К указанному времени она уже стояла у здания бизнес-центра, в цокольном этаже которого располагалась студия. Здание было обшарпанным и выглядело не очень, но Кира поняла, что место это выбрано скорее из соображений экономии, чем удобства.

Она спустилась вниз по неудобной лестнице и тихо постучала в неказистую металлическую дверь, которая тут же открылась.

На Киру смотрел пожилой мужчина в очках на строгом, неприветливом лице. На нём был старомодный жилет с карманами, брюки, а в руках он держал кисть. Рукава его рубашки были заляпаны зелёной краской, а глаза под стёклами очков казались большими и безумными. Волосы его топорщились в разные стороны, и Кира чуть не прыснула – она вдруг вспомнила персонажа из современного мультика. Этот мужчина был поразительно на него похож, не хватало только длинной бороды.

– Натурщица? – спросил он вдруг резким, неприятным голосом.

Кира несмело кивнула, и мужчина кивком головы приказал ей следовать за ним. Они прошли в полутёмную каморку, он остановился напротив неё и опять спросил своим резким, почти писклявым, голосом:

– Как звать? Впрочем, это неважно. Здесь вы все всего лишь натурщицы.

– Кира – несмело ответила девушка.

Он оглядел её колючим взглядом, как рассматривают товар на рынке, и вынес вердикт:

– Грудь маловата. А так ничего, подойдёте. Вам сказали, сколько я плачу?

Девушка кивнула, но он всё же уточнил ещё раз:

– Вы получите полторы тысячи за час времени. Рисуем и лепим мы, поскольку у меня занимаются и скульпторы, только "ню". Это особый стиль в искусстве, и я надеюсь, что вы хотя бы поверхностно представляете себе, что он означает.

Девушка несмело кивнула головой.

– Романов во время работы не крутить – опять отрывисто продолжил мужчина – вне этих стен – делайте, что хотите, а вот в мастерской… Увижу – сразу откажусь от ваших услуг. Сидеть неподвижно. Перерыв каждые полчаса, чтобы смогли размять затёкшие части тела. Желательно не моргать, но это уж как получится! Занимаются у меня в основном молодые, поэтому не стесняться, не зажиматься и не напрягаться – от этого напрягаются мышцы лица и тела, и рисовать становится невозможно. Если вы нам понравитесь в качестве натурщицы – по окончанию работ пригласим вас ещё, для новых проектов. А сейчас пойдёмте!

Всё это время Кира внимательно слушала Жидяева. Он так и не представился, лишь бросил ей коротко, что она может называть его художником и всё.

Потом провёл её в небольшую каморку и сказал раздеться догола.

Сначала Кирой овладело сомнение – готова ли она на такое? Но девушка твёрдо решила, что пойдёт до конца – терять ей уже нечего, а работа нужна как никогда сильно. Она принялась раздеваться и делала это так медленно, что художник несколько раз крикнул ей из-за двери, чтобы она поторопилась.

Наконец девушка, стесняясь и закрывая ладонями грудь, вышла к художнику. Тот покраснел от злости и сказал ей, больно стукнув по руке старинной пластиковой указкой с острым концом:

– Да оставьте жеманничать, в конце-концов! Скоро вас увидят пять человек, а вы тут от меня свои прелести прячете! Я не мужчина сейчас, а художник! Равно, как и они!

Они вошли в довольно просторную комнату, по стенам которой были развешены законченные и незаконченные работы. Тут же стояли большие и маленькие скульптуры, наброски кистями и карандашами, также законченные и нет. Всё пространство по стенам было закрыто тяжёлыми, кроваво-красными шторами, но искусственного света была так много, что Кира с непривычки сощурила глаза.

Пять человек, которыми пугал её художник, сидели кто за мольбертами, кто за столами с материалами для лепки – такой человек был один, Кира заметила, что четверо были молодыми людьми и пятая была девушка.

– Вот наша новая натурщица, Кира – представил её Жидяев.

Молодые люди удовлетворённо закивали головами, девушка же профессионально осматривала её тело, после чего выдала:

– Годится. Но грудь маловата, Анатолий Викторович.

