Она язвительно усмехнулась.

Действительно, хрупкая невысокая Бет никак не ассоциировалась с мощным внедорожником, и Кира подивилась про себя, откуда у этой неказистой на вид девушки в дорогой одежде такая машина.

Впрочем, Бет заговорила сама, не давая Кире раскрыть рта. Видимо, долгое молчание на занятиях в студии сказывалось на девушке – потом ей надо было обязательно выговориться.

– Мои предки очень любят свою единственную дочь – усмехнулась она – а потому выполняют все мои прихоти. Когда-то очень давно, по глубокой юности, они оставили меня в детском доме, а сами продолжили бухать, пока наконец моему отцу не приснился странный сон, о котором он никогда и никому не рассказывал. Но зато после этого он бросил пить, заставил это же самое сделать мою мать, хотя это было нелегко, потом их родители, которые уже отчаялись чего-то путного добиться от детей, обеспечили их жильём и первоначальным капиталом на собственное дело. Потом они забрали меня из детского дома, и с тех пор, движимые чувством вины, делают всё, что я захочу. Такова семейная легенда.

Бет усмехнулась:

– Но я сильно-то уж не наглею. А вот рисовать люблю, потому пошла в эту студию, и ещё в университете учусь на дизайнера. Папочка купил мне эту машину, с мамой я периодически выбираюсь в салоны красоты и на шоппинг, так что сейчас в семье полная идиллия.

– А почему у тебя такое странное для девушки имя?

– Прихоть моей бабули – мамы отца – у неё первой любовью был какой-то элитный иностранец с именем Роберт, который потом то ли погиб, то ли умер от болезни… Вот она и назвала единственную внучку его именем. Любовь делает из людей глупых животных…

– А ты замужем? – поинтересовалась Кира у своей новой знакомой.

Бет сморщилась:

– Я не люблю мужчин. Предпочитаю девушек – и увидев испуганное лицо собеседницы, рассмеялась – да не бойся ты, дурочка! Ты точно не в моё вкусе, хотя, конечно, девушка ты красивая, ничего не скажешь.

"Вот это новости – подумала Кира – знакомая-лесбиянка, ещё не хватало…"

Но Бет всё-таки покорила её своей простотой и общительностью. Кира решила, что Бет добрая девчонка, несмотря на своё финансовое положение, которым она не кичилась. Наоборот, казалось, она стесняется этого.

– Слушай – спросила её Кира – а вот этот парень, который лепит… Он…как?

Бет повернулась к ней.

– Герман? – спросила она – о, забудь! Гламурный, избалованный папенькин сынок, ничего более сказать не могу. Странный очень, как укоренный какой-то… Нелюдимый, необщительный. С остальными парнями мы иногда в кафешку неподалёку выбираемся, а он никогда с нами не ходит – отговаривается разными делами. Папаня у него, кажется, известный то ли скульптор, то ли кто, не знаю точно. Но из сына сделал собственное подобие. Богатая семейка…

Бет сказала последнюю фразу с таким презрением, словно сама не относилась к элитному классу выше среднего уровня. Кире было непонятно, почему она так отзывается о этом парне. Герман очень ей понравился, и девушка втайне думала о том, как бы обратить на себя внимание этого красавчика.

– Да и потом, он вообще ничем не интересуется, кроме скульптуры, понимаешь… Хотя не сказать, что он прям такой талант. Жидяев, по крайней мере, частенько его ругает. Сам, кстати, и лепит, и рисует. Его в определённых кругах прозвали "чокнутым художником".

– Почему? – спросила Кира.

– Ну ты посмотри на него. Жилет из девятнадцатого века, брюки из двадцатого, очки на носу. Не хватает ещё пенсе и монокля с часами на цепочке. Мне иногда кажется, что он забывает, что живёт в двадцать первом веке. Улетевший, женат никогда не был, да и кто за такого пойдёт. Успеха особого не добился, зато на каждом углу любит покричать, что всем пожертвовал ради искусства.

– Всем – это чем? – поинтересовалась Кира.

– Да кто его знает – рассмеялась Бет.

Вскоре она остановила у дома девушки, но поскольку они не договорили, Кира так и осталась сидеть у неё в машине. Ей почему-то не хотелось уходить – с этой девушкой было тепло и хорошо, как с лучшей подругой.

