Катер отошел, оставив нас плавающими на поверхности на своих поясах. На бесконечных просторах океана Сюзи выглядела очень маленькой. Мы дрейфовали по течению без усилий невесомые в теплой, как в ванне, воде, высматривая затонувшие суда. Мы проплыли примерно с полмили. Дно под нами было начисто выметено морским течением. Парки кружил на катере и зашел за риф, чтобы подобрать нас. Скоро должен был наступить полдень — самое благоприятное время для подводных съемок.

— Давайте вернемся в то красивое местечко в Делта Шоал, где мы когда-то ныряли, — предложил Барни. — Там мы поснимаем, а потом вернемся сюда, чтобы поискать пушку Билля.

Парки направил «Бон Ами» на полмили западнее маяка Сомбреро и бросил якорь на отмели Делта Шоал. Мы спустились за борт с аппаратами. Перед нами открылся величественный вид — каньон среди коралловых рифов, ведущий в открытое море. Едва видимая из-за зеркального отражения чешуи стая серебряного тарпона дрейфовала вокруг нас, а затем растворилась в дальнем синем выходе каньона между рифами. Настраивая фокус киноаппарата, я медленно плыла вперед над банкой красного, похожего на лосиные рога коралла. Я последовала за пурпурной скаровой рыбой вниз по каньону через полосу белого песка. Скаровая рыба переплыла через круглую головку коралла и прошла вдоль прямого, похожего на бревно предмета, лежавшего на блестящем песке. Кто-то похлопал меня по плечу. Я увидела, как Барни нырнул глубже и указал на «прямые линии предмета, сделанного рукой человека». В одну секунду все преобразилось. Похожий на бревно предмет, на который я глядела, не замечая его, превратился в пушку. Желтый морской веер нежно помахивал отростками с раструба дульного среза, обросшего слоем кораллов.

Когда лорд Карнарвон, производя раскопки в песчаной долине, обнаружил запечатанную дверь, ведущую в гробницу Тутанхамена, он вряд ли переживал более волнующее чувство, чем то, которое пережили мы, глядя на эту пушку, на дульном срезе которой медленно покачивался золотистый морской веер. Мы нырнули в мощенную песком гробницу. Но наше оснащение позволяло нам лишь плавать под водой на небольшой глубине. Вода больно давила на барабанные перепонки, и мы могли лишь прикоснуться к кончику веера. Никаких других признаков затонувшего корабля мы не нашли и решили бросить буй над пушкой и вернуться в местечко Марафон, чтобы запастись водолазным снаряжением, подрывными средствами и средствами для подъема.

— Вам следовало бы связаться с Хэмлином, — посоветовал Билль, — Он изобрел и построил миниатюрную подводную лодку, стоящую у рыболовного причала. Кроме того, у него есть баржа с механической лебедкой.

Вырисовывались неплохие перспективы. У нас уже была пушка, а возможно, и подводная лодка. Но как бы то ни было, приключение было налицо. Хэмлин, с которым нам предстояло познакомиться, оказался представителем разновидности охотников за сокровищами, сверхэкспансивные натуры которых могли придать романтичность любому предприятию. Чрезвычайно напористые, энергичные, легко прощающие ошибки других, эти искатели сокровищ обладали натурой, которая могла или сильно любить, или сильно ненавидеть. Такие люди обладают огромным воображением и бесконечной изобретательностью.

