– Ты меня спасла, чтобы насолить Вайю? – догадался Мина.

– Совсем нет. Я не настолько мелочна.

«Зачем же я ей нужен?» – растерянно подумал он, но спросить об этом богиню поостерёгся.

– Когда ты появилась на свет? – полюбопытствовал он.

– Я всегда была, есть и буду. Я – туман из ничтожных невидимых частиц, разлитый в пространстве-времени. И Вирь-ава, кстати, тоже.

– Вы совсем не похожи на туман… – недоверчиво сказал Мина.

– Не пытайся это понять, Мина! Мы ничего не сможем тебе объяснить. Правда ведь? – Дева воды повернулась к Вирь-аве, которая молча потягивала шкаень пуре.

– Да, – кивнула Дева леса. – Только сейчас не время об этом говорить. У нас свадьба намечается.

– Свадьба? – удивился Мина.

– Да, наша с тобой, – ответила ему Ведь-ава. – Вирь-ава будет на ней урьвалине[5], вот и волнуется.

Мина скривил рот. «О какой свадьбе может идти речь? Что Ведь-аве от меня нужно? Забавляется? Развлекается?»

– Ты… пошутила? – выдавил из себя он.

– Нет, Мина! Неужели ты вправду думаешь, что я способна убить четыре дюжины девиц лишь для того, чтобы посмеяться над тобой? Я не настолько жестока. Я вправду пойду с тобой под венец. Под именем Мариам. Поэтому зови меня Машенькой [6] . Или Марё, если по-эрзянски.

– Но… зачем? – недоумённо затряс головой Мина. – Разве ты сможешь от меня зачать? Ты же не человек. Ты демоница, которую архангел Михаил сделал богиней… ударом меча…

– Кто тебе сказал эту чушь? – с неподдельным удивлением поинтересовалась Дева воды.

– Отец Афанасий.

– Мина, не слушай его! Я никогда не была демоницей, а архангела Михаила видела лишь на иконах. У меня такое же тело, как у твоих односельчанок. Более красивое и совершенное, но такое же. Я вполне могу родить сына, и рожу его. Знал бы ты, сколько лет я искала подходящего отца! И вот нашла тебя.

– С чего ты решила, что я подхожу?

– И это мне говорит смертный, который победил владыку загробного мира? Смертный, который вырвался из царства мёртвых? Ты именно тот, кто мне нужен!

Услышав эти слова, Мина на мгновение осмелел и попытался её обнять. Однако Ведь-ава выскользнула из его рук и отпрыгнула.

– Нет, сначала будет венчание и только потом брачное ложе. Всё сделаем, как подобает истинным христианам.

– Ты христианка? – Мина чуть не выронил чашу со шкаешь пуре.

– Нет, но перед венчанием обязательно крещусь, – с лёгкой ухмылкой ответила Машенька и выбежала из покоев, оставив ошеломлённого Мину наедине с Вирь-авой.

Мина напряжённо смотрел на богиню леса, опасаясь заговорить с ней. Так прошла минута, две, три… Наконец, Вирь-ава подняла кубок.

– Не бойся, мы тебя не разыгрываем. Ваша свадьба вправду состоится, и у вас родится сын. Ведь-ава тоже волнуется, хоть и не подаёт виду. Она ещё долго будет наряжаться. Чего нам с тобой её ждать? Выпьем за ваше семейное счастье!

Мина тоже взял чашу со шкаень пуре.

– Может, ты и говоришь правду… но мне трудно в это поверить.

– Трудно – не трудно, а придётся. У тебя нет выхода. Подчинись Ведь-аве. Вода сильнее огня, камня и смерти. А тебя она сильнее и подавно, победитель Мастор-ати! К тому же, она тебя спасла и выходила…

Раздался звон бубенчиков, и в покои вернулась Дева воды. Она заплела косу и богато оделась. Вырез на её парчовом панаре скреплял золотой сюльгам. Шею украшало ожерелье с лазоревыми яхонтами, а голову – усыпанное жемчугом и самоцветами панго, похожее на архиерейскую митру. На ноги были надеты сафьяновые сапожки.

– Ну, и нарядилась! – невольно вырвалось у Мины.

– Мы же в Вельдеманово едем. Там эрзяне живут, разве нет?

