Услышав шум, Варвара выглянула во двор и увидела идущего к избе черноволосого паренька с пухловатым личиком и девичьими глазами – огромными, ярко-голубыми, с длинными тёмными ресницами.

– Будем возводить кузню вон на том пустыре, – важно произнёс он и махнул рукой в сторону Челновой.

– Ты кто?

– Валгай. Подмастерье твоего мужа.

– А я Толга.

– Уже понял. Узнать тебя просто. Ты здесь одна такая беленькая.

– С мастером не хочешь познакомиться? Он в избе лежит. Проснулся уже.

– Не сейчас. Дел много, – строго ответил парень и пошёл к подводе.

Зятья инь-ати и подмастерье повезли брёвна к пустырю. Варвара покормила Дениса и пошла посмотреть, как возводится кузница.

Работники уже вкопали в землю дубовые колоды, уложили на них нижний венец и начали возводить стены.

– Давай Дениса сюда приведём, – сказала Варвара инь-ате. – Пусть посмотрит, порадуется.

Офтай молча кивнул, подозвал к себе одного из зятьёв – и через четверть часа Денис уже сидел на толстой колоде, пил позу и смотрел, как растёт его мастерская. Работники спешили, словно чувствуя, что на днях погода резко изменится, с северо-запада подует ледяной ветер и принесёт ранний снег.

Когда сруб был возведён, оставалось ещё пять дней до Евфимия Осеннего[1]. Ближе к полудню в избу ввалился Офтай. Его панар подмышками был мокрым, а загорелый лоб покрывали бисерины пота.

– Какая жаркая осень! – буркнул он, опускаясь на скамью. – Сколько лет прожил, а такой не помню. Принеси, Толга, корец позы! А ты, Денясь, готовься смотреть свою кузню.

– Нас Офтай зовёт в кузницу. Сейчас пойдёшь или попозже? – спросила мужа Варвара.

– Немедленно, – ответил Денис: ему очень захотелось увидеть мастерскую.

Варвара добежала до прибрежных зарослей шелюги, срезала изогнутую ивовую ветвь и принесла мужу.

– Вот клюка! – задорно сказала она. – Бери! Больше недели ведь валяешься. Пора начинать ходить.

Она помогла мужу встать, взяла его под руку и вывела во двор, а там велела идти уже без её помощи. Он заковылял к пустырю близ Челновой. Варвара следила, как бы он не наступил случайно в ямку и не подвернул ногу ещё раз.

Увидев готовую кузницу, Дениса удивился. Между односкатной крышей из тонких брёвен и верхним венцом сруба, зиял проём. Он был длиной во всю стену и, будучи разделённым подпоркой, напоминал гигантские ноздри.

– Что это?

– Вяльдярьма! – ответила Варвара. – Ну, дым выходит.

– Не чересчур ли большое окошко?

– У нас везде так делают. В Лайме помню кузницу. Ещё больше была вяльдярьма!

– Летом, может, так и хорошо работалось, – пожал плечами Денис. – А как зимой?

– Не знаю. Мы жили далеко от кузни. Может, кузнец зимой и не работал.

– Но мне-то придётся…

Денис обошёл сруб, но входа не увидел.

– Где будут ворота? – он вопросительно посмотрел на Офтая.

Варвара перевела вопрос.

– Где скажешь, там и будут, – ответил инь-атя.

– А где мне работать зимой?

– В старой кузне.

– Так веди туда!

Идти пришлось по заросшему бурьяном берегу Челновой, переходя вброд два неглубоких ручейка и огибая старицу. Всю дорогу Офтай и Варвара держали Дениса под локотки – не надеялись, что он сможет добраться сам.

Из старицы доносились всплески и чавканье. Это стая окуней загнала в «котёл» рыбью мелочь и теперь лакомилась.

– Удочку бы… – мечтательно сказал Денис.

– Любишь ловить рыбу? – засмеялся сельский староста. – Найдём тебе конский волос. Крюки выкуешь сам. Ещё ореховые прутья в лесу срежешь, поплавок из куги сделаешь…

– Ладно тебе! – хмыкнула Варвара. – Пока он вылечится, зима начнётся.

– И подо льдом здесь можно ловить, – махнул рукой Офтай. – Жерлицы на судака ставить, окуня блеснить…

Наконец, показался почерневший сруб старой кузницы. Внутри крутился подмастерье.

– Мастер пришёл, Валгай! – сказала ему Варвара. – По-русски совсем не говоришь?

– Нет, Толга! – коротко ответил тот.

– Смышлёный паренёк, и память хорошая, – шепнула она мужу. – Помнит моё имя. Рузонь кяль быстро учит, а пока я у вас толмач.

Денис подошёл к столу для инструментов, молча проверил молотки, сильно побитые, но крепко держащиеся на рукоятках.

– Сойдут! – вздохнул он. – Чай, не зерцало для воеводы будем ковать.

– Зерцало? – задумалась Варвара. – Как это сказать Валгаю?

– Просто скажи, что молотки годятся.

Ржавую покоцанную наковальню, которая была прочно прикреплена к врытой в земляной пол дубовой колоде, он тоже счёл её пригодной для работы, несмотря на неприглядный вид. А вот глинобитный горн его ужаснул: в гнезде не было колосника.

– Мехи впустую будем гонять! – покачал головой Денис.

Он разочарованно опустился на скамью. Варвара села рядом и обняла его.

– Не нравится кузница? – словно извиняясь за сородичей, спросила она.

– Почему же? Люди старались. Сделали, как могли. Просто не знают они, каким должен быть горн, а я не привычный работать с таким. Хорошего оружия на нём не выковать. Не парень виноват, что ножи у него плохо выходят. Спроси его, как же он здесь работал?

Варвара перевела вопрос мужа.

– Работал, как мастер учил, – веско ответил Валгай.

– Не повезло мне с кузницей. А это, считай, второй дом. Или даже первый… – Денис посмотрел на подмастерье: – Валгай! Качни-ка!

Парень без помощи Варвары догадался, что от него требуется, и взялся за мехи. Они медленно и тяжело задышали.

– Мехи добрые, двойные, – улыбнулся Валгаю мастер. – А теперь зажигай.

Парень положил в горновое гнездо берёзовую щепу, взял в руки кремень и кресало… Когда дерево загорелось, он подсыпал углей и вновь стал качать мехи.

– Огоньне тот… – вздохнул Денис. – Нет колосника. Вместо него просто дырка, – он просунул палец в отверстие. – Дюже широка дырка.

– Пяк кели варя, – перевела жена.

Слово «варя» она произнесла неприязненно, сделав на него упор.

– «Варя»? – рассмеялся Денис. – Навсегда запомню, что это значит… Но, Толга, с горном-то что будем делать? Нужен колосник. Иначе упаримся качать мехи, а хорошего пламени не добьёмся. Скажи это Валгаю.

– Попробую, – ответила Варвара и начала что-то объяснять парню.

Поговорив с подмастерьем, она сказала Денису:

– Он не делает колосник…

– Его и не надо делать. Нужно купить готовый. Лучше чугунный.

– В лавку надо ехать, – сказала Варвара.

Она начала шептаться с подмастерьем, потом сказала мужу.

– Лавка в Томбу. Ехать полсотни вёрст. Козлов много дальше, да и путь всё одно через Томбу. Валгай едет. Офтай даёт телегу и лошадь.

– Так не пойдёт, Толга! – возразил Денис. – Я сам должен выбрать колосник. Поеду в Тонбов с Валгаем.

– На службу записаться хочешь?– вздрогнула жена. – К Боборыкину? Нет, Денясь! Я клялась не покинуть деревню. По своей воле не покину. Никогда!

– Когда клялась? Кому?

– Инжане. Я ей клялась моей мамой. Её покоем в Тона ши.

– Ты покойной матерью клялась? – вскипел Денис. – Инжане? Бог ты мой! Как же ты могла? Почему мне не сказала? Почему не потолковала со мной, прежде чем клясться?

– Не успела.

– Я-то здесь навсегда не останусь… Что нам теперь делать?

– Еду с тобой, но пякпяк злюсь.

– Злиться на меня будешь? Разве ты уже не хочешь, чтобы я отомстил степнякам? За твою мать, за отца, за Лайме… Неужто ты простила татар?

– Нет, ненавижу их, но за тебя боюсь. Ты ведь и погибнуть можешь, и скопцом стать… на войне.

– Кто тебе такое нашептал? – возмутился Денис.

– Инжаня…

Денис тяжело вздохнул, потом махнул рукой.

– Бог с ней. На ярмарку одно надо ехать. Изутра. И не страшись. Никто меня, хромого, в служилые не запишет.

«А ведь правда! Зачем же я, дура, проговорилась о своей клятве?!» – начала корить себя Варвара.