– Вадька и Вовка классные ребята – продолжила Бет – общительные, талантливые. Их тоже интересует исключительно искусство и ничего больше. Рисуют они очень здорово. Вежливые, приятные молодые люди, всякой дрянью не увлекаются, всегда друг за друга горой, но, если обижают кого-то из их друзей, на помощь приходят тоже вместе.

– А Пашка? – спросила Кира.

– А! – Бет махнула рукой – болтун, дамский угодник, любитель тусовок и вечеринок. Но талант есть. Недостатки внешности компенсируются жуткой харизмой и очаровательной улыбкой. Ну, как ты видишь, подруга, все мы из довольно богатых семей. На том и держится художественная студия нашего дорогого Анатолия Викторовича! Если бы не мы – эта студия давно бы уже пошла ко всем чертям.

– Слушай, Бет, а почему Анатолий Викторович упирал на то, чтобы в студии романов не крутить, мол. Увижу, говорит, сразу откажусь от ваших услуг…Кто-то так попался уже?

– О! – рассмеялась Бет – это было ещё до меня. У него в студии учился парень, тоже художник, карандашом рисовал, да и кистью вроде владел. И ходила к ним натурщица – хорошенькая до безобразия, подожди-ка, у неё было такое имя странное – Бет сморщила нос – Милена, вроде, что ли… А вот парня звали вроде как Яков. Так вот, сразу было видно, что между ними там пробежала искра… Ну прям, по рассказам, все это заметили…Так вот, он ей как-то предложил на спор, что она не трусиха, переночевать в студии. А Жидяев тогда жутко подпил прямо во время занятий, ну и по растерянности не сразу понял, что не все ушли и запер двух этих чудиков. Вот они всю ночь в студии и провели. Он утром приходит – а у них, видимо, ощущение времени совсем пропало – они на кровати, на которой эту девицу рисовали, сношаются, как кролики… Крепко он тогда рассердился, и обоих выгнал – и Яшку, и Миленку. Прямо так орал на них, что с верхних этажей все сбежались…

Кира прыснула:

– А потом?

– Потом? Потом ничего. Но где-то через полгода после этой истории, когда я уже была, приходили полицейские, искали этого Якова, просили у Жидяева его адрес, ну и разговаривали с ним в его каморке. Нам-то было очень любопытно, и мы подслушивали тихонько. Оказалось, что эта самая Милена пропала. Они подозревали Якова, но как вышли на него – непонятно.

– И что? – насторожилась Кира – её нашли?

Бет пожала плечами:

– Полицейские больше не приходили, так что я не знаю.

– Ладно, Бет – улыбнулась Кира девушке – очень приятно было поболтать, но мне пора – ещё к занятиям готовиться надо.

– Обещай, что как-нибудь выпьешь со мной кофе! – лучезарно улыбнулась Бет – я угощаю!

– Хорошо! – пообещала Кира.

На самом деле Кире совсем не хотелось уходить, но для неё всегда было очень важным слово "нужно", потому она пожала узкую ладошку новой знакомой, и отправилась домой.

Она вышла из машины, когда Бет окликнула её:

– Кира! Если Жидяев будет просить остаться для нового проекта, завышай цену. Он предпочтёт заплатить тебе, которая привыкнет к тому времени не моргать и сидеть ровно на пятой точке все полчаса, а не искать новую, которую придётся постоянно одёргивать. Учитывая, что его нервное состояние оставляет желать лучшего – это самый для него предпочтительный вариант.

Кира немного помолчала, глядя на новую знакомую, а потом сказала:

– Спасибо за совет, Роберта.

– Прошу, не называй меня так – та сморщила свой хорошенький нос, лихо развернула машину и укатила, оставив за собой облачко пыли.

Кира быстро поужинала приготовленной хозяйкой кашей на молоке и салатом из овощей, и ушла к себе. Но вместо повторения того, что сегодня проходили на парах, она задумалась. Странный был день. Да, странный.

Это странное позирование, за которое она получила хорошую сумму денег – для неё хорошую. Эта странная студия с плотными шторами по всему периметру, странная Бет, странный, старомодный художник…