Из-за деревьев наконец появился коттедж, знаменуя своим появлением окончание долгого и изнурительного для ребёнка пути, а также начало долгой летней ссылки, являющейся неким подобием традиции для семьи Сероокиных. Витя окинул взглядом поистине монструозное строение, стоящее посреди леса на берегу озера. Коттедж выглядел массивно и обошёлся отцу Виктора подозрительно дёшево, учитывая, что в доме была рабочая канализация, питаемая от генераторов в подвале, три этажа (подвал уже не упоминаем, зато скажем, что есть чердак), на каждом почти с десяток комнат самых разных направленностей, начиная от стандартной кухни-столовой с барной стойкой, и заканчивая гостиной с бильярдным столом и библиотекой. Во дворе было несколько беседок, что-то подозрительно похожее на бассейн (правда, когда наполнен он был в последний раз, совершенно неизвестно) и небольшая спортивная площадка с деревянными турниками. И, хоть уже из этого можно судить, что дом предназначен для проведения культурного отдыха любого характера, всё вышеупомянутое великолепие находилось на достаточно крутом холме, а у подножья, куда вела аккуратная кирпичная дорожка с деревянными перилами, находились пирс и лодочный сарай, в котором, как ни странно, хранились лодки. Красота? Добавить ещё, что на ближайшие километров пять вокруг ни одного человека?

Математик подсчитает, что дача Сероокиных была по ценнику сопоставима с полётом на луну, а на сдачу ещё можно было взять флегматичному двенадцатилетнему мальчишке Вите мороженого. Сам же мальчишка Витя, что с мороженым, что без него, дома боялся, считая, что он наполнен монстрами, а в озере вообще живёт что-то страшное и непонятное, но маму Витя боялся больше, поэтому и был отправлен на две недели в агроэкотуризм. Что может произойти с ребёнком, сторонящимся проблем и людей, за пару недель? Любая травма залечится парой литров слёз и ваткой с перекисью, а запасов снеди хватит не только на хиленького Витю, но и на роту солдат в придачу.

***

Двенадцатилетней девочке Адель было страшно. Причём она не боялась монстра под кроватью или темноты, хоть и была впечатлительна из-за своего темперамента и возраста. Нет, её пугали перемены в самой себе. Даже слова ее матери Силайн не могли успокоить девочку. Впрочем, Адель нельзя винить. Каждый суккуб на стадии полового созревания начинал приобретать «свои истинные» черты. У Адель страшно болела голова из-за растущих чёрных рожек, резко выделяющихся на фоне белоснежных мягчайших волос, болели зубы, болели глаза… да было бы легче объяснить, что у Адель не болело. Но не боль так пугала девочку. Она боялась того, что смотрит на неё нечеловеческими алыми глазами с узкими вытянутыми зрачками из зеркала.

«Я становлюсь монстром!» – в панике кричала Адель в комнате внутри родового замка Шейн, стоящего где-то посреди Альп. Но ни одна душа, коих в замке жило немного, не слышала крики маленькой девочки за толстой каменной кладкой.

***

Витя запустил в подвале генераторы, вдыхая жизнь в гигант дома. От рычания двигателя мальчик начал вспоминать легенды об этом доме, которые слышал на станции от местной детворы. Говорили, что раньше здесь жила ведьма, столь жадная, что, когда во время войны на дом упала бомба, ведьма свою душу обменяла на новый. «Глупости!» – сам себя подбодрил Витя и направился наверх по вечно скрипучей лестнице. – «Кому понадобилось кидать бомбу на одинокий дом посреди леса, когда буквально в минуте полёта был город?»

***

– Своё детство суккубы проводят в форме человеческой, – наизусть читала учебник Силайн своей дочери, вновь устроившей истерику, – чтобы иметь возможность выжить до обретения силы. После полового созревания тело суккубы преобразуется для своего прямого назначения, так как уже в этом возрасте особи способны дать отпор большей части представителей так называемого «человека немагического».

– Я не хочу давать отпор кому-то, – послышалось сопение Адель из-под одеяла.

– Мой маленький нежный цветочек, – погладила старшая суккуба дочурку, – пока ты в Разломе, тебе не придётся.

