Мужская часть клуба, чтобы до конца не упасть в своих глазах и глазах подруг, а также, чтобы немного приблизиться к поведению главной героини вечера прямо из горла опорожнили несколько бутылок водки и самогонки, после чего клуб стал превращаться в свинарник. Алексей, видя, чем все это может закончиться, шепотом попросил разрешения у своей жены, взял Марию за руку и вывел из клуба. Она чувствовала, что идет на казнь, но все еще надеялась на милость своего божества. Алексей остановился на крыльце, взглянул Марии в лицо и сказал:

– Ты видела самого дорогого мне человека, ту, которой я посвящу свою жизнь? Поэтому оставь меня, я хочу быть счастлив с женщиной которая меня любит, только не с тобой. Я благодарен тебе за многое, но теперь возвращайся к мужу и забудь меня. Навсегда.

На Марию будто вылили ведро ледяной воды, от её наигранной веселости не осталось и следа. Какое-то мгновение, показавшееся её вечностью, простояла она около Алексея, порываясь броситься ему на шею, перед ним на колени и разразиться рыданиями; затем, совершенно обезумев, она обернулась и со злости ударила рукой по оконному стеклу, которое тут же разбилось, оставив на руке рваные раны. Ошеломленный Алексей попытался схватить её за плечи, но она вырвалась и побежала прочь, растворяясь в непроглядной ночной темноте.

Нестор увидел Марию случайно, когда поздним вечером возвращался на мотоцикле из города. Она лежала в небольшой канаве около дороги на талом снегу, с окровавленной переносицей, запястьем и предплечьем на одной руке. Вероятно, она потеряла много крови и лишилась сознания. Он уложил жену в коляску и отвез в охотничий домик, где выхаживал весь следующий день. Под вечер, когда она пришла в сознание, он накормил её и снотворным настоем, затем, для надежности, привязал к кровати и вновь отправился в город, чтобы поручить жену одной цыганке, которая была в курсе денежных дел Нестора. Он ей доверял многое и теперь она должна была навсегда спрятать Марию от людских глаз.

Через восемь месяцев, посвященных поискам жены, Нестор заколотил дом и отправился вместе с дочерью на свою родину. Односельчане понимали и одобряли его переезд – уж слишком много несчастий он испытал, чтобы повести здесь оставшуюся жизнь. Многие провожали его со слезами на глазах, даже Алексей извинился за причиненное зло, пожимая ему руку.

Через неделю он оказался у себя на родине, но возвратился не в родное село, а в близлежащее, где мало кто его помнил – даже не смотря на амнистию у него были основания не выдавать своего настоящего имени. Как бы там ни было, а слухи о новоприбывшем пошли: он договорился с сельсоветом и ему сразу выдали один из лучших домов, которые обыкновенно выдавали колхозникам, отработавшим какое-то время. Председатель сослался на дочь Нестора, которой не следует жить в общежитии, но всем было ясно, что без денег там не обошлось. Кроме того, он устроился на работу, о которой никто ничего не знал, а председатель колхоза уклончиво отвечал о какой-то административной должности, хотя было понятно, что с такой ответственной работой Нестор не мог бы целыми днями бродить с дочерью по окрестным лесам, собирать грибы, рыбачить на озере. Кроме того, у него было достаточно денег, чтобы быстро преобразить дом, купить автомобиль и даже не привлечь этим внимание участкового. Вскоре все сошлись на мысли, что это милый, осиротевший золотодобытчик, который очень любил свою дочь и сорил деньгами направо и налево.

Ко всему прочему, дочка Ирочка удовлетворяла любопытство старых деревенских сплетниц тем, что рассказывала, как с отцом и матерью жила в сибирской деревне на склоне гор, недалеко от золотых рудников в могучем тереме, с могучими людьми, посреди волшебной природы, где текли хрустальные речки, росли зеленые ели и хрустели морозные зимы. Она рассказывала, что мамочка влюбилась в молодого Алешку, сошла с ума и её забрали к себе лесные жители, а отца все жалели и уважали. Сама того не подозревая Ирина создала вокруг Нестора ореол тайны и сверхъестественной силы, связанной со сказочной золотой деревней, обезумевшей прекрасной женой и необыкновенными приключениями.

