- Я знаю, как поступают с дезертирами лайонелиты.

- Сраная чушь! Если небесные рядом – нам не добраться до Кумруна. Отступим через леса Мидуэя, а там, кто знает, может и снова вольемся в войска. В глубине графства собирается новая сила.

- Глупо ломиться в чащу из-за распускаемых слухов. После этого вернуться сможешь только связанным на телеге, когда поймают твои же земляки. Я к Кумруну не рвусь, но если что – можно пережить и бой. Пару раз получалось. А вот с виселицей я не сталкивался. И не хочу.

Лоран бросил на него неуверенный, оценивающий взгляд. Осмотрел с ног до головы. Снова цокнул языком, щеря плохие зубы. Видно было, что он сомневается, гадает. Не имея ничего против младшего товарища, медик понимал, что только один из них сделает верный выбор, сильно повышая вероятность сохранить шкуру целой. Надеясь, что ошибся другой – он быстро вышел из палатки, грубо задев Эйдена плечом.

- Значит зря я тебя зашивал. Всё одно помрешь… - бросил Лоран, не оборачиваясь.

Сгущающиеся сумерки не могли скрыть торопливые фигуры, группами и по одному исчезающие в лесу. Плаксиво ворчал молодой лейтенант с рассеченной губой и свежей ссадиной на лице. Больше он не пытался никого остановить. И даже вроде бы сам собирал какой-то свёрток. Эйден занимался привычным делом – перевязывал, кормил и поил лежачих. Не потому, что хотел помочь, а просто чтобы занять руки и не думать. То и дело повторяя последние слова медика.

- Пшёл прочь, чёртов коновал, - глухо прошипел сухощавый капитан с перебитым позвоночником. Он не дал перевернуть себя, чтобы сменить повязку на гноящейся рубленой ране. Оттолкнув юношу сильной рукой - обжёг ледяным взглядом. – Я бы на твоём месте пачкал руки в крови, а не в чужом дерьме.

- Я сам себя зашивал! - выкрикнул Эйден невпопад, все ещё слыша слова Лорана.

Завалившись на кучу сырого тряпья в углу - он тихо заплакал. Чтобы вовремя струсить требовалась решимость, которой не было.

Плотный, отдающий холодной синевой туман, напоминал разбавленное водой молоко. Неподвижная бледная масса будто сгущала время, нарочито медленно расступаясь перед идущим, открывая очередной ствол, кочку или яму в самый последний момент. Несмотря на такую влажность, дышалось очень легко. Единственное, что слышал Эйден – мягкий, неровный шорох собственных шагов. Ковырнув концом посоха горстку сырых листьев, приподнявшихся над землей на пару дюймов, он разочарованно вздохнул. Там действительно был гриб, но его глянцевая, лиловая шляпка выглядела подозрительно красивой. В животе болезненно заурчало. Влажная, холодная ветка, коснувшись щеки скользнула к уху, оставляя на лице мокрый след. Осторожно раздвигая кусты руками, Эйден представил, что его лизнула огромная холоднокровная тварь.

- Попробовала на вкус… - прошептал он негромко. – Но есть такого голодного парня как я – просто бесчеловечно. С другой стороны – раз тело требует пищи, значит оно передумало помирать. Что само по себе очень неплохо.

Продолжая нашёптывать себе под нос что-то жизнеутверждающее, он тихо шёл вперёд, обходя тёмные ветвистые деревья, покрытые пучками узких листьев. Таких Эйден раньше не встречал. Или встречал? Замерев на месте он повёл носом, улавливая нотки знакомого запаха. Сладковатого и тяжёлого, будто оседающего в ноздрях мелкими частицами.

Оказалось, по крайней мере один из пугающих образов, виденных им в бреду, не был простым наваждением. Олень выглядел почти как живой. Если не смотреть вниз. Крупная, элегантная голова смотрела чуть вверх, словно принюхиваясь. Влажно поблескивающие кончики внушительных рогов походили на наконечники стрел из тёмного металла. Это великолепие и погубило зверя. Судя по положению сильного поджарого тела, вернее его останков, животное ломилось сквозь чащу, высоко выпрыгивая над густым подлеском. Запутавшись ветвистыми рогами в крепкой, низкой кроне – олень был обречён. Неизвестно, гнали ли его хищники уже тогда или нашли позднее, но древесный капкан держал достаточно крепко. Сейчас над землей зависла треть тяжёлой туши, та её часть, до которой не смогли дотянуться волки. Или ещё кто. Ног не было вовсе, даже поблизости. Буро-коричневое пятно под деревом было слизано до залысины на земле.Но жутковатая картина не слишком долго занимала Эйдена. Осматриваясь и прикидывая, как лучше оторвать пару кусков мяса с душком, он нашёл свой потерянный шлем. Находке, разумеется, обрадовался. Теперь можно было приготовить средства от жара, лихорадки и голода.

