– Хочешь пощупать – щупай!

– Да я и не хотел вовсе, – засмущался Егор. – Это я так…

Вирь-ава вновь запрыгнула на телегу и взялась за вожжи. Не успела подвода подойти к Мининому дому, а всё село уже знало, что Минка Савельев сын женится на дочке купца из далёкого эрзянского села, красавице невероятной, но в быту бесполезной. Кто-то радовался за Мину, кто-то завидовал ему, чесал затылок и гадал, что в нём, нищем вдовце, нашла пригожая самоварница. Многие его жалели, предвидя, что из такого брака не выйдет ничего путного, что принесёт он мужику лишь несчастье и разорение. Отец Афанасий ж так истолковал новость: «Мариам, значит… Хорошо хоть крещёную девку берёт, а не татарку и не черемиску».

Изба Мины стояла на краю села, почти на берегу Гремячего ручья.

– Удобное местечко! – обрадовалась Дева воды. – Жаль, тесноват домик. Придётся ещё один возводить, у нас ведь скоро сын появится. Построим? – она вопросительно поглядела на Деву леса.

– Скажу лешакам, как придёт время, – ответила та, располагаясь на скамье.

Устав с дороги, они поели и легли спать. Всю ночь любопытные бабы одна за другой подбегали к Мининой избе. «Нет ли там разнузданного блуда? Две девки ведь у него поселились, молодые и здоровые. Кровь, поди, играет, между ног свербит…» – перешёптывались односельчанки.

Подслушивали они, подсматривали в щёлочки ставень… но нет, в избе всё было чинно. «Смотри-ка, блюдёт его Машка своё девичество, – заключили бабы. – Да и вторая, видно, тоже. Проверить бы надо. В день свадьбы мужичка ей подослать».

Наутро Мина пошёл в церковь договариваться о венчании. Отец Афанасий – высокий сухопарый поп с раздвоенной бородой и торчащим между её прядями кадычищем – поинтересовался:

– Невеста у тебя Марё, значит? Она вправду купеческая дочка?

– Посмотри на неё, и всё поймёшь.

– Папашу её как звать?

– Гаврила Михайлов сын. Живёт в Липягах, за Самарой. Без малого пятьсот вёрст отсюда.

– Далеко же от отчего дома твоя Марё усвистала! Не бежала ли от отца с матерью?

– Как в воду смотришь, святой отец! Не хотели её за меня выдавать…

– Красавица, говорят, да и не бедная… Чего ж она в тебе нашла?

– Коль приняла моё предложение, значит, нашла что-то, – заносчиво ответил Мина.

– Бежала от отца с матерью? Непросто будет вас обвенчать!

– Не постою за ценой.

– Венечная пошлина с вас будет два алтына. Ну, ещё десяток-другой гусей. Это уж не казне, а мне. Ежели найдёшь, приходи.

Вернулся домой Мина в глубокой печали.

– Что случилось? Отец Афанасий отказался нас венчать? – поинтересовалась Ведь-ава.

– Нет, просто мзду просит. Двадцать гусей. Где их взять?

– Гусей, говоришь? – усмехнулась Дева воды. – Гусь ведь птица водоплавающая, правда? Моя епархия!

– Конечно, – ответил Мина, не понимая, к чему клонит невеста.

– Отлучусь ненадолго. Подожди! – и она исчезла, оставив жениха наедине с Вирь-авой.

В ту же минуту во двор отца Афанасия стали спускаться дикие гуси. Большие, увесистые… Птица за птицей приземлялись прямо перед домом священника.

Святой отец попытался открыть дверь и убежать, но птицы с шипением и гоготом набросились на него, не давая выйти. «Бесовское наваждение!» – решил он, в страхе вылез через окно, которое выходило на залив Гремячего ручья. И тут…

Час от часу от часу не легче! Из-под ряски прямо перед святым отцом стали подниматься пузыри. Затем недалеко от берега забурлила вода, и на поверхности показалась серебристая грива. «Чудище водяное? – переполошился отец Афанасий, но увидев женское лицо, немного успокоился. – Да нет, девка… А видная-то какая!»

Из воды медленно вышла девица с насмешливыми синими глазами.

– Получил гусей? – язвительно спросила она.

«Бесовка! Конечно, бесовка! Кто ж ещё?» – решил отец Афанасий и осенил красавицу крестным знамением:

– Изыди! Изыди, анчутка!

Девица, однако, не исчезла. Она по-прежнему стояла перед ним, бесстыже ухмыляясь.

– Бесполезно, святой отец! Я не чертовка, и твои штучки на меня не действуют.

Поп остолбенел и издал тихое мычание.

– Получил гусей? – вновь прозвучал вопрос.

Отец Афанасий пришёл в себя, робко оглядел девушку и заметил, что волосы у неё сухие. Тогда он догадался, кто стоит перед ним, и перепугался ещё больше.

– Чего тебе надо? – дрожа, спросил он. – Это ведь ты, владычица воды?

– Теперь ты не ошибся, Учват, – сухо ответила Ведь-ава.

– Мы тебе пожертвовали целых два барана. Совсем недавно. Этого мало? Ещё жертв хочешь? За мной пришла, кровопийца?

– Да нет, – спокойно сказала Дева воды. – Не нужна мне кровь старика. Невкусная она. Хочу, чтобы ты меня обвенчал. С Миной Савельевым сыном.

– Тебя? – изумился отец Афанасий.

– Да.

– Стало быть, Марё – это ты? – понял он.

– Плохое имя? Мне не идёт? – она поправила волосы и широко улыбнулась священнику.

– Такой красе всякое имя к лицу… но зачем тебе эта свадьба?

– Не твоё дело.

– Грешно тебя венчать, – набрался храбрости отец Афанасий. – Ты ведь даже не язычница. Ты – языческая богиня, алчная до человеческой крови. Обвенчаю тебя – и в ад попаду.

– Не попадёшь, не бойся. Ты сейчас примешь мою исповедь, а потом крестишь меня. Под именем Мариам. Затем я причащусь и через недельку обвенчаюсь.

Она упала на колени и подняла на попа горделивый взгляд.

– Каюсь, святой отец, – елейным голосом сказала она. – Во всех грехах своих каюсь! А коли каюсь, то и простит меня твой Бог за все мои прегрешения… которые я до сего дня прегрешениями не считала…

– Теперь, значит, считаешь?

– Раскаиваюсь, святой отец! Неужто не веришь? Вот тебе крест святой, раскаиваюсь! – она сложила двуперстие и наигранно перекрестилась. – Окрестишь меня?

Отец Афанасий осмелел и положил ладонь на голову богини.

– Ты, людоедка, с Четвероевангелием знакома? – поинтересовался он. – Знаешь, о чём там говорится?

– Я девица начитанная, – ответила Ведь-ава. – Знаю наизусть и Новый завет, и Ветхий, и Коран, и Авесту, и Ригведу, и даже Дхамападу…

– Хммм, – промычал священник: из перечисленных Девой воды священных книг он слышал лишь о трёх, а прочёл всего одну. – Хммм… Человеческие жертвы больше требовать не будешь?

– Не буду, отче! Вот тебе крест святой, не буду!

Она вновь перекрестилась.

– Подставишь левую щёку, если ударят по правой?

– Бей, святой отец! Сам убедишься.

– Сколько дней ты кровь человечью не пила? Неделя хоть будет?

– Уж месяц как пощусь, раками да рыбой питаюсь. Грибами иногда, их мне Вирь-ава приносит. Ну, и шкаень пуре попиваю, как же без него. Вот тебе крест святой!

Дева воды осенила себя крестным знамением в третий раз.

– «Отче наш» сможешь прочесть?

– Я ж готовилась! И «Отче наш», и «Богородице», и даже «Символ веры». Всё знаю.

– Ох! – вздохнул отец Афанасий. – Сомневаюсь, что ты после крещения станешь жить христианской жизнью.

– Так ведь и ты ей не живёшь, святой отец! – парировала Машенька. – Вспомни, сколько баранов ты заколол на керемети. И кабы только баранов! Неужто забыл, оз-атя Учват?

Отец Афанасий в ответ издал звук, напоминающий мычание.

– Не забыл, значит! – засмеялась Дева воды. – Чего ж ты теперь кобенишься, не хочешь меня крестить?

В ответ святой отец залепетал смущённо и ласково:

– Явилась ты сюда, бесстыжая, в чём мать родила! Ни полотенца нет, ни рубашки крестильной, ни креста…