даже похоронить его. Если вы захотите забрать то, что осталось у меня из его вещей, я оставлю адрес, хотя в Ордене так не принято. Примите мои искренние соболезнования.

Адель вернулась в комнату и уставилась на Силайн. Старшая суккуба утирала слёзы и улыбалась, глядя на свою дочку.

–Он погиб за несколько месяцев до твоего рождения, – прошептала она. – Говорят, погиб как герой. Даже Орден после этого был расформирован.

– Или ушёл в подполье, – предложил Виктор, который тоже видел воспоминания Силайн.

Адель кивнула и обняла свою маму. Раньше Силайн рассказывала об её отце достаточно скупо, в основном, каким он был. Девушка до сегодня не знала даже, что её папа погиб.