До заветного окна оставалось всего поларшина, когда в баню ворвалась Нуянза, бросилась к полку.

Варвара доползла до окна и ухватилась за потрёпанный веник, о котором ей говорила Инжаня… Она надеялась, что сейчас появится владычица воды и спасёт её… но ничего не произошло.

– Думаешь, это тот самый тяльме? – рассмеялась Нуянза. – Не поможет тебе богиня. Где ты, Ведь-ава? Ау!

Она бросилась на Варвару, лежащую в обнимку со связкой почти голых, пахнущих потом берёзовых веток.

– Ты у меня всё отняла. Я потеряла жениха. Ты убила моего брата! – закричала Нуянза и начала пинать ненавистную певунью ногами по животу.

– Убивать не стану, – приговаривала она. – Знаю, что тебе дороже всего на свете. Знаю, о чём ты больше всего мечтала. У тебя не будет ребёнка! Помучайся теперь! Побудь в моей шкуре!

Утолив свою злобу, она взяла поленце, ударила Варвару по голове и выскочила из бани.

– Я теперь оз-ава! Я теперь оз-ава! – орала Нуянза, пробегая мимо сражающихся татар и сторожевых казаков.

Ни те, ни другие даже не посмотрели на безумную женщину.

– Собирайте пуромкс! Я теперь буду оз-авой! – голосила Нуянза, пробегая мимо деревенских домов.

Однако никто из местных жителей не выглянул во двор…

Битва закончилась. Русские связали сдавшихся ногайцев и начали обыскивать убитых, чтобы забрать оружие и ценности. Закричал сотник:

– Пленные не нужны. Тела – в яму. Уши – в мешок. В Москву повезём.

Казаки начали добивать степняков. Сотник он подошёл к Денису и положил ему руку на плечо.

– Ай да мордвин! – опять сказал он. – Как тебя звать-то?

– Денис, – ответил тот.

– Кщёный? – удивился казачий начальник.

– Я рязанский. Из Рясска родом.

– Русский, стало быть? Каким же ветром тебя сюда занесло?

– Жена у меня здесь. Мордовка.

– У мордвы скрывался? Беглый тать, выходит? Не спрашиваю, что ты содеял. У нас до этого никому нет дела. Главное, бьёшься знатно. Хочешь на службу?

– Хочу. В Тонбове есть кому за меня поручиться, – ответил Денис. – Это Васька Поротая Ноздря.

– Знаешь его? – удивлённо поднял брови казачий сотник. – Известный стрелец! Тогда тем паче поезжай с нами. Забирай скарб! Мы ещё тут долго побудем. Успеешь собраться.

– Сперва надо благоверную найти, – сказал кузнец. – Ежели она жива.

– Где твоя жинка-то?

– Вон в той бане, – Денис махнул рукой в сторону Челновой. – Что она побежала туда, я видел. А вот чтобы выбежала, не примечал. Вдруг какой ногаец там укрылся и держит её как заложницу?

Сотник присвистнул.

– Фома! – сказал он подошедшему казаку. – Сходи-ка с энтим мужиком до той бани. Глянь, что там творится.

Тот молча кивнул.

У входа в предбанник Денис заметил след от утонувшей в снегу сабли и вытащил её.

– Следов драки нету, – покачал головой Фома. – Саблю кто-то просто потерял.

– Супружница моя. Я научил её саблей махать, – буркнул Денис. – Пошли в баню!

Он вбежал в парильню, распахнул на груди у жены тулуп и прислушался к биению её сердца.

– Жива Толганя! – с облегчением сказал Денис и радостно повторил: – Жива Толганя!

Он схватился за воротник её тулупа и начал трясти. Варвара открыла глаза.

– Толганя, что стряслось?

– Не мотай меня! – прошептала она. – Голова раскалывается. Об лёд стукнулась. Опосля ещё Нуянза…

– Нуянза? – переспросил её муж.

– Ага. Била меня по животу. И поленцем ещё саданула. По голове…

– Убью тварь! – заорал Денис.

Казак молчаливо стоял рядом. Дождавшись, когда его спутник успокоится, он полюбопытствовал:

– Экое имя чудовое у твоей супружницы! Откель она?

– Тутошняя, – ответил кузнец. – Варварой кщена.

– Ты её иначе звал.

– От рожденья она Толга. Перо птички, значит. Токмо баба-то она крепкая и увесистая. Сам видишь, не пёрышко. Помоги довести её до саней.

Денис и Фома побежали к саням, выгрузили из них не нужные больше корзины с рудой, расстелили медвежью шкуру и положили на неё Варвару.

