«Ну вот и всё».

Милана слышала, как проводница крикнула: «Мужчина, вы куда? Провожающим уже нельзя!», и потом стали нарастать какой-то шум и суета. Но ей и в голову не пришло отнести это на свой счёт.

От горя и бессонной ночи она ничего не соображала, слышала всё словно издалека.

— Лана!

Она резко обернулась, но сначала почему-то увидела ярко накрашенное лицо возмущённой проводницы.

Потом Милану схватила сильная рука.

— Лана, вещи где? Быстрее!

Хлопая глазами, она поднялась и указала на сиденье.

— Только эта сумка? Всё?

— Да.

Он достал сумку, так и не отпуская Милану, и быстро потащил к выходу из вагона и сумку, и её. Она еле успевала переставлять ноги.

Только когда они оказались на перроне, и Никита, поставив сумку, схватил Милану на руки и прижал к себе, что было сил, она поняла всё.

Обхватив его за шею и плача, теперь уже от накрывшего её облегчения и счастья, она глухо пробормотала, словно уличила его во лжи:

— Ты же не бросаешься вдогонку!

— Смотря кому. А ты, вижу, решила без меня на Байкал рвануть? Договаривались же, что вместе поедем!

Милана засмеялась. Зубы перестали выбивать дробь наконец-то!

— Девушка, вы едете или нет? Я закрываю двери! — резкий голос проводницы заставил их вздрогнуть.

— Нет, девушка не едет. Закрывайте уже быстрее ваши двери! — ответил Морозов.

— Билет хоть попытайтесь сдать! Может, часть суммы вернут!

— Обязательно! — громко сказал Морозов, а потом добавил тихо, на ухо Милане: — Не будем мы его сдавать. Приклею на стену, буду смотреть на него всякий раз, когда меня посетит какая-нибудь бредовая идея.

Поезд тронулся.

— Ну наконец-то! — проворчал Морозов.

— Прости! — прошептал он, продолжая прижимать её к себе.

— Простила. И ты прости!

— Я подумаю. Если будешь хорошо себя вести в ЗАГСе, то прощу. Сейчас поедем подавать заявление. А потом домой, спать. А то у меня в голове звенит. И ты наверняка ночь не спала, разрабатывала стратегию и тактику.

— Я люблю тебя.

— Знаю. Я только об этом и думаю. И думал, пока бегал по вагонам. Если бы не успел, сел бы в самолёт и прилетел в твой город. Вот бы ты удивилась, выйдя из поезда! Я бы тебя встретил. Но мне было не до спецэффектов. Три дня без тебя — это слишком долго!

— Как хорошо, что ты успел! — она потёрлась щекой о его ухо. — Но откуда ты взялся? Ты же на конференции!

— Думала удрать преспокойно? Не на того напала! Ну ты будешь уже ругать меня? Скажешь, какой я дурак и всё такое?

— Нет!

— А что скажешь?

— Что ты мой единственный и любимый.

— Боже, помоги мне, — прошептал он.

— Я уже не работаю в институте теологии, уволилась!

— Даже не начинай! Тем более, работаешь.

— Как это?

— Всё узнаешь. Но начала в ЗАГС!

Милане снился детский загородный лагерь. Они однажды нашли там старые пионерские барабаны и разучивали с воспитателем различный барабанный бой.

«Старый барабанщик

Куба, Куба…»

У Миланы было прекрасное чувство ритма. Марши давались ей лучше всех. И вот она барабанила и барабанила во сне, уже голова заболела, она хотела остановиться, но не могла…

… - Лана, к нам стучится кто-то, — вдруг раздался сонный голос Никиты.

За окном были сумерки.

Внезапно она вспомнила всё и села в кровати.

Они были в ЗАГСе, подали заявление. Потом приехали домой, умылись, отключили звук у телефонов и рухнули спать.

Стук не умолкал, к тому же, иногда перемежался с трелями дверного звонка.

— Надо идти. Вдруг что-то случилось? — Морозов нехотя поднялся, быстро оделся и пошёл.

Милана тоже что-то разволновалась, схватила с кресла халат и пустилась вдогонку, даже не причесавшись.

В прихожей раздавались встревоженные голоса Андрея и Риты. До них дошли слухи о том, что Милана уволилась и уехала, они звонили Морозову-старшему, звонили ей, потом решили ехать.

Милана выглянула из-за спины Никиты, и Рита тут же бросилась ей на шею. Милане стало очень стыдно: она ведь даже не попрощалась с ними, уезжая, струсила. Решила, что потом позвонит и извинится перед ними.

— Фуф, вижу, обошлось! — выдохнул Андрей и сел на дорожную сумку Миланы, которая так и осталась в коридоре.

— Мы же не будем в прихожей сидеть, правда? — улыбнулся Морозов-старший. — Проходите, чаю попьём.

— Ты чем-то похожа в этом халате и с такой шевелюрой на Джулию Робертс в фильме «Красотка», — шепнула ей Рита, пока Морозов-старший умывался.

— Ну, спасибо! — расхохоталась Милана.

— Да ладно, не обижайся! Надеюсь, мы не помешали?

— Нет, мы просто спали. Ночь была бессонная, напряжённая.

— Бывает, — кивнула Рита. — Хорошо, что всё в порядке! Мы очень испугались!

— Это уж точно! — кивнул Андрей. — Я конкретно перенервничал. Так всё было хорошо, и тут…

— …и тут вдруг стало ещё лучше, — в кухню вошёл Никита. — И все забыли о плохом.

— Знаете, нам всем нужны блины, просто необходимы! — решительно поднялась Милана. — Я сейчас, быстренько!

…Через полчаса они вчетвером ели блины. Оказалось, все очень проголодалась. Милана и Никита вспомнили, что не ели со вчерашнего вечера, а Рита и Андрей только позавтракали сегодня.

— Потрясающе! — хвалила Рита. — Теперь я понимаю, что такое «блинотерапия»! Если что, я твой постоянный клиент, Мила, прими это во внимание!

— И я! — воскликнул Андрей.

— После старших, — усмехнулся Никита.

Когда они пили чай, он обнял Милану за плечи, притянул к себе и сообщил всем, что скоро свадьба.

Андрей и Рита были искренне рады за них.

— Так и не понимаю, почему мне сказали, что ты уволилась, Мила? — удивился Андрей.

— Да я и сама думала, что уволилась, — улыбнулась Милана. — Но Никита утверждает обратное. Вот мы и попросим его рассказать сейчас, он мне обещал!

— Ладно, ладно, расскажу! — проворчал Морозов-старший. — Но только чур без комментариев в мой адрес!

— И в мой тоже! — воскликнула Милана, и все рассмеялась.

Рита и Андрей уехали почти ночью, от радости всем долго не хотелось расставаться.

Милана, приняв душ, улеглась и уже находилась на грани реальности и сна, когда Никита лёг рядом и начал стягивать с неё пижаму.

— Зачем вообще было это надевать? — с недоумением спрашивал он.

— Вижу, ты полон решимости, — улыбнулась Милана, не открывая глаз.

— Я много чего полон, не будем заострять внимание на этом. Не нужно разбрасываться! Надо сосредоточиться на чём-то одном, самом важном.

— Например?

— Не «например», а конкретно на том, что я буду сегодня делать с тобой всё, что захочу, — пробормотал он, целуя грудь Миланы.

— Завтра на работу, — улыбнулась она, сомкнув руки на его торсе и подаваясь к нему. Мысли разбегались в разные стороны, стало трудно дышать.

— Ты в отпуске, а я ещё вечером позвонил главному. Не поеду завтра на работу. Не хочу.

— А что хочешь?

— Хочу делать с тобой всё, что захочу. Работа немного подождёт.

* * * * * * * * * * *

Спустя три года.

Милана бежала вниз по лестнице дворца культуры. Ну как бежала? Она летела, просто порхала!

Её приняли на работу! С сентября она начнёт преподавать в детской студии эстрады, пока в самых младших группах, ну и что! Может, это даже интереснее!

Три года назад, в первое лето в Иркутске, Милана поступила заочно в педагогический, на музыкальное отделение. И вот недавно перешла на четвёртый курс. Всё сомневалась, примут ли во дворец на работу, образование-то не завершила пока. Приняли!

Она достала телефон и позвонила маме, рассказала ей всё.

— А как же Маруся, с кем будет?

— Маруся пойдёт в частный сад. Не переживай, там директор — подруга Риты, и Рита тоже Славика отдаёт туда, собирается на работу с сентября. Как у вас дела? Как Николай?

— Всё хорошо, селекцией увлекается, всё выводит какие-то новые сорта в огороде. Сёма и Лиза в загородный лагерь уехали.