Решив хорошенько обжарить уже варёное мясо – он продвинул дальше в костёр плоский валун, из-за прожилок кварца походивший на здоровенный кусок свинины. Мокрые, криво срезанные острым кремнем ломти оленины зашипели, исходя мелкими лоскутками желтоватого пара. Звук потрескивающего жира ласкал уши. А вот с запахом всё было не так хорошо. Неизвестно, сколько на том дереве провисел олень, но подгнить он успел основательно. Многоэтапная обработка должна была превратить падаль в нечто суховатое, но белее менее пригодное в пищу. Эйден на то очень рассчитывал. Потягивая горячий, терпкий отвар прямо из закопчённого шлема, он размышлял... О том, что переборщил с можжевеловыми веточками. О непростой судьбе, своей и невезучего оленя. О людях, что когда-то жгли свои костры в этой самой пещере, на этом самом месте. Подрагивающее марево, висевшее над огнём, полупрозрачным занавесом прикрывало узкий вход. С гладкой, отшлифованной давно иссякшим потоком стены, внимательно смотрели выцветшие глаза.

Впервые увидев их - Эйден отшатнулся в брезгливом испуге. Затуманенное лихорадкой сознание дополняло гротескные детали, придавая рисованному прищуру зловещего реализма. Сейчас глаза тоже выглядели очень живыми, но скорее не пугали, а завораживали. Колышущийся над костром воздух придавал плоскому рисунку глубину. Растушёванная временем спираль закручивалась к чёрному зрачку, продвигаясь на дюйм каждый раз, когда хватало сил чуть отвести взгляд. Постепенно создавалось впечатление, что смотришь в очень глубокий колодец. Медленно соскальзывая в бездонную черноту. Эйден уже видел подобное. В старых курганах, неподалеку от Мирта. Десятки, если не сотни, языческих культов оставили свой след в истории Бирны. Но в некоторых графствах следы эти были совсем свежими, ясно говорившими о постоянном присутствии сил, почти позабытых другими. Леса Мидуэя были слишком древними, чтобы не помнить. И почти такими же дремучими, как чащобы Эссефа, самого малонаселенного и обособленного графства страны. Нехоженого края бродяг и охотников. Искомой, труднодоступной цели, маячившей далеко впереди.

Мясо почти смердело, но изголодавшийся парень уже имел опыт в приготовлении и поедании подобного. Варя, обжаривая, высушивая над костром, туша вместе с найденными неподалеку дикими грушами, он получал самое настоящее удовольствие.

В тишине и уюте непривычного одиночества было очень спокойно. В трёхстах шагах к северу обнаружился хороший, чистый источник. Вода ровно скатывалась меж позеленевших валунов, разбиваясь о гладкую известняковую глыбу крошечным водопадом, и почти тут же исчезала в узкой расщелине, будто спеша влиться в неведомые русла подземных рек. Впервые за долгое время удалось как следует вымыться. А хорошенько прокоптив над огнём всю одежду – ещё и избавиться от назойливых вшей.

Сидя на жестковатой лежанке из подсушенных еловых лап, Эйден отогревал замерзшие мокрые руки. Рядом с костром уже начинала парить внушительная охапка сырого валежника. В пяти шагах впереди, за пределами сухой пещеры, снова лил дождь. И чем сильнее шумела вода снаружи – тем уютнее становилось внутри. Моменты и образы, то и дело всплывающие в памяти, уже обрастали деталями неуловимо меняющегося восприятия. События последних месяцев вовсе не казались лучше, чем были на самом деле, но выглядели далёкими, полуреальными и будто чужими. Три дня покоя и отдыха пошли на пользу злосчастной ране на бедре, но разумнее было дать ей ещё время и возможность затянуться как следует. Медленно стряхивая с высыхающих ладоней остатки липкой еловой коры, он вытянул руки вперёд, оглядывая худые, тонкие предплечья.