– Здравствуй, Кира – поздоровались они.

И замолчали. Потом мама спросила у девушки:

– Кира, ты что-нибудь знаешь о нашей дочери? Мы третий день не можем до неё дозвониться…

Кира понимала, что ей придётся всё рассказать родителям Томки – она видела переживание и боль в глазах матери и отца. Томка, Томка… Стерва… Где же ты пропадаешь? Ведь вон сколько людей за тебя переживает!

Кира глубоко вздохнула и начала свой рассказ, упустив, впрочем, ту подробность, что она работает натурщицей в студии художника Жидяева. Просто сказала, что вся эта тусовка из мира искусств – их общие с Томкой знакомые. Про её работу родителям девушки было знать совершенно необязательно.

Чем ближе к завершению подходил её рассказ, тем испуганнее и тревожнее становился взгляд матери Томки. Эта статная, полноватая женщина, на которую очень была похожа её подруга, смотрела на Киру с такой надеждой и в то же время с какой-то долей упрёка, что Кире стало неловко.

– Распустили девчонку – по окончанию рассказа процедил сквозь зубы отец Томки – вон она и творит, что хочет. А всё ты, мать! "Давай квартиру ей купим", денег раз в неделю – другие студенты на такую сумму месяц живут – а она вон, ни о тебе, ни обо мне не думает! Вот найдётся – сниму нафиг ремень и по головой пятой точке! И не посмотрю, что уже на втором курсе университета учится!

– Сейчас не время ругаться – робко остановила его Кира – в полицию нужно…

– Да-да – пробормотала мать Томки, она была бледная, как полотно и казалось, сейчас упадёт в обморок – Кира, у нас к вам просьба – пойдёмте с нами, расскажете всё в полиции…

– Конечно – Кира кинула взгляд на время – только мне к семнадцати ноль-ноль на работу надо…

– Я думаю, вы успеете, тем более, мы на машине.

Они приехали в полицейский участок недалеко от того места, где располагалась студия, куда Кира ходила на подработку. Девушка осталась в коридоре, а родители Томки прошли в кабинет дежурного, чтобы подать заявление о пропаже дочери. Скоро оттуда стали раздаваться громкие голоса – требовательный отца Томки и насмешливый – полицейского. Он никак не хотел принимать заявление, убеждая "подождать", мол, девка молодая, нагуляется и придёт.

Кира не выдержала этой ругани, встала и резко открыла дверь кабинета.

– Если вы не примете заявление – спокойно и твёрдо сказала она – мы прямо сейчас пойдём в прокуратуру…

На некоторое время все замолчали – а потом снова начались крики, споры, причём каждый перебивал друг друга, не давая вставить не слова.

– Что здесь происходит?

Все обернулись. В коридоре стояла невысокая стройная женщина с длинными волосами пшеничного цвета, стянутыми в хвост на затылке, и в униформе, которую обычно носят мужчины-полицейские – на ней были брюки тёмно-синего цвета и китель. На ногах – высокие берцы.

– Да вот, Ирина Вячеславовна – отозвался дежурный – девушка пропала… Я родителям говорю – погуляет и придёт…

– Сядь – резко перебила она его и участливо посмотрела на родителей и Киру – я следователь следственного комитета Покацкая Ирина Вячеславовна. Что у вас случилось?

– Да вот – заплаканная мама Томки указала жестом на Киру – это подруга нашей дочери…

Ирина Вячеславовна вопросительно уставилась на Киру, и девушка быстро и сбивчиво обрисовала ей всю ситуацию…

– Подожди – вдруг с удивлением протянула Ирина Вячеславовна – твоя подруга…Она случайно в студии у художника Жидяева не…рисовалась?

– Простите – вступил в разговор отец Томки – что это значит…хм…рисовалась?

Но следователь и Кира не обратили внимания на его вопрос. Ирина Вячеславовна ждала ответа, а Кира опустила ресницы, заливаясь досадным румянцем, понимая, что она сейчас должна рассказать всё следователю.

– Нет – ответила она – Томка не рисовалась у него в студии. Я – натурщица.

– Понятно – как-то равнодушно, словно зная об этом, ответила следователь – а как ты оказалась в этой студии? И как там оказалась твоя подруга?

