Мужчины привязали сабли к своим поясам, а рогатины и пищали к седлу – и потащили тушу медведя к саням. Варвара шла за ними, одной рукой держа ларец, а другой ведя под уздцы коня.

Возле священного дуба все трое погрузили мёртвого шатуна на сани, сами сели рядом с ним – и жеребец потащил повозку в сторону Челновой.

Волки им, к счастью, не встретились. То ли Дева леса уберегла, то ли просто повезло.

Инжаня нисколько не удивилась, увидев труп шатуна.

– Кто ж убил медведя? – поинтересовалась она у Тумая.

– Толга, – ответил тот. – Но мы с Денисом помогали ей, конечно.

– Наша Келу! – восхищённо улыбнулся Офтай. – Наша Келуня!

Тумай и Денис взяли зверя за лапы и сбросили на снег.

Инжаня склонилась над мёртвым медведем, молча постояла так минуту-другую, а затем сказала:

– Его жёлчь получит Толга. Дочь оз-авы из Лайме знает, что с ней делать. Лапы, шкура и череп тоже достанутся ей. Мясо будет есть вся деревня. Это придаст нашим людям медвежью силу и храбрость. Приступай к разделке туши, Тумай!

Тот выхватил из ножен длинный охотничий нож и присел на корточки рядом с погибшим зверем. Денис и Варвара отнесли домой обе сабли, пищаль, шкатулку и серебро, положили всё под печку и вернулись. Тем временем зятья Офтая притащили две треноги и два котла, напомнили их водой, развели под ними костры и, немного отдохнув, прикатили два бочонка с позой.

Инжаня всыпала в кипящую воду ароматные травы и ягоды можжевельника. По всей деревне разнёсся их запах.

Люди потихоньку стали собираться возле окутанных густым паром котлов, в которые Тумай начал бросать куски медвежатины…

– Что нам делать с лапами, головой и шкурой? – спросил Денис у жены, когда закончилось пиршество.

– Как что? Череп пусть висит на коньке дома, а лапа на крыше хлев. Пускай они охраняют нас и нашу корову от злых вайме из Тона ши. Вторая лапа тоже нужна. Я же содай. Лечить буду. Тебя и себя. И всех, кто просит.

– Медвежьей лапой? – изумился Денис.

Варвара кивнула.

– Алганжейхть боятся лапы офта.

– А что со шкурой будем делать? Скорняку отдадим? – спросил Денис.

– Нет, серебро не тратим! – шепнула ему на ухо жена. – Прячем в погребе. И деньги, и ларчик. Пусть их там Бохарям-ава охраняет.

– Ещё крестик к копейкам положи. Всё равно ж не носишь, а он тоже из серебра. А шкуру неужто сама станешь выделывать?

– Не я одна! – раздражённо посмотрела на него Варвара. – Мы вдвоём и чистим, и квасим! Потом пусть лежит в кершпяле. Спи на ней. Она тебе здоровье даёт и силу мужскую. Мне радость.

Денис улыбнулся и обнял её. Варвара вывернулась из его рук.

– Не время ныне тешиться. И без того упреем. Со шкурой намаемся. Тащи её в сени и корыто туда же! – распорядилась она. – А я по воду иду!

Глава 29. Канун Свиных дней

Денис спрятал ларчик и деньги в бохаряме, завалив их утварью и снедью. Затем супруги отскоблили мездру от мяса и жира, натёрли кислым киселём и положили шкуру кваситься возле печки. Варвара следила, чтоб не она перегрелась, и мех не начал линять.

Денис тем временем привёл в порядок пищаль и сабли, которые в схроне уже начали ржаветь. Работал он в сенях. Любопытный Валгай крутился вокруг него, спрашивал, как устроен фитильный замок, как набивают в дуло пыжи, свинец и порох.

«Какой паренёк дотошный!» – радовался мастер.

– Поможешь выделать шкуру? – спросил он.

Валгай кивнул, и назавтра они уже втроём растягивали её, разминали, высушивали на морозе, коптили возле костра… Мастер не мог на него нарадоваться, но однажды, за три дня до Рождества, юноша не пришёл утром к нему.

– Что с парнем? Не заболел ли? – испугался Денис.

– Подожди. Придёт ещё, – успокоила его Варвара.

И правда, Валгай объявился ближе к вечеру, ведя на верёвке полугодовалого подсвинка. Следом вошла Инжаня. Денис удивлённо посмотрел на неё.

– Подарок от общины, – развеяла его недоумение оз-ава. – Праздник же скоро.

– Вот не знал, что вы здесь Рождество Христово справляете.

– Какое ещё Рождество? – хмыкнула Инжаня. – Здесь и слова-то такого не слышали. Праздновать будем Тувонь шит – дни Тувонь-шкая!

– Слышал про ваш Таунсяй. В Козлове, на торге, – вспомнил Денис.

– Не Таунсяй, а Тувонь-шкай! – поправила его Инжаня. – Свиной бог. Все будут приносить жертвы ему и Кардаз-аве, хранительнице хлева. Поросят и свиней станут резать.

– Для этого-то ты мне и подогнала свинью?

– Первый Свиной день деревня отпразднует в вашем доме. Так я решила. Вы ведь с Толгой новенькие, все с вами познакомиться хотят. Встретьте людей достойно. Не оплошайте! Зарежьте подсвинка. Приготовьте из него шяням.

– Что это?

– Яство такое. Толга тебе расскажет.

– Одного подсвинка мало, чтоб накормить всю деревню… – задумался Денис.

– Не бойся, – успокоила его Инжаня. – Люди с собой много всякой снеди принесут. Голодным никто не останется.

– Оставляйте свинью, – вздохнул Денис. – Завтра заколю.

– Не заколешь! – возразила Инжаня. – Не тебя я готовлю на своё место, а Толгу. Пусть учится жертвы приносить. Послезавтра она зарежет подсвинка…

Когда Инжаня и Валгай ушли, Денис разобрал подпечек, натаскал туда сена и загнал подсвинка: пусть поживёт в тепле свои последние дни. Вечером они с женой обновили кисель на медвежьей шкуре, вновь свернули её, положили в корыто рядом с печкой и легли спать. Им надо было набраться сил перед Свиными днями.

Инжаня зашла к ним через день сразу же после завтрака. Варвара пекла хлеб, и гостью в сенях встретил Денис.

– Ну что? – с усмешкой спросила его Инжаня. – Не заколол ещё поросёнка?

– Ты же сама не велела…

– На всякий случай спросила. Боялась, ты пожалеешь Толгу. Твоя доброта навредила бы ей. Оз-авы ведь не токмо озксы поют и бубенцами трясут, но ещё и жертвы приносят. Где у вас ару васта?

Денис пожал плечами: он впервые слышал эти слова. Инжаня устало вздохнула, будто говорила с несмышлёнышем.

– Денясь! Это такое место, где скот режут. Толга найдёт. Спроси у неё.

Денис позвал жену, и та, вся в поту, выскочила к нему.

– Где у нас место для забоя скота?

– Выйди в пирьф, Там, посреди него…– ответила Варвара и поскорее убежала назад, чтобы не простудиться в продуваемых ледяным сквозняком сенях.

Денис вышел во двор, но не увидел там ничего, кроме ровного снежного покрова, из которого местами торчали сухие былинки.

– Один снег! Толга, покажи.

Из сеней донёсся стук перебираемого инвентаря, и вскоре в дверях появилась Варвара с пешнёй в руке.

– Вот тебе, – сказала она. – Долби! Щупай! Где ару васта, там доски дубовые. Под ними яма. Найдёшь по звуку.

Денис, встав посреди двора, начал наугад отгребать ногой снег и бить по лежащей под ним ледовой корке.

– Нащупал дерево! – наконец, радостно воскликнул он.

– Теперь снимай крышку, – крикнула ему из-за двери Варвара.

Он очистил дубовые доски от ледовой корки и вернулся в избу, где шёл яростный спор.

– Сроду не забивала свинью, – возмущалась Варвара. – Не умею! Отец резал, Паксяй резал… Я не резала. Не смогу.

– Заколешь! – напирала на неё Инжаня.

Увидев входящего Дениса, она тут же повернулась к нему:

– Денясь, объясни супруге, как это делается!

– Отец не держал скотину, у меня её тоже не было, – извиняясь, ответил он. – Мясо всегда на торге покупали.

– У свиньи возле уха есть ямка, – принялась объяснять Инжаня. – Втыкаешь туда нож и прорезаешь горло. Потом ждёшь, пока вся кровь не стечёт в яму. Ты, Толга, баба сильная. Справишься.

– Так свинья ж брыкаться и кусаться будет, – испуганно пролепетала Варвара.

– А топор на что? – засмеялась Инжаня. – Вспомни, как ты медведю череп проломила.

– Меня тогда страх направлял. За жизнь мужа боялась.

– Беда мне с тобой! Слушай! Денис будет держать свинью, а ты бей её по голове. Обухом, не лезвием. Как она сомлеет, сразу бери нож. Всё запомнила?