***

Ночь наступила, с ней пришли и страхи Виктора. Хотя, как пришли… Витя абсолютно безразлично относился к неестественно извивающимся теням, вою ветра, похожему на волчий, и рыку из подвала. Виктор относился к своим страхам весьма философски, особенно для своего возраста: не можешь на что-то повлиять – не обращай внимание. Но даже так маленький мальчик не мог объяснить, почему в такое недетское время он находится не в объятиях Морфея в кровати, а на пирсе над озером. Витя смотрел на звёзды, рябившие на морской глади посреди зеркала темноты, и не мог понять, почему его так привлекает этот вид.

***

Адель решила утопиться. Она терпела, терпела, как ей казалось, очень стойко, но сегодня ночью она проснулась из-за очередного чувства, что что-то не так. Откинув одеяло в сторону для рывка к зеркалу, девочка осознала, что бежать никуда не надо. Хвост. Аккуратный стреловидный хвост, становящийся к кончику чёрным и покрытым более грубой кожей. Такое издевательство над своей физиологией девочка стерпеть не могла и помчалась по пустым коридорам замка к пруду во внутреннем дворике.

Когда Адель добралась до места назначения, она остановилась в нерешительности на берегу. Пруд был единственным объектом внутри Разлома, в котором можно было увидеть небо или, как сейчас, чудесный рисунок из звёзд. Невольно залюбовавшись этим зрелищем (над головой девочки всегда был потолок из туч, таковы особенности Разлома), молодая суккуба прошла по пирсу и остановилась на его краю. Шаг, и девочка насовсем станет единой с красотой звёздного неба. Но шаг девочка сделать не смогла: из отражения на неё с недоумением смотрел худой рыжий мальчуган с растрёпанными волосами и яркими голубыми глазами.

***

Витя пытался понять, почему в отражении не он сам, а беловолосая девочка невероятной красоты с чёрными рожками и кроваво-алыми глазами со зрачками-щёлками. Мальчик даже руку поднял, но отражение так и осталось неподвижным.

«Мертвец!» – подумал Виктор с абсолютно непроницаемым лицом.

***

«Утопилась блин!» – подумала Адель, и из её глаз брызнули слёзы.

Первое, что пришло в голову Виктору, двенадцатилетнему рыжему мальчику, смотрящему с расстояния полуметра в собственное отражение в воде и видящему там совершенно не себя, а неземной красоты девочку с белоснежными длиннющими волосами, струящимися вдоль всего тела аж до щиколоток, среди которых виднелись маленькие чёрные рожки, было не желание убежать от непривычной для его картины, а утешить девочку с той стороны. Почему-то Витя не находил данную ситуацию совершенно неестественной, напротив, ему казалось, что ничего обыденнее на свете быть не может, поэтому мальчик лёг на пирс и протянул руку к поверхности воды, не обращая внимание на вопли здравого смысла, общий текст которых сводился к: «Не лезь! Она тебя сожрёт!»

Адель тем временем наблюдала, как мальчишка из отражения, делая, как ему казалось, дружелюбное лицо, тянулся к суккубе. Страх понемногу уходил от взгляда его глаз. Вместе с ним куда-то улетучивалось и отвращение к самой себе, на смену им пришло любопытство. Адель не раз видела магию, даже сама что-то могла, хоть и те искры, что возникали от её потуг, было смешно называть магией. Но сейчас прямо перед ней по неизвестной причине творилось настоящее чудо.

Пальцы Виктора дотянулись до холодной поверхности озера и остановились. Не от нерешительности. Витя будто к стеклу прикоснулся: смотреть через него было можно, но поверхность была твёрдой, и сколько бы Виктор не прикладывал сил, продавить барьер он не мог.

Адель ждала, пока неизвестный мальчик наконец дотянется до поверхности пруда, и его рука выскользнет из воды. Что после этого делать, Адель не знала, но она считала, что это всё очень важно. Быть может она не такой монстр, раз к ней так тянет кого-то? Но мальчик вдруг остановился, коснувшись воды, после чего с явно озадаченным лицом принялся толкать поверхность, но та не поддавалась. «Помочь? Или бежать?» – спрашивала себя Адель, пока её рука без команды хозяйки метнулась навстречу руке мальчика.