– Погнали теперь к моему дому, – Денис показал пальцем на пожарище. – Мне там кое-какой скарб забрать надо.

– Какой ещё скарб? – засмеялся казак. – У тебя ж всё огонь пожрал.

– Там погреб во дворе. В нём я не токмо репу и капусту хранил, но и кое-что поценнее.

Они подъехали к обгорелым брёвнам, которые тлели на месте Денисовой избы. Погребица над бохарямом не была тронута огнём. Неподалёку от входа в него лежала мёртвая темноволосая женщина. В её грудь был воткнут охотничий нож.

– Инжаня! – воскликнул Денис.

– Знаешь её? – спросил Фома.

– Ага. Она мне как родная. Похоронить бы…

– Долго ж ты будешь землю долбить! Мороз, однако…

– Зачем самому долбить? – пожал плечами Денис. – Отвезём упокойницу к дому старосты. Тутошние люди её и похоронят.

Казак кивнул, и они положили труп Инжани рядом с Варварой. Денис, чуть отдышавшись, направился к погребице.

– Целёхонька дверь! – сказал он и спустился в погреб.

Вышел, держа в руках мешок с серебром и ларчик с лапками Ине-нармонь.

– Ну что, пора назад? – спросил Фома.

– Ага. Спасибо, что не заартачился. Возьми вот, – Денис протянул казаку пять серебряных копеек.

Он сел в повозку, и казак взялся за поводья. Подъехав к месту побоища, Денис увидел Офтая, который говорил с казачьим сотником. Толмачом был местный мордвин, понимавший русскую речь.

– Сколько в вашей Вирь-ате народу? – спросил сотник.

– Двадцать два двора, – ответил инь-атя.

– Ишь ты, большая деревня! Чем живёте-то?

– Бортничаем. Охотимся. Рыбу ловим. Рожь, овёс и просо выращиваем, – начал перечислять Офтай.

– Значит, ни тягло не тянете, ни ясак не платите? – поинтересовался сотник.

– Нет, батюшка. Кому ж теперь нас отдадут?

– Не мне решать. Думаю, дворцовыми[2] станете… а дальше как кривая вывезет.

Офтай горько улыбнулся.

– А ещё, – продолжил сотник. – Подводную повинность[3] отбудете. Негоже нам здесь скудельницу устраивать. Павших у нас пятеро и раненых семеро. Не так много. В Тонбов всех отвезёте. А мордвина… – он посмотрел на лежащего Тумая. – Мордвина здесь похороните.

– Да, по нашему обычаю, – печально кивнул Офтай. – Это зять мой.

Сотник сочувственно посмотрел на него.

– Крепись, старик! Не у одного у тебя горе.

Он присмотрелся к саням, в которых лежали Варвара и Инжаня.

– Кто у вас в санях? – спросил сотник.

– Жена моя, – ответил Денис. – Избили её дюже. На ногах стоять не может.

– Угу… Жинка его. Я слыхал, как они гутарили, – подтвердил Фома. – Токмо вот имя у неё какое-то чудно́е.

– Кщена Варварой. Чего ж тут чудно́го-то? – ответил ему Денис.

Дед Офтай молча кивнул, мол, всё так.

– А окромя неё кто там? – поинтересовался сотник.

– Волховку тутошнюю похоронить привёз, – ответил Денис.

– Сгружай её, Фома. Ложи подле того мужика, – сотник показал на Тумая и строго посмотрел на его отца. – А ты, старик, пошукай по домам! Нам ещё трое саней надобны.

Инь-атя обвёл взглядом пожарище.

– Много домов ногайцы сожгли… – вздохнул он.

– Не рассуждай, а делай! – ответил ему сотник.

– А мою избу разве тоже степнякки спалили? – вклинился в их разговор Денис.

– Нет, Денясь, – покачал головой Офтай. – Кто-то из наших. Всё из-за Кафтася. Не понравилось людям, что в жертву его принесла молодая чужачка. Ничего, забудут. Станет ещё Толга оз-авой. Поживите пока в Инжаниной избе, а по весне отстроитесь.

– Нет, Офтай! – ответил Денис. – Как я погляжу, тут многие настроены супротив нас с Толгой. Раньше Инжаня нас защищала, но её больше нет. Построим новую избу, а её опять подождут.

– Выходит, зря вы с Тумаем трудились на болоте? – печально вздохнул инь-атя.

– Выходит, так, – ответил Денис. – Не вышел бы толк из твоей затеи.