— Было бы здорово, — заставил я обернуться на нее с мечтательной улыбкой, а потом представил, как все-таки сворачиваю ей шею, и улыбка наверняка получилась действительно искренней. — Было бы просто замечательно.
Осенью легко потеряться во времени — утром вечный сумрак под низкими облаками. Вечером из-за городской подсветки нет ночи и нет звезд. А этим утром был еще и туман — ночью потеплело, и белесое марево испаряющейся влаги окутывало квартал.
Я выходил из дома в семь двадцать, влился в людской поток, зная точно, что он рано или поздно приведет или к остановке, или в метро.
Когда подошел к университету, было уже восемь сорок. Каждый раз ощущение, будто кто-то крадет часы и минуты — хоть вслух отсчитывай каждую секунду, чтобы не обокрали. Отвлечешься, задумаешься — и все, нет получаса. Научиться бы прыгать из одной нужной точки к другой… С досадой цокнув, отмел лишнюю мысль.
А ведь выходило, что Поверенный все-таки существует — не соврал ведь и устроил-таки невеселую и очень короткую жизнь любителям топоров и платной медицины. Красиво выступил, с размахом — вот бы еще додумался грозно окликнуть выживших и ткнуть в мое фото: «вот этого — не трогать!». Забыл, наверное — большой человек, что ему такие мелочи…
Надо бы меры предпринимать, в самом деле — если не браконьеры убьют, так охотники на беса могут подсуетиться. Или еще какая шпана — с подозрением отметил я отчего-то довольно лыбящегося Петра, смотревшего в мою сторону от стены возле входа в университет. Рядом с ним двое сокурсников — если напрягусь, даже имена вспомню, но почти не общаемся. А то убьют, и даже не узнаешь, по какому поводу финка под ребром. Вдруг какой ковеновский ревнивец из-за Таньки порежет — тогда помирать совсем стыдно.
— Еще один день вещи посторожите, пожалуйста, — виновато улыбнулся я, отдав гардеробщице очередную шоколадку. — Квартира пока под вопросом. То ли останусь там, то ли нет. — Вздохнул я со всей искренностью.
Я, конечно, подстраховался и купил в магазине, где шоколадку брал, тот же самый шампунь, что и у шефа в ванной. После первой пары наскоро помою волосы для запаха — может, прокатит, и Аня не учует ничего лишнего. Только следователя обманывать — такое себе… Но не обманывать просто невежливо, мне ж на ее чувства не наплевать.
Девять часов; скамейки потоковой аудитории, исцарапанная библейским сюжетом парта — дерево и змей на ней, словно бы смотрящий из парты вверх. Бодрый лектор лет сорока, листающий слайды на проекторе под собственные комментарии хорошо поставленным голосом. У нас, насколько помню, только «зачет» без оценки по его предмету, поэтому людей мало — только те, кому интересно: человек двенадцать из трех групп. Хотя направление интересное — и почти не скрытое наименованием в расписании. «Этика» — этика и есть, только в общении с обитателями Бездны. Негласные правила поведения, нащупанные сторонами за сотни лет взаимосуществования. Разумеется, можно просто придавить подошвой шею и объяснить, что тебе нужно — так поступают обе стороны, если могут. Так, в конце концов, быстрее.
Но если есть сомнения, кто и кому что будет диктовать, то проще договориться. И вот тогда человек склонен наделить тварей привычными ему повадками, равно как и Бездна видит в равном собственное отражение. А это не