– Норовистой женой будешь! – улыбнулась Дева леса, увидев, что Ведь-ава трижды пнула сковороду ногой.

Затем Мина ввёл за руку языческую богиню в свой дом, где они поставили образа в красный уголок, затеплили перед ними лампадку и помолились.

– Мы будем образцовой христианской семьёй, – с ухмылкой сказала мужу Дева воды.

Они вышли к свадебному столу и сели во главе его. На колени Ведь-аве посадили малыша, который два года назад родился в семье Мининого соседа.

– Нарожай побольше таких же! – закричали ей гости.

Вирь-ава вытащила из лувонь кши ветвь яблони и сорвала с него две птичьи фигурки. «Съешьте это, чтоб ваш ребёнок родился здоровым!» – сказала она молодым, взяла их за руки Мину и повела к брачному ложу.

В сенях просторной избы на широкую лавку была наброшена перина. Вирь-ава подвесила к балке над ней яблоневую ветвь и оставила молодожёнов наедине.

Дева воды села на лавку, надкусила хлебную фигурку голубя и протянула мужу.

– Не теряйся, Мина. Обними меня, и покрепче, – сказала она.

У него же словно отнялись руки. Ведь рядом с ним сидела могущественная богиня, прихотливая и безжалостная. «Вдруг Ведь-ава на меня за что-то разозлится? – дрожа, думал он. – В кого она тогда меня преврати? В лягушку? В пиявку? В водяного клопа?»

Ему ещё нигде не было так страшно – ни на вершине кургана, когда на него налетела ледяная муха, ни в лесу, когда он умирал, поражённый морозной иглой. Его не возбуждало обнажённое тело Девы воды, каким бы красивым оно ни было.

Оглядев дрожащего мужа, Ведь-ава скривила рот:

– Я в тебе не ошиблась? Ты вообще-то способен?

– Да, – растерянно прошептал он. – Я просто…

– Ты просто не можешь забыть свою Полё… – вздохнула Дева воды.

Даже ей было больно осознавать, что её муж любит совсем другую женщину, к тому же, давно умершую. Однако Дева воды перешагнула через обиду, легла на спину и прошептала:

– Будь смелее . Я такой же человек, как и ты…

Почувствовав доброжелательность в её словах, Мина отважился...

– Хорошо ли тебе со мной? – спросила она.

– Как в мёде купаюсь…

Жена никогда не дарила Мине такого блаженства. Однако даже сейчас он не мог забыть свою Пелагею, и три раза случайно назвал Ведь-аву «Полё». Она сделала вид, что не заметила.

Ведь-ава и Мина так устали, что уснули сразу же, едва только легли на настил в кершпяле Мининого дома.

Утром, только-только встав с постели, Дева воды радостно прошептала:

– Молодец, Мина! Я зачала.

– Как ты это поняла? – изумился Мина. – Дня ведь не прошло.

– Я не только владычица воды, но и покровительница деторождения. Поверь мне, ты скоро будешь отцом. Рожу тебе сына, который воплотит мою мечту.

– О чём же ты мечтаешь?

– Узнаешь когда-нибудь…

После завтрака молодую повели к Гремячему ручью. Девки срывали со свадебного пирога цветы и бросали их в омут – в дар Ведь-аве. Затем и Дева воды кинула в бучило серебряное колечко. «Вот не думала, что когда-нибудь стану дарить кольца самой себе!» – усмехнулась она. Отец Афанасий и Мина тоже улыбнулись себе в усы…

Свадебные торжества закончились. На столах оставались недоеденные яства, вокруг громоздились горы мусора и объедков, над которыми роились мухи.

– Долго убирать придётся, – вздохнул Мина.

– Не твоя забота! – отрезала Вирь-ава. – Мои лешаки всё здесь очистят, а тебе с женой пора за заборчик. Не выйдете оттуда, пока она не родит. Буду охранять вас.

– Будем сидеть взаперти? – возмутился он. – Как в тюрьме? Даже побродить по селу не сможем?

– Увы, не сможем, – кивнула Ведь-ава. – Это я так решила. Боюсь за плод. Вдруг кто на меня нападёт, ударит по животу или по голове – и я его потеряю.

– Тебе ли бояться нападения? – удивился её муж. – Ты же всегда можешь превратиться в рыбу или в водяную птицу и улизнуть…

– Сейчас уже нет, – вздохнула Дева воды. – Мне девять месяцев нельзя умирать, ведь вместе со мной умрёт и плод.

– Что значит «нельзя умирать»? Ты когда-нибудь умирала? – поразился Мина.

– Чтобы не стареть, нам приходится обновлять тело. Умирать, а затем возрождаться, сохраняя память памятью обо всех прожитых днях. Так делают все, кого вы величаете богами. Для нас смерть – это такая же обыденность, как для тебя завтрак или ужин. Бесконечная цепь смертей – вот тайна нашей вечной жизни.

– Ты меня сделаешь таким же, как вы?

– Нет, Мина! – честно ответила Дева воды. – А вот нашего сына… может быть… пока не знаю…

– Если ты такая могущественная, почему не можешь воскресить Пелагею?

– Отчего ж не могу?

– Воскреси мою Полё! Хоть на денёк…

Ведь-ава посмотрела на Мину с обидой и вызовом. Красавицу-богиню сильно задело то, что её муж всё ещё любил свою первую, давно умершую жену.

– Ты получишь её, – стиснув зубы, прошипела она. – Ровно на один день, как и просил. Я поговорю с Мастор-атей. Сразу же после нашего с тобой расставания…

----

[1]Уредев (эрз.)– дружка жениха на свадьбе.

[2]Онава (эрз., мокш.) – свадебная кибитка.

[3]Покай (эрз.) – эрзянское свадебное платье.

[4]Отпуст (церковнослав.) – заключительное благословение.

Глава 31. Во власти Свиного бога

В остывающей печке свиная голова зарумянилась и подсохла. Рано утром Варвара поставила сковороду с ней на стол, подсунула под поросячье рыло пучок сухих веток от берёзового веника, чтобы создать видимость бороды. Ещё две веточки она вставила свинье в уши, положила ей в рот варёное яйцо, знак плодородия, и улыбнулась мужу, довольная своим творчеством.

– Вот он, Тувонь-шкай!

– Истинный чёрт! – хмыкнул Денис. – Что, теперь молиться на него будем?

– Тувонь-шкай не чёрт, – коротко и сухо ответила Варвара. – Некогда нам препираться! Скоро придут люди…

Гости начали собираться в избе пополудни. Первым пришёл Офтай, бросил горсть ржаного зерна на пол избы, выложил на стол колобки и пирог с грибами. «Вишь, Толганя! Не с пустыми руками явился», – сказал он, садясь на эзем.

Вскоре подошли дочери и зятья инь-ати, его внуки и внучки. Все принесли угощения: кто пироги, кто соленья, кто жареного гуся, кто курицу… Люди всё прибывали и прибывали, и стол начал ломиться от яств.

Когда в избе и во дворе было уже не протолкнуться, Варвара вручила Офтаю нож. Именно ему, как самому старому человеку в деревне, предстояло открыть торжества. Помолившись Тувонь-шкаю, инь-атя отрезал сочный кусок от свиной головы. Праздничное пиршество началось.

Когда гости уже изрядно выпили и набили животы свининой, Офтай гаркнул: «Сюльгамонь мишендема!» Начался обряд продажи «сюльгамов».

– Кто у нас тут не женат? – заверещала Инжаня. – Валгай? Видно, девки ещё не покупали у него «сюльгамы». Сейчас мы их насадим на твой папась! Ну-ка, Валгай, спускай штаны!

Она вытащила из кожаного мешочка кольца, заранее сплетённые из соломы …

– Сюльгапт мишендан. Рамада уцезста [1] ! – закричал Валгай и принялся расхаживать по избе.

Одна за другой незамужние девки с хохотом сдёргивали колечки.

– Кто не купит «сюльгам», того выпорем розгами! – орал Офтай. – Пороть будет Денясь!

Однако до порки дело не дошло. Ни одна девка не засмущалась. Что тут скажешь, язычницы!

Скоро Денисова изба превратилась в Кштимань куд – Дом танцев. Все гости вышли во двор. Кто-то из односельчан притащил шавому – и под её ритмичную дробь зазвучали дудки-нюди и запели Варвара с Инжаней:

Тувонь-шкай! Тувонь-шкай!

Шачт Денянь сёра!