– Избавь меня, пожалуйста, от своего уличного сленга! – проворчала тётя. – Понахватался у местных мальчишек!

– Ну, если тебе там будет лучше, то, конечно, можешь занять балкон, – разрешила мама. – Только я, знаешь, лучше позвоню Улару! Если он одобрит твою идею, можешь переезжать.

Я тут же метнулся за маминым телефоном и сам вложил его в руку.

– Звони!

Я нисколько не сомневался, что дядя одобрит идею. И не ошибся. Он только ехидно поинтересовался, где наши мозги были раньше и почему не догадались спросить его ещё в начале линьки? В общем, я торжественно переехал на балкон и все вздохнули спокойно. Я потому что больше не задыхался от жары и духоты дома. Мама и тётя, потому что им больше не приходилось вычищать отовсюду килограммы моей шерсти. Моя комната находилась рядом с балконом, и я легко ходил туда-сюда через форточку, достаточно просторную, чтобы я мог влезть в обеих своих ипостасях. В комнате я учился, общаясь с учителями по скайпу, и делал уроки. А все остальное время проводил на балконе!

Мой День Рождения тоже был зимой, как раз в новогодние каникулы, пятого января. К этому времени я перезнакомился уже со многими ребятами нашего района. С одними более-менее поладил, с другими предпочитал здороваться издалека, от греха подальше. Но настоящими моими друзьями стали те самые ребята, с которыми я познакомился в своей первой самостоятельной прогулке по окрестностям. Никита, вечно возящийся со своим доберманом. Игорь, по прозвищу Череп, которое он получил за свой кулон и за то, что в ролевых играх неизменно отыгрывал некроманта. Костя Самойлов, его постоянный спутник, нежная, поэтическая натура, способная часами бренчать на гитаре, сочиняя стихи и музыку. Их частенько называли пиратским флагом за то, что они повсюду были вместе. Кстати, и в ролевых играх тоже. Недаром я его за эльфа в первый день принял! Близнецы Крыловы, Лёня и Леха, одинаковые, как ксерокопии. Я различал их только по запаху, а ребята и вовсе постоянно путали из-за их дурацкой привычки одеваться в одно и то же. Ну, и Димка. Странный, непонятный, он выводил меня из равновесия одним своим присутствием и единственным чувством, которое я испытывал, было желание дать ему по шее! Но он был младшим братом Черепа, а его я уважал, и потому Димку не трогал. Из моей истории про болезнь он так и не поверил ни слову. Доставал ежеминутно своими ехидными комментариями, на которые я не стеснялся отвечать. Мы выбешивали всех своими перепалками и в итоге доставалось по ушам обоим.

Про день рождения я все выяснил заранее. Оказалось, что в этом традиции людей и оборотней почти не отличаются. Ну, разве что, у нас он празднуется не каждый год, а только в особенных случаях. Ну, там, дата круглая, событие, какое случилось или ещё что. У меня, событие было. Первая линька! Которая, кстати, все ещё продолжалась, хотя и причиняла уже не так много неудобств, как в самом начале. Да, и дата тоже была круглой. Мне исполнялось двадцать лет. Ещё лет пять, и я повзрослею уже по-настоящему. Как бы мне хотелось поделиться этим с моими друзьями! Но, они люди и обо мне знать не должны. Я прекрасно понимал, что если ребята узнают, что я оборотень, то, скорее всего, испугаются и, в лучшем случае, будут обходить десятой дорогой. И придёт нашей дружбе конец. Или нет?

– Юрка! Юрка-а! – раздаётся с оврага слаженный вопль шести глоток. Димка и Никитос надрываются громче всех. – Выходи-и! Вы-хо-ди! Вы-хо-ди!

Мы хотели отметить праздник одни, без взрослых. Заранее договорились, что с утра идём в наш штаб и до вечера будем там. Близнюки обещали принести колонки с хорошей подборкой песен. Никитос взял на себя сладкое, ибо мама его работала поваром-кондитером. Череп и Димка тоже что-то там готовили, обещая сюрприз. С родителями я договорился, что вечером буду праздновать уже с ними, в кругу семьи, так что никто без праздника не останется. Я прошмыгнул на кухню, где мама вовсю жарила, варила, нарезала и делала ещё десять дел одновременно.

– Уже зовут ребята! – улыбнулась мама, отвлекаясь от готовки. – Смотри, чтобы к шести был дома. И не пропадай там.

– Хорошо, мам, я помню! – на всякий случай чмокнул её в щеку, попутно стырил со стола куриное крылышко, приготовленное для жарки, и закинул в рот. Тут же получил полотенцем по рукам.

– Ать, я тебе! Это для праздника!

– Шоли не хватает! – смеюсь я, уворачиваясь от полотенца, и, утянув, заодно, второе крылышко. – Вшо равно там одни кошти!

Стремительно собираю хлеб, замаринованное ещё с вечера мясо, охотничий нож, подаренный дядей, и прочие нужные вещи. Набралось два рюкзака и большая, спортивная сумка. Подхватив все, я вышел к ребятам.

– С днём рож-де-нья! – заорали они, увидев меня, и тут же полезли помогать.

– Спасибо, ребята! – я отдал рюкзаки близнецам, оставив себе только сумку. – Ну, что, пошли? Буду угощать настоящими, таёжными шашлыками! Вы таких ещё в жизни не ели!

– Давай понесу, – предложил Никита, кивая на сумку.

– Не, это я сам! – загадочно ухмыляюсь. – Шашлык, Никитос, это святое!

– Двинулись! – командует Череп. – Раньше сядем, больше влезет!

Идти было недалеко. Особенно, если идти напрямик, через лес, начинавшейся за оврагом. Прямо за ним начиналась промзона с разными мастерскими, складами и гаражами. Мы собирались там почти каждый вечер. Жгли костерок, травили байки, делились событиями и впечатлениями. Иногда кто-то из ребят притаскивал сосиски или колбасу, которую мы с удовольствием жарили, насаживая на прутья. Больше всего они любили расспрашивать меня о жизни в тайге и, под мои россказни, воображать себя великими охотниками. Не утерпели и сейчас, начав расспрашивать ещё в лесу.

– Юрка, а у вас, в тайге, Новый Год справляют? – пропыхтел Лёха, перекидывая рюкзак с одного плеча на другое.

– Конечно, справляют! – отвечаю я. – И Рождество тоже.

– А ты медведя видел? – совершенно не в тему спрашивает Лёнька.

– Ага, видел! – важно отвечаю я и ухмыляюсь, невольно вспоминая этого самого медведя.

– Что, вот, прям, живого? – ехидно интересуется Димка.

Близнецы аж замерли и обернулись, дружно глядя на меня. Они уже заранее были готовы поверить во все, что угодно, даже если я скажу, что голыми руками снял с него шкуру.

– Не, живого не довелось, – я ухмыляюсь, глядя на разочарованные лица близнецов. – Взрослые охотники ходили как-то на медведя. Ну, и притащили его в посёлок. Обычно-то мы их не трогаем. Медведь недаром хозяином тайги зовётся. Но этот, конкретный, мало того, что зимой не заснул, как все приличные медведи, так ещё и повадился в наши кладовые шастать и еду воровать. Тут уж мужики терпеть не стали. Хозяин хозяином, а наше не тронь!

– А других хищников видел? – не унимается Лёнька. – Ну, кроме медведя?

– Медведь не хищник, он всеядный! – неожиданно поправляет Костик. – Чему только тебя в школе учат?!

– Да, фиг с ним! – Лёнька отмахивается от Костика рюкзаком и тоже перекладывает на другое плечо. – А рысь? Рысь видел?

– Ры-ысь? – я невольно ухмыляюсь, ибо эту зверюгу имею возможность видеть хоть каждый день. В зеркале! Эх, ребята, если б вы знали… – Рысь видел и не раз. У нас водятся очень красивые рыси. Их ещё серебряными называют. Или снежными. Обычные рыси рыжие. А эти светло-серые, с черным крапом. А на самом кончике каждая шерстинка белая. Кажется, что рысь снегом припорошило. Отец говаривал, что их мех ценится куда дороже рыжего, оттого, что редкий. У нас в посёлке даже бегал один рысёнок. Мать его в капкан попала. Браконьеры. Охотники её уже мёртвой нашли. А рысёнка принесли с собой.

Деревья расступились, и мы вышли к промзоне. Осталось пройти по дороге несколько десятков метров, и мы на месте.

– Слушай, а в чем разница между охотником и браконьером? – неожиданно спросил Лёха. – Только в лицензии на отстрел?

– Лицензия выдаётся не на отстрел, умник! – буркнул Никита. – А на использование охотничьего ружья! А, кроме того, есть определённое время, когда охотиться нельзя. Верно, я говорю?