Эйден ухмыльнулся. Он ещё не подозревал, насколько тех одеял будет не хватать.

Лоскутки светлого пара поднимались над извилистым руслом ручья. Очень необычного, горячего ручья. Петляя из стороны в сторону, то пропадая в складках изъеденной наледи, то снова проявляясь – он мягко и монотонно журчал, будто заставляя отвлечься от всего остального мира и слушать только себя. На пути иногда попадались глубокие природные колодцы. Окутанные подвижным облаком родники, с чуть колышущимся зеркалом тёмной воды. У одного из таких и стояли наши путники, вглядываясь в чуть выпуклую, почти идеально круглую линзу источника.

- Мы как-то говорили с тобой об этом. – Салагат не отрывал взгляда от чёрной воды. -Там, ещё у Слепых озер. Что именно ты имеешь ввиду сейчас?

- Богов. А так – кто бы знал, что именно… Извечный Лем – действительно ли он вечен? Есть ли он вообще? Напоминает ли тебя? Я видел сотни верующих, встречал немало жрецов, но едва ли кто-то из них мог сказать больше настоящего бога.

Эйден водил глазами по сторонам, удивляясь, как такое возможно. Ноги его касались влажной, совершенно лишённой снега лесной подстилки, только их белые следы медленно исчезали на буро-коричневой, прелой листве проталины. На высоте человеческого роста, стволы и ветви окружающих деревьев щетинились кристаллами седого льда. А ещё выше, на самых верхушках крон, лежали пышные тяжёлые шапки, иногда роняющие вниз щепотку пушистого снега.

- Я не скажу тебе ничего нового. Лему поклоняются во многих землях и, возможно, не просто так. Не мне судить, есть ли за этим нечто большее, чем просто культ и образ. Одно знаю точно – мне не близка его философия.

- Терпимость к иноземным верованиям, умеренность во всём, что может сократить жизнь, вообще – стремление к долгожительству… Что тебе может тут не нравиться? Это же почти твои заветы, почти твой Меланор.

- Всё это – да. Но слепое повиновение? Презрение к пути, как призыв оставаться там, где родился… Не говоря уже о том, чтобы живьем закапывать провинившихся.

- Хм. Возвращение в лоно Вечного. Так ведь казнят нечасто.

- И то хорошо, - флегматично пожал плечами Салагат. – Но всё равно в этом учении хватает изъянов. Славя долгожителей – странно осуждать оступившихся на смерть. Проповедуя преклонение пред Лемом – странно запрещать исследовать его, раз уж весь мир – тело Вечного.

Эйден согласно кивнул, признавая логичность доводов.

- И ещё, - Салагат медлил, словно не зная, как сформулировать лучше, - возможно, бог – не тот, кто стоит выше тебя. Посмотри, - он склонился над подрагивающим зеркалом родника. – Если смотреть долго – увидишь. Боги в отражении. Боги внутри нас. Что такое вечность? Что такое Жизнь? В чём её цель и ценность? Для кого-то – это познание. Игра в исследователя. Путник, как философия.

Поднимающийся пар казался живым. Тихое журчание ручья – почти осмысленным.

- Не усложняй, а то усну... Поэтому тебе не близок Лем? – Эйден специально стряхнул с себя наваждение момента.

- Да. И, пожалуй, его абстрактный титул тоже смущает. Слишком неоднозначен.

Казалось – маг улыбнулся глазами, но уверенности и быть не могло.

- Значит, всё таки ставишь под сомнение вечность Вечного? – ответил в тон Эйден, окончательно уходя от тягучих раздумий и принимая игру.

- Сомневаюсь в возможности оценки. Для мухи однодневки паук ренник вечен, ведь живёт в сотни раз дольше. А паук, в свою очередь, может считать вечным ворона, так как сам живёт всего год. Для кого же вечен Лем, для тебя или для меня?

- То есть…

Эйден уже ухмылялся, предчувствуя удовлетворение застарелого любопытства.

- Что? Ведь человек живёт каких-то шестьдесят-семьдесят лет. Для некоторых – муха однодневка. Но и сотни тысяч подобных сравнений всё равно не помогут оценить…

Маг прервался на полуслове. Незнакомая Эйдену птица вскрикнула совсем рядом. Громко и резко, словно насмешливо.

- Стой, - голос Салагата прозвучал глуше обычного.

- Стою. Что такое? Эти каменюги не помешают, можно обойти вон там, - Эйден указал рукой на проход между темнеющими выступами обветренной породы.