Через несколько месяцев, под осень, Нестор уехал навестить Марию, оставив дочь соседке – милой старушке, которая почти каждый день заходила к ним в гости. Обещал приехать через неделю. Никто больше не допытывался о его делах, и он спокойно погрузился в поезд и в сладкие думы о милой Офелии. Цыганка регулярно сообщала о здоровье и жизни пропавшей жены, тайно связываясь с Нестором. Сейчас, навсегда расставшись с Марией, Нестор начал понимать, как много она открыла ему в мире и в нем самом. Кем бы он был, если не встретил её? Может быть, одним из тех пьяниц, которые бродили вечерами по родной деревне? По крайней мере, ничем особенно выдающимся, за всю жизнь не проявившим себя, как следует. Она, использовала его, заставляла думать и рисковать, вселяла силу и одаривала счастьем, рассказывала о себе и своих родных истории, которые шокировали слушателей и приковывали внимание своей демонической привлекательностью. Казалось она жила среди этих ужасов так же, как любой человек живет в своем огороде из общественных законов, лично-безразличной совести и каждодневного рутинного быта. Сила её ненависти к жизни переродила Нестора, привела к обратному действию, и теперь он был лишь благодарен жене за свою разбитую жизнь.

Его помрачневшее лицо вынудило одного из спутников купе сочувственно вмешаться в его горькие размышления:

– Не хотите малосольного огурчика? – спросил пожилой крестьянин, возвращавшийся из столицы домой.

Нестор не отказался и достал из банки крепкий, небольшой огурец.

– Это мне родственники в дорогу дали, сами закручивают на даче. У меня сестра в Москву переехала, теперь у неё семья, все, как у людей. А вы к кому едите? – попутчик достал из рюкзака бутылку водки, батон хлеба и колбасу.

– К жене, – ответил Нестор.

– По вашему лицу не скажешь, – заметил крестьянин, разливая на троих мужиков, бывших в купе. – Давай за знакомство!..

Вскоре подвыпившее купе стало тяготить Нестора, и он вышел в тамбур. Там стояло несколько человек, которые возбужденно переговаривались друг с другом, курили. По всей видимости, они ехали в экспедицию. Недалеко от этой компании Нестор увидел невысокую молодую женщину, которая обернулась на шум двери, их глаза встретились. Взгляд длился мгновение, затем девушка отвернулась и скрылась в купе. Пораженный Нестор стоял несколько секунд неподвижно, затем достал пачку сигарет и отвернулся в окно. Он неожиданно поймал себя на мысли, что его потянуло к этой женщине! Как давно он не испытывал ничего подобного! Она словно сказала ему что-то… Да, да, это было так! “Господи! – воскликнул он про себя. – Где я был эти десять лет?! Моя жена и вправду ведьма, она отняла лучшую часть жизни, сделала из меня покойника! Все это время для меня существовал только её мир, она была центром мироздания, но волшебство кончилось, я наконец-то избавился от её чар!” Нестор ликовал, как младенец, не зная кого благодарить за свою неожиданную свободу; он ладонями обеих рук уперся в оконное стекло, прислонившись к нему лбом и обливаясь слезами. Это была последняя нить, связывавшая его с Марией.

Он видел, как изменились его чувства и поведение жены в ту ночь, когда сжег баню. Тогда Мария стала для него чужой, совсем не похожей на ту, что околдовала его. Это была Альцина в своем настоящем облике:

“Как малыш припрячет спелый плод,

И забудет куда,

А потом, через много дней

Набредет случайно на припрятанный,

И дивится, что он не такой, как был,

А прогнивший насквозь и вонючий,

И гнушается прежним милым лакомством,

Брезгует, кривляется и швыряет прочь”.

Да, Нестор прозрел. Слишком много ненависти и боли было в их отношениях, чтобы на что-то надеяться. Но он должен был жить, должен был растить дочь, и поэтому, спустя несколько секунд уже знал, что будет делать дальше: он отправился искать проводника. Поначалу он хотел сделать какой-нибудь подарок девушке из соседнего купе, но потом отказался от этой идеи: может быть, она была за мужем, да и вообще ему хотелось прежде всего скорее совершить то, что задумал.