Кира рассказала всё с самого начала – что это Томка посоветовала ей подработать у Жидяева, что сначала она познакомилась с этой "тусой", а уже потом туда вошла и Кира.

– Пойдёмте – произнесла девушка, поманив всех троих за собой – пойдёмте, мне нужно взять с вас показания. Я буду вести это дело.

Она повернулась к родителям Томки:

– Я очень надеюсь, что с вашей дочерью всё в порядке…

В её голосе Кира вдруг уловила тревогу и какую-то…безнадёжность. Она с каким-то страхом обречённости осознала, что с подругой могло случиться самое страшное… Противный холодок страха пополз у неё по спине, забрался в голову, окутывая мозг клейкой паутиной…

Почти два часа провела она со следователем, рассказывая ей обо всём, что произошло в тот вечер, не упустив и того, что консьерж в доме видел, как Томка возвращалась.

– Скажи, Кира – задумчиво спросила следователь – молодые люди, которые рисуют тебя… Они все были в поле видимости, когда твоя подруга уехала?

– Я не знаю – Кира пожала плечами – дело в том, что их Томка всех знает, а в смс – девушка протянула ей телефон – написано "познакомилась", понимаете?

Та кивнула:

– А сколько примерно человек было на этой вечеринке?

– Я не знаю, но точно больше пятидесяти.

Наконец, Киру отпустили, предупредив, что она должна быть на связи и не покидать город.

Девушка отправилась в студию в совершенно подавленном состоянии. К ней тут же, перед началом работы подошла Бет:

– Привет. Томка не нашлась?

– Нет – Кира устало покачала головой – мы с её родителями в полицию ездили, подали заявление…

– Ну, не переживай ты так- стала утешать её Бет – найдётся она…

– Ох, не знаю…

Все два часа девушка не могла сосредоточиться, и Жидяев орал на неё чаще, чем когда бы то ни было. Она то и дело ловила сочувствующие взгляды Германа, подбадривающие улыбки близнецов и Пашки, Бет даже попыталась вступиться за неё, но Жидяев и на ней сорвал своё очередное плохое настроение:

– А вы учитесь рисовать, красавица моя, а не трепаться попусту! Что это за линии, что за работа кистью! Да вас надо в детский сад с вашей мазнёй посадить!

Бет только головой покачала.

Кира вышла из студии абсолютно без сил – этот день вымотал её. Проходя мимо конторки вахтёра, она увидела, что пожилая женщина подзывает её к себе рукой. Она подошла, и женщина запустила её в свою небольшую будочку, окружённую сплошь стеклянными стенками.

Она молча указала Кире на табурет, налила ей чаю, а потом заговорила:

– Что ж ты делаешь, девонька?! Я ведь сколько тебе сказать пытаюсь – беги отсюда, беги, пока страшного не случилось!

– Вы о чём, бабушка? – спросила её Кира.

Старушка замолчала – мимо конторки прошёл хмурый Жидяев со своим извечным старым портфелем. Покосившись на конторку, он кивнул вахтёрше и ушёл.

– Да о том я, моя милая, что чё-то не ладно в этой студии-то рисовательной. Там же за последние два года шесть девушек пропало…

Кира уставилась на старушку и охнула…

– Да вы что? Вы уверены? Просто я всего об одной слышала…

Женщина опять замолчала – по коридору прошли близнецы, Герман, Бет и Пашка. Когда они вышли, девушка опять уставилась на собеседницу, ожидая ответа.

– Это точно, красавица, будь уверена. Полиция приходила со следователем – всех допрашивали…

– Но я не понимаю… Почему мне никто ничего не сказал?

– Ииии, милая… Чего ж они скажут? Кто к ним тогда пойдёт натурщицей-то? Сама подумай…

– Но, вы что-то знаете? Кого-то нашли из них?

– Нет, моя хорошая – старушка подпёрла щеку рукой – никого не нашли из них… Следователь-то нет-нет да заглянет к нам… Я её и спрашивала – есть ли новости о девчонках-то… Она мне и сказала как-то раз – что гиблое дело, ни следов, ничего…

– Но как же так? Ведь не могли они кануть без следа!

– Не могли, красавица, но получается, что канули… Большинство-то из них иногородние были, тоже вот студенточки, как ты…Только у одной у Миленки мать здесь живёт…