Короны У великих великое право Ореолом славы укрыться, Но елейное слово «лавры» Должно ими заслужиться. Тот, кто уваженья достоин, Умом всё своим достигает, Иной же взял да присвоил, И так в этой жизни бывает. Богемная жизнь в столицах, Сытые, с важностью, лица, Дымком там почёт курится, Мнят себя райской птицей. Добро то в кубышке копится, А таланту нет крика «Браво». Вот Родину стали стыдиться, Не богема, а просто орава. А кто на народ уж гневится, И пускай не давал он право, Но другой даже матерится, Называя помойкой державу. И людей презирают «лица», Зажрались по самые уши, В стране рабов им не спится, Не наше, нерусское лучше. В шута судьба превращает, Кто позволит себе забыться, Что злитесь, кумиры, бывает У вождя, царицы и принца. Да. Слава не вечно длится. Её можно скоро лишиться: И высокой любви царицы, И почестей императрицы. Затем с незыблемых тронов, Молча, без лишнего звона, На землю снимают короны С короля или с примадонны. С небес бы вам опуститься, Бомонд вы? Элита? Оспорим! А вот разъяснить попроситься Вам могут холопы с Авроры. Позорный столб За поступки ваши бесчестные То от вас несло тут двуличием. Вам плевки и слова нелестные Отдают и сейчас безразличием. И позорный столб – устройство Всё ж для лёгкого наказания. Вам народ ответил-то просто: Унижением – не истязанием. А загнать бы вас всех в стойло, Кто себя всегда возвеличивал. Даже тратить слюну не стоило, Начхать нам на ваше величие. Коль богема, бомонд или гений, И поднялся на высший уровень. А народ вас и любит, и ценит, То нельзя всё же быть дурами! Ореол вашей славы – он греет, Да и дорожки для вас светлее. Только нимбы и те тускнеют, Спускаясь петлёй вам на шею. Поговорим, листва… Давай, листва, поговорим с тобой Про то, о чём ты кроною шумела, Как соком набиралась ты весной, А лето пролетело – пожелтела. Я буду молча слушать, ты шуми О том, как ветры ветки поломали, Что сожалеешь, вспоминая мир, Который ты с верхушки увидала. Ну а когда ты стихнешь о своём, Поведаю и я тебе про детство… Про то, как зорька летняя встаёт, Я в этом мире занимаю место. Как я, зелёный, лез под потолок… Узнать: а что же ждёт нас дальше? И истины вдохнуть хотя б глоток, А там поклёп, обман, ушат из фальши. И на земле, отжив недолгий век, Припомню и как солнышко вставало, Как палки под колёса мне в разбег, Как в моё тело сила наливалась. Наговоримся мы с тобой, и я уйду… Ты остаёшься встретиться с зимою, С надеждой той, что я к тебе приду, Как почки начнут лопаться весною. Желтеет крона, да седеет голова… И нам с тобою тут не всё по силам, А был зелёным лист, мудрыми слова, Уйдём же мы, как и пришли, босыми. Скроим мы карту…
Крушат снаряды города… Дым в небе вместо сини… Уходят люди навсегда… Боль, стон, и в душах иней. Но Западу, вам, господа, Скажу: «Мы всё осилим». Всё восстановим, и беда К вам приползёт стихией. Вкушать вам горького плода За слёзы Украины… Ещё напомним мы тогда, Как нам плевали в спину. Тот, кто науськивал всегда, Братьёв стравил с Россией, Кто сеял зло – тот прогадал! Наш флаг для них – мессия. Вам не придётся ждать года! Дни ждут вас непростые. Хлебнуть по полной, господа, Придётся. Как просили. У нас ошибки. Как всегда… Но мы прибавим в силе. Скроим мы карту, господа, Той, будущей России! Время лечит Когда-то шапку Мономаха Тот наденет, кто всё же прав. Жизнь укажет, восстав из праха, Кто был враг ей, а кто не враг. С мутной воды выйдет правда. Проходимцев исчезнет отряд. Нам правда предъявит враки И кто брат ей был, кто не брат. Мы очистим от плевел злаки. В тёмных душах развеем мрак. И покажут сомнения, страхи, Кто тут умный был, кто дурак. Только время разложит карты, А на них сотворённому стыд. Расцветут тогда красные маки, Время лечит от злых обид. Времена и возраст Время не вспомнишь, словно нет и начала. Мы же в пазухе Бога так в детстве кричали! Путь наш изначально не тронут печалью. Нам всё – нереально, мы в юность умчали. Здесь планов на годы! Сменить их не поздно Сквозь чащи и броды – таков средний возраст. Там мненье, тут мода собьют нас? Едва ли. Мы в зрелые годы то нашли, то теряли. К чему буревестник, зовущий крик чаек? Они неуместны, мы мудрость встречаем. И ждём неизбежность, и тоскливым этапом Плетётся неспешно к нам возраст заката. Вот и жизни остаток, в нём – зрелые годы. Навели в них порядок. Не просим. Уходим. Жаль душу. Мятежно желает быть прежней. Ей всё же, не здешней, жить у безгрешных. |