- Этого не должно здесь быть. Голые скалы в десятках миль отсюда.

Со стороны утёса, окружённого завалами камней, послышался хриплый кашель. Не самый страшный звук где-нибудь в городе – здесь, в глуши, мгновенно вышиб испарину.

- Да брось ты! Не более восемнадцати… может девятнадцать.

Эйден почувствовал слабость в ногах. Голос с пронзительной старческой хрипотцой продолжал.

- Хотя я, пожалуй, могу и ошибаться. Правда очень и очень редко.

Салагат молчал. Чуть склонив голову набок, он осматривал испещрённый углублениями, расщелинами и выемками утёс. Родники поблизости исходили паром, мешая видеть. Маг глубоко вдохнул.

- Так сказал бы… - в сорока шагах впереди послышалась возня и кряхтение. – Сам подойду.

Поднявшийся тем временем ветер разогнал пелену пара, позволяя лучше разглядеть говорящего. Из маленькой, неприметной пещеры показался человек. Лоскуты лохмотьев трепыхались на ветру, обнажая то протёртую волчью шкуру, то заштопанное грубое рубище. В этом развевающемся хаосе открытыми оставались только руки ниже локтя, жилистые и крепкие, да сильно обветренное лицо. Голову незнакомца украшала часть черепа козла или барана, непонятно как державшаяся на коротко остриженной голове. Один из завитых рогов был обломан на треть.

- Ты многое видишь и без этого, - проскрипел человек, видимо имея в виду вызванный ветер. – Вся штука в том, чтобы захотеть. Я не ждал подобного тебе, но всегда рад такой встрече.

Салагат не ответил на шутливый поклон. Вместо этого медленно протянул вперёд посох и очертил полукруг на сырой земле. Снега вокруг становилось всё меньше.

- Зачем? – рогатый остановился, не дойдя двадцати шагов. Жёсткая, иссиня-чёрная щетина на его лице будто всколыхнулась, показывая невидимые до того вкрапления седины. – Я не желаю вредить. Ты силён, но не воин.

- Кто ты?! – Эйден не узнал свой голос. Он инстинктивно отступал за Салагата, ощущая нарастающее напряжение.

Маг не успел ответить.

- Заблудший? – немного уязвлённым тоном перебил незнакомец, сцепившись глазами с Салагатом. Судя по всему, он услышал ответ до того, как тот был произнесён. – Возможно… - добавил он уже тише, глуше, как будто с сожалением. – Но, быть может, заблудился не я. Зачем Ты ведёшь его? Или даже... следуешь за ним?

- Просто пока нам по пути. – Маг переложил посох в левую руку, будто вкладывая меч в ножны. Он явно предлагал перемирие.

- А знаешь, что будет после?

- Нет. Но Ты думаешь, что знаешь.

Эйден не понимал о чём речь, но смутно догадывался. И боялся.

- За глашатаем грядёт Свет, – рогатый поёжился, словно предрекая нечто ужасное, - всякая старая жизнь будет сметена. Свет не терпит соперников.

- Это не он. – Сильный голос Салагата волной разнёсся по лесу. Теперь он не предлагал мира. Он предупреждал.

- А похож. – Незнакомец сделал шаг вперёд, разминая руки. Его длинные пальцы с крупными, отливающими болезненной синевой суставами, отчётливо хрустнули.

- Не он!

С ближайших деревьев слетела часть снега. Эйден судорожно сглотнул, ощущая знакомую, предательскую тошноту. Совсем как перед атакой.

- Я не могу рисковать, - уверенно прохрипел рогатый, резко сжав костистый кулак.

Ореховый посох в руке Эйдена вздрогнул и взорвался, разлетаясь сотнями острых щепок. Посох Салагата разлетелся мгновение спустя, будто после сопротивления. Маг ссутулился ещё больше. Припадая на одну ногу, он словно вырос, увеличился в размере. Послышался низкий, утробный гул.

Эйден стоял немного позади и не мог видеть, как менялось лицо Салагата. Тусклые глаза запали ещё глубже, скулы заострились, рот приоткрылся. Нижняя челюсть опускалась всё ниже, открывая крепкие тупые зубы. От низкого гула под ногами задрожала почва. Качнувшись вперёд, Салагат бросился на чужака. Он пролетел расстояние в два десятка шагов, почти не касаясь земли. Рогатый метнулся навстречу.