Хэлли Хэмлин, родившийся в дни появления кометы Галлея и названный при рождении в ее честь, обладал той неустрашимостью, которая отличает искателей сокровищ. Его жизненный путь бросал его с вершин высочайших красных елей в самую глубину моря. В пятнадцать лет, когда он работал в составе команды лесорубов в Сьерра-Невада, один из верхолазов, срезая верхушку высочайшей сосны, свалился оттуда и разбился насмерть. Хэмлин надел пояс погибшего и полез наверх. Однажды, когда его поднимали на дерево высотой в 170 футов, упал и он, сломав позвоночник. Встав на ноги после девяти месяцев, проведенных в гипсе, он получил хорошую работу в Голливуде. Короткое время он служил в морской пехоте, а в годы кризиса работал верхолазом. Вися под облаками, он стал подумывать о том, как бы найти более легкий способ добывать средства на жизнь. Он решил, что если правильно взяться за поиски сокровищ, то их наверняка можно будет найти. Но, чтобы правильно взяться за поиски сокровищ, требовались деньги. Чтобы добыть деньги, он стал работать на установке свай моста «Голден Гэйт» у Сан-Франциско. Девять из двадцати водолазов погибли, но оставшиеся в живых, включая и Хэмлина, зарабатывали по 250 долларов в день. Он вышел из этой затеи с лопнувшими барабанными перепонками и с двадцатью тысячами долларов в кармане. На эти деньги он построил не слишком надежное приспособление для подводных морских работ. При помощи его он нашел пароход «X. Дж. Кохран», затонувший в Тихом океане. Но поднять его Хэмлину не удалось. После этого его изобретательский талант в области техники привел к тому, что он создал машину для разлива газированных напитков, которая принесла ему достаточно денег, чтобы построить специальную подводную лодку для поисков сокровищ. При помощи этой подводной лодки, в настоящее время стоящей на швартовах у рыбного причала, Хэмлин предполагал приступить к поискам миллионных сокровищ, погребенных на отмелях Сильвер Шоалс.

Когда мы впервые увидели Хэмлина, он вылезал из узкого металлического люка своего 6500-фунтового механического кита. Это был худой подвижный человек. Иным он быть и не мог, так как ему приходилось постоянно залезать и вылезать из брюха своего 13-футового сигарообразного чудовища. Судно было полным-полно набито всякими механизмами, позволявшими ему плавать, как рыба, спускаться на глубину до тысячи футов, ползать по дну океана или же при помощи своих тракторных гусениц выбираться на берег. Приборный щиток, сплошь в циферблатах, не уступал в сложности щитку панели управления самолета Б-29. Подобно самолету, лодка управлялась штурвалом. В подводной лодке могли сидеть два человека — один за спиной у другого, как на санках. Воздуха хватало на 32 часа пребывания под водой. Это необычнее судно приводилось в движение при помощи огромных аккумуляторных батарей. На нем были установлены фары для подводного фотографирования. До сих пор еще не было случая применить эти фары.

Однажды большой журнал послал фоторепортера на морское дно вместе с Хэмлином. Но фотограф, не обладавший, как Хэмлин, склонностями Ионы, настолько был озабочен собственной судьбой, что не сделал ни одного снимка.

— Вода была слишком мутной, — объяснил он. Вообще-то для беспокойства фотографа были некоторые основания. Большинство карликовых подводных лодок, как, например, японские «Малютки» времен второй мировой войны, оказывались роковыми ловушками, управляемыми смертниками, «камикадзе», которые никогда и не рассчитывали выйти из них живыми. Судно Хэмлина нисколько на них не походило, в нем были такие замечательные нововведения, что моторостроительная компания Феерчайлд купила эту лодку у ее владельца.

Хэмлин проворно выскочил из люка. Он был одет в легкие короткие штаны и спортивную рубашку. На голове у него была старая кепочка яхтсмена. Мы представились ему и сообщили о своей находке.

— А не рос ли морской веер на дульном срезе пушки? — спросил Хэмлин.

— Да, рос, — ответил Барни.

— А ваша пушка лежала между двумя банками кораллов рядом с большим красным, похожим на лосиные рога, кораллом?

— Совершенно верно.

— Тогда вы нашли собрата вот этой пушки, — заявил Хэмлин. Он указал на обросшую кораллами пушку, лежавшую рядом с причалом. Три недели назад эту пушку показал ему Гарри Рит, рыбак-подводник.

— Среди рифов имеется какая-то форма, похожая на нос корабля, — заметил Барни. — Давайте попробуем ее взорвать и посмотрим, что под ней находится.

Хэмлин согласился и пообещал достать динамит и водолазное снаряжение.

— Но самому погружаться мне не придется, — сказал он, — у меня лопнувшие барабанные перепонки. Расходы по найму баржи вы возьмете на себя, мне она обходится в 25 долларов в день. То, что найдем, мы поделим.