Джин надеялся, что скоро сможет прослушать ленту, которая поможет ему понять все, принесет покой в его душу. Она поможет ему разобраться в своих ощущениях, но скорее всего он не совершает ничего предосудительного, так как все его действия определены людьми.

Джин любил честно выполнять приказания. Даже супервизор иногда говорил ему: «Полегче», – когда он слишком усердно старался выполнить то, что ему было поручено. Однако Джин видел, что супервизор доволен его старанием. За этого человека Джин с радостью отдал бы жизнь, потому что он любил эту работу, любил работать с людьми, наблюдать за ними, делать все, как они, чтобы когда-нибудь стать таким же, как они. И лента обещала ему это.

Гуттиериз остановился на склоне холма и присел на корточки, чтобы исследовать новый курган, выросший на этом берегу реки. Ева Дженкс из биосектора присела рядом, а за нею встал Огден, оперативник из спецподразделения, с винтовкой наготове. Через некоторое время к ним, отдуваясь, присоединился Норрис и тоже с винтовкой.

Несомненно, это был курган... на их берегу и совершенно новый. Старые курганы находились на другом берегу реки – ее в лагере называли Стикс, и ширина ее в этом месте доходила до полукилометра. Это название подходило реке гораздо больше, чем официальное Форбс. Стикс и калибаны. Смесь старых мифов. Но этот курган вышел за пределы привычной территории.

– Интересно было бы сделать его снимок с воздуха, – сказала Дженкс. – Мне кажется, что он сориентирован так же, как курганы на том берегу.

– Может быть, их ориентируют по солнцу или по течению реки, – предположил Гуттиериз. – Неплохо было бы знать, как они строят эти курганы.

– Возможно, ориентируют по линиям магнитного поля.

– Может быть.

– Во всяком случае, – сказал Норрис, – мы не можем допустить, чтобы они строили свои курганы здесь. Эта местность предназначена для заселения. Нам нужно построить барьер, который бы они уважали. Но для этого нужно знать, как глубоко они копают. Нельзя построить барьер, не зная этого.

– Значит, у нас есть основания раскопать этот курган, – сказал Гуттиериз, но в голосе его не было удовольствия от предстоящей работы.

– Этот курган, вероятно, не очень глубокий, – сказала Дженкс. – Кроме того, он новый, и мы вряд ли принесем большой ущерб. К тому же остальные курганы находятся под защитой биосектора.

– Значит, биосектор не одобрит наши действия, – сказал Гуттиериз.

Молчание.

– Что же нам тогда делать? – спросил Огден, – отправить его через реку, на другой берег?

– Но не могли же они прорыть туннель под речным дном. Разве у них есть жабры?

– Такое возможно. Но это неважно. Главное, каковы функции этих курганов? Вы можете оказать?

– Думаю, – сказал Гуттиериз, – что это как-то связано с кладкой яиц. Может, сложная система вентиляции, как у тропических насекомых. Или инкубатор, использующий энергию солнца. Думаю, что ориентация курганов связана с преимущественным направлением ветра.

– Посмотрим, – сказала Дженкс.

– Хорошо. – Гуттиериз встал, отряхнул брюки и, подождав Огдена и Норриса, пошел к кургану.

Вблизи кургана они остановились. Это была мгновенная реакция. Они вдруг сразу ощутили опасность, несмотря на винтовки.

– Не стрелять, – сказал Гуттиериз. – Даже и не думайте стрелять. Стойте спокойно. Мы не знаем природу их зрения. Стойте спокойно и дайте им привыкнуть. Может, они так же любопытны, как ариэли.

– Грязные ублюдки, – сказал Норрис. С этим никто не спорил. Ариэли были по-своему красивы. Они двигались с непринужденной грацией и благодаря своим трепещущим шейным перепонкам напоминали птиц. А калибаны двигались тяжело, неуклюже. Они имели тускло-серый цвет и казались обляпанными грязью. Вид их не внушал ничего, кроме отвращения.

– Это агрессия, – сказала Дженкс. – Демонстрация угрозы. И тем не менее, мы не должны реагировать на нее.

– Черт побери, – сказал Огден. – А что если они захотят занять всю нашу территорию!

– Они питаются рыбой, – напомнил Гуттиериз, – так что их больше всего интересует река.

– А это значит, – сказала Дженкс, – что если ты окажешься рядом с чудовищем – оно побежит либо к реке, либо ко входу в курган. Если побежит.

– Посмотрим, – сказал Гуттиериз и сделал осторожный шаг вперед.

– Сэр, мы не хотим потерять вас, – заметил Огден.

– Я вовсе не собираюсь погибать. Просто подойду ближе. Ты тоже, Ева. – Он осторожно пошел вперед, зорко наблюдая за каждым движением виднеющегося чудовища. Оно лежало, раздувая черный шейный пузырь. В пасти были видны зубы. Очень много. Черный язык, похожий на змею, периодически появлялся из пасти. Это было исследование незнакомого явления. Гуттиериз остановился и смотрел на него.

Чудовище еще некоторое время пребывало в неподвижности. Затем повернуло голову и посмотрело на Гуттиериза вертикальной щелью глаза. Пузырь вздулся и опадал. Гуттиериз сделал еще несколько шагов, приближаясь к основанию кургана, который в три раза превышал его рост.

Внезапно калибан встал, ударил хвостом, подняв клубы пыли. Четыре ноги оторвали туловище калибана от земли. Он наклонил голову, не выпуская из поля зрения человека.

Гуттиериз оказался совсем близко, поэтому он сделал несколько шагов назад.

Калибан пошел за ним, неожиданно легко переставляя тяжелые лапы со страшными когтями. Двигался он быстро.

– Не стрелять, – услышал он шепот Евы Дженкс. Но в этот момент Гуттиериз не был уверен, что согласен с Евой. Он остановился, боясь бежать. Калибан тоже остановился и рассматривал его с расстояния нескольких метров.

– Пошел прочь, – крикнула ему Ева.

Снова стрельнул язык, и калибан повернул голову к Еве. Затем приподнял туловище. Двигался он гораздо быстрее, чем можно было предположить по его виду. Хвост непрерывно двигался, и Гуттиериз подумал, что это чрезвычайно опасное оружие: ведь одним ударом, калибан мог бы сломать человеку хребет.

Шейный пузырь снова опал. Калибан опустил голову и посмотрел на Гуттиериза. Затем он двинулся к биологу.

– Беги! – крикнула Дженкс.

Снова показался язык, толстый, как рука человека. Калибан слегка лизнул покрытый пылью сапог Гуттиериза. Хвост шевельнулся и легонько притронулся к Гуттиеризу. Затем чудовище начало подниматься на курган. Гуттиериз выдохнул воздух. Он только сейчас понял, что у него отчаянно бьется сердце. Он повернулся и побежал к товарищам. Те тоже уже бежали к нему. Впереди Дженкс, а за нею Огден и Норрис.

Гуттиериз смотрел на них, понимая, что поступил чрезвычайно глупо. Но затем подумал, что поведение калибана совершенно несовместимо с тем, чего можно было ожидать, судя по сообщениям исследовательских партий.

– Да, незабываемые ощущения, – сказал Гуттиериз, все еще дрожа. – Я думаю, что нам следует построить барьер именно здесь, возле этого холма.

– Правильно, – сказал Норрис. – И оградить барьером всю эту зону.

Биолог посмотрел на калибана, который снова улегся на вершине кургана. Гуттиериз пробормотал:

– Это чудовище в своем поведении совершенно не следует тем правилам, которые были описаны нашими разведчиками. И это значит, что все их предписания нужно подвергнуть сомнению.

Дженкс ничего не сказала. Существует предел тому, что истинный биолог может высказать публично. Уже и так было сказано слишком много, а ведь рядом шли те, кто свято верил указаниям исследовательских отрядов.

– Все-таки, я полагаю, что здесь всем нужно быть особенно осторожными и внимательными.

Они пошли обратно, и вскоре начался дождь, который, правда, быстро закончился, но погода явно портилась. Серое небо, а над островами низкие облака, несущиеся по ветру. Может быть, погода повлияла на настроение калибанов?

– Но как сооружать барьер при такой погоде?

– Пенобетон не застывает при такой погоде, – сказал Норрис. – Может, нам стоит подождать? Впрочем, все равно лучше сориентироваться по карте, где его лучше установить.