Закончив с работой, я разминаю шею и поворачиваю голову в сторону окна, понимая, что засиделся допоздна. Прочистив горло, прижимаю тыльные стороны ладоней к глазам, чтобы хоть немного снять усталость с отяжелевших век. Нужно задуматься о приобретении специальных защитных очков. С моим рвением к работе через несколько лет мне уже понадобится лазерная коррекция зрения.

С этой мыслью я закрываю ноутбук и вылезаю из-за стола, направляясь первым делом на кухню, чтобы смочить пересохшее горло. Открываю холодильник и беру бутылку минералки, но замираю с поднесенным к губам горлышком, когда замечаю через окно Сашу в одном халате на улице, разговаривающей по телефону и яро жестикулирующей рукой. Ей было мало вчера отмороженного пирожка? Она там что, в тапках или в чем? Там снега по щиколотку! Я даже обуви не могу разглядеть. Без шапки и в практически распахнутом на груди халате, полы которого она изредка пытается стянуть. И это, черт возьми, в минус тридцать. Вот что, блядь, за невыносимая женщина⁈

Так и не сделав глотка, я громко опускаю бутылку на стол и, схватив с дивана бадлон, натягиваю парой резких движений, прежде чем распахиваю дверь и становлюсь свидетелем ее разговора.

— Игорь, ну прекрати, пожалуйста, мне правда жаль, что все так вышло, и я уже десять раз принесла извинения твоей маме. — Саша замолкает, сжимая кичку волос на затылке и кусая губы, пока этот мудак явно выговаривает ей свое дерьмо. — Да. Хорошо, давай сделаем так, — в ее голосе проскальзывает заметное облегчение. — Я не знаю… Все зависит от погоды и того, когда моя машина снова будет на ходу. Поверь мне, я хочу уехать отсюда не меньше, чем этого хочешь ты. — Снова пауза. — Но она его дочь, Игорь. Что я могу сделать?

— Для начала зайти в дом и спрятать свою задницу в теплые штаны, — едва ли не рявкаю я, заведенный ее легкомыслием. Саша тут же вздрагивает и оборачивается, сталкиваясь со мной взглядом, а я сосредотачиваюсь на ее красном носе и посиневших от холода губах. Пиздец.

В одних тапках спускаюсь с крыльца и даже не позволяю Саше вставить две копейки, когда выхватываю у нее телефон, а ее саму закидываю себе на плечо.

На другом конце провода слышится приглушенное:

— Саша? Что там происходит?

— Белов, ты совсем охренел, — пыхтит она и упирается мне в поясницу руками в попытке слезть с моего плеча, но я лишь поворачиваю голову и кусаю ее за задницу через халат, вырывая из горла Саши яркий стон. Блядь. Член реагирует моментально, и я чувствую, как он начинает затвердевать, требуя продолжения.

Однако я добиваюсь того, что Саша затихает, впиваясь ногтями в мою спину, и я снова отвлекаюсь на писклявый голос, доносящийся из динамика.

Подкинув Сашу на плече поудобней, я получаю сыплющиеся из ее рта проклятья и подношу телефон к уху, пока поднимаюсь по заснеженным ступеням в дом.

— Саша, я требую объясне…

— В данный момент Александра занята своим бывшим мужем, всего доброго.

И скидываю звонок, переступая порог дома.

Затем опускаю Сашу на пол и немного придерживаю, пока к ней не возвращается равновесие, а вместе с ним и желание убить меня.

— Ты совсем больной! — Она выхватывает обратно свой телефон и тут же смотрит на экран, понимая, что я закончил их разговор. — Ты… — Саша покрывается ярко-красными пятнами, поверх тех, что получила от мороза. — Ты хоть понимаешь, что натворил? Идиот! — Толкает меня в грудь. — Это моя жизнь. — Еще толчок. — Ты не имеешь права лезть в мои отношения! — Снова бьет меня в грудь, вырывая из меня гортанное рычание, но Саша слишком взбешена, чтобы заметить, как мое терпение испаряется. — Я ненавижу тебя.

Она собирается ударить меня снова, но я перехватываю ее руки и, развернув, толкаю спиной в стену, задирая тонкие запястья над головой и вынуждая Сашу ахнуть, вздернув подбородок.

— А ты не имеешь права указывать мне, что делать, — выдыхаю угрожающе ей прямо в губы, пытаясь не думать о том, как хорошо эта разъяренная фурия выглядит в моем халате.

— Ты первый начал, — сердито рычит она. — Мне кажется, ты уже достаточно испортил мою жизнь. Может, уже остановишься? — Сдувает прядь со лба и привстает на носочки, чтобы не выглядеть уязвимой в моей хватке.

— Прошлой ночью ты говорила совершенно дру…

Саша издает раздраженный звук и пытается заехать коленом мне между ног, но я опережаю ее и втискиваю свое между ее бедер. Она тут же распахивает глаза и покрывается новой порцией румянца.

— Забудь все, что я наплела тебе по пьяни! Понял? — яростно выдает она, практически уничтожая своим пылающим взглядом. — Я никогда не…

Схватив ее за талию свободной рукой, сжимаю так, что Саша выгибается, проглатывая со стоном последующие слова. На ней нет лифчика. И пока она пыталась выбраться из моей хватки, даже не заметила, как одна грудь оголилась. Блядь. Я вижу ее твердый розовый сосок. И она пойдет нахрен, если скажет, что это от холода. Перевожу взгляд на Сашу, которая задыхается и дрожит напротив моего тела. Такая уязвимая и горячая одновременно.

Да к черту.

Наклонившись, захватываю ее распахнутые губы в поцелуе и закидываю ее ногу на свое бедро, игнорируя жалкие попытки сопротивления. Она изо всех сил пытается не отвечать, но меня это не останавливает.

Может, ее острый язык и говорит мне нет, но тело кричит да.

С каждой секундой я чувствую, как мой поцелуй подавляет все ее сопротивление, и в конце концов Саша сдается, а я выпускаю ее руки и, обняв раскрасневшееся лицо ладонями, углубляю поцелуй до тех пор, пока мой язык не обжигает ее нуждающийся стон.

Саша с отчаянием цепляется за мои плечи, пытаясь поспеть за безумием моего рта, но я нуждаюсь в ней больше, поэтому догнать мой ритм невозможно. Я не останавливаюсь, даже когда нам обоим начинает не хватать воздуха, продолжаю лизать ее губы, рот и язык, как любимую сладость, которая рассыпается неприличными звуками вокруг меня. Я уже намереваюсь отнести эту строптивую задницу в свою спальню и вытрахать из нее все лишнее упрямство, но меня останавливает хихиканье нашей дочери.

Саша тут же разрывает наш поцелуй и, задыхаясь, отворачивает голову, а я упираюсь лбом ей в висок в попытке перевести дыхание, прежде чем отчитаю маленькую обломщицу.

— Тили-тили-тесто, жених и невеста, — продолжает хихикать мелкая.

— Господи… — слышу бормотание Саши и немного отстраняюсь от нее, чтобы запахнуть халат на ее оголившейся груди, но даже тогда Саша не смотрит на меня.

Прикрыв глаза, она тяжело дышит, буквально вся покрытая багровыми пятнами от неловкости, и до побелевших костяшек вцепляется в полы халата.

— Мои мамочка и папочка целуются!

Думаю, моя дочь хочет моей смерти.

Я оборачиваюсь и прищуриваюсь в сторону подпрыгивающей дразнилки.

— Я доберусь до тебя, маленькая проказница.

Женька удивленно выпучивает глаза, а потом с визгом и хохотом убегает обратно на второй этаж. И тогда я чувствую, как в мою грудь упираются две ладони, прежде чем Саше удается отпихнуть меня подальше. Но только потому, что я позволяю ей это.

Оттолкнув Тимура, я выбираюсь из-под влияния его тела и нервными движениями запахиваю халат туже. На него не смотрю. Я слишком растеряна и смущена. А я не хочу показывать ему свою уязвимость. Он не должен знать, что его проклятый поцелуй сделал со мной. В какой хаос привел все мои мысли и тело. Достаточно увидеть мои глаза. Уверена, прямо сейчас они пылают неоновыми огнями. Я чувствую это сияние даже на щеках, они буквально потрескивают от жара возбуждения.

Возбуждения, которого я не ощущала годами.

Боже, вот что я несу?

Нет. Я не возбуждена.

Это глупости какие-то.

Облизываю чувствительные губы, и мужской терпкий вкус обжигает каждый рецептор моего языка, доказывая мне, насколько я ошибаюсь. Какого черта я ощущаю его вкус вплоть до мельчайших молекул?

— Саша, — впервые он произносит мое имя таким тоном, что в легких автоматически заканчивается воздух. Такое бывает слишком редко, чтобы игнорировать.