Жидяев подумал и сказал:

– Тут вы правы, Бет, но выбирать не приходится – других натурщиц на примете пока нет.

Он представил ей своих учеников, начав с девушки с необычайным именем Бет:

– Это Роберта, она рисует портреты и композиции кистью.

Девушка была молода и хороша собой. Длинные чёрные волосы, татуировки на оголённых плечах, чёрного цвета дорогая одежда. Кире пришло в голову, что эта самая Бет неравнодушна к готам, тем более, в макияже на её лице тоже преобладал чёрный цвет, включая помаду.

Молодой парнишка в очках и с мольбертом рисовал в основном портреты карандашом, звали его Павел, он был уже студентом, а в студию ходил для дополнительных занятий. Кира решила, что это и есть тот самый молодой человек из тусовки, на которой побывала Томка.

Ещё двое были братьями-близнецами – Вадим и Владимир, тоже студенты и тоже любители карандашной графики. Ничего выдающегося в их внешности и манере поведения не было, они были до такой степени погружены в искусство, что на Киру смотрели исключительно так, как смотрят на манекены в витринах магазинов.

И последний из компании был молодой человек с длинными волосами, тонкими чертами лица и худым телосложением. У него были удивительные глаза, какие-то дымчато-прозрачные, серого цвета, необычайно искрящиеся. Кира решила про себя, что этот парень с оригинальным именем Герман, пожалуй, из хорошей семьи, наверное, очень обеспеченной. Девушка никогда не видела столько брендовых вещей на одном человеке. Взгляд его был острым и пронзающим, и Кира поняла, что краснеет всякий раз, когда он смотрит на неё. Он был единственным здесь, кто не рисовал, а лепил, пока, видимо, в миниатюре.

Перед художниками, в нескольких метрах от них, стояла софа старинного вида, такую Кира видела только в музее – обитая дорогим, блестящим материалом, вся изогнутая, с красивыми ножками и спинкой. Интересно, где Жидяев раздобыл подобное творение искусства?

Художник показал ей, как нужно расположиться на софе, а сверху небрежно уронил на неё кусок прозрачной ткани, которая, конечно же, была лишь для антуража, поскольку абсолютно не прикрывала прелести девушки.

Первые полчаса показались Кире мучительно долгими. Она краснела под взглядами мужчин – Жидяев тоже рисовал её, иногда отрываясь на то, чтобы пройтись и посмотреть на работы своих учеников, высказать замечания или всласть поругаться, если кто-то делал что-то неправильно.

Кире казалось, что она не выдержит этой пытки, хотелось пошевелиться и размять затёкшие конечности, но Жидяев то и дело цыкал и кричал ей:

– Не шевелитесь! Терпите! Не напрягайте лицо! Не моргайте!

Этих "не" было так много, что Кира устала ещё и от этих окриков.

Следующие полчаса прошли быстрее, а к окончанию занятий Кира уже чувствовала себя свободнее, раскованнее, и нахождение в "застывшем" состоянии уже не казалось ей такой пыткой, как в начале.

Жидяев расплатился с ней сразу же по окончанию – девушка получила обещанных три тысячи за два часа, и, удовлетворённая, пошла одеваться.

Художник поймал её на выходе.

– Завтра в семнадцать ноль-ноль – оповестил он строгим голосом, потом добавил, уже мягче – а вы ничего, терпеливая и послушная.

Кира попрощалась с ним и вышла из студии. Проходя мимо старенькой вахтёрши, она услышала её бубнёж:

– И чё девки туда прутся, в этот вертеп? А потом пропадают…

Абсолютно не обращая внимания на бессмысленную речь, она спустилась по ступенькам и, помахивая сумкой, направилась к остановке трамвая. Сзади прозвучал негромкий сигнал машины. Девушка повернулась – в машине сидела Бет и приглашала её подойти.

– Бет? – удивилась Кира – вот уж не думала, что такая хрупкая девушка может управлять такой махиной!

Она кивнула на внушительных размеров джип, за рулём которого сидела Бет.

– Садись – та бесцеремонно распахнула двери машины – подвезу тебя. Заодно расскажу про наш коллектив любителей искусства.