– В селе тебя за свою не примут. Руки нежные, пухловатые. Кожа белая, гладкая. Ну, какая из тебя крестьянка? Сразу же видно: ни дня в поле не работала. На слобожанку ты тоже непохожа. Разве что на дочку купца. Только наряд на тебе такой, что не на всякой баяр-аве увидишь.

– Да, надо одеться победнее, – согласилась Дева воды и вновь выбежала из покоев.

Вернулась она в берестяном обруче на голове, лаптях и бронзовом сюльгаме.

– Лапти – это слишком! – рассмеялся Мина. – Да и такое очелье тоже. Для купеческой дочки убого. Надень обычные сапожки и панго с бисером…

Ведь-ава переоделась ещё раз, и все трое вышли из её хором, которые снаружи казались обычной крестьянской избой. «Как здесь умещаются такие огромные покои?» – удивился Мина.

Неподалёку от дома стояла подвода, в которую уже был впряжён конь.

– Специально подбирала, – похвалилась Ведь-ава. – В Вельдеманове никто и не подумает, что жеребец у тебя новый.

– Может быть… – ответил Мина. – Но я-то вижу, что грива у него чуть светлее, глаза больше, да и ржёт он иначе.

– Кто будет приглядываться и прислушиваться? – отмахнулась Дева воды.

Вскоре две прислужницы вынесли из избы эрямань парь[7], выдолбленный из ствола старой липы и украшенный замысловатой резьбой, и поставили его в телегу. Мина не удержался, открыл сундук. Там лежали бобровая шубка и богатый наряд, который Ведь-ава надела поначалу.

– Всё-таки хочешь его носить? – поинтересовался он.

– Я ведь женщина, – ответила Дева воды. – Хочу быть нарядной. Хотя бы дома поношу…

Вирь-ава запрыгнула на повозку первой, схватила поводья и крикнула:

– Сюда, молодые!

Как только подвода тронулась, изба исчезла. На её месте поднялись осины и орешник.

----

[1]Пря суркс (мокш., эрз.) – очелье. Дословно «головное кольцо».

[2]Уркспря (мокш., эрз.) – «воздушная могила» древних волжских финнов. От слов уркодомс (оплакивать) и пря (верхушка дерева).

[3] Отрывок из авестийской (древнеиранской) Молитвы воде Ардви.

[4]Траэтаона, Керсаспа – герои из Авесты (древнеиранской священной книги).

[5]Урьвалине (эрз.) – подружка невесты на свадьбе.

[6] Крещёная мордва иногда так её называла. Записана молитва со словами: «Ведь-ава Мария».

[7]Эрямонь парь (эрз.), эрямань парь (мокш.) – «житейская кадка». Цилиндрический сундук, выдолбленный из ствола липы.

Глава 25. Крещение Девы воды

Конь нёсся к Вельдеманову так быстро, как будто в повозке не было ни трёх человек, ни сундука с приданым, да и сама она ничего не весила. По обе стороны дороги мелькали березняки и сосновые рощи, ручьи и озёра, луга и засеянные просом поля… На въезде в село Мине махнул пьяненый крестьянин, и Вирь-ава притормозила коня.

– Мы уж думали, ты на том свете, Пиняй!

– Ёгорь, я туда вправду едва не попал.

Односельчанин сочувственно закивал, но постеснялся спросить Мину о его злоключениях.

– Чего ты телегой-то не правишь? Зачем девке доверил поводья?

– Сама захотела. Она, кстати, будет урьвалине на моей свадьбе.

– А беленькая девка, значит, твоя невеста?

– Не девка она, а купеческая дочка, – обиженно ответил Мина. – Машенькой зовут. Марией Гавриловной.

– Марё, значит? – мужик презрительно хмыкнул. – Белоручка! Самоварница! Как с такой жить будешь?

– Да уж как-нибудь…

– Мдааа… Как ты был дураком, Пиняй, так и остался. Та, что конём правит, для семьи-то пригоднее будет. Вон ручищи какие крепкие! Тоща, правда… – крестьянин погладил её взглядом, задумался и причмокнул. – Тоща, зато какие сиси отрастила! В жизни таких не видел. Потискать бы…

Мина заметил, что Вирь-ава еле сдерживается. Душа его ушла в пятки: Дева леса могла ведь и смертоубийство учинить! Однако она поступила иначе. Соскочила с повозки, задрала панар и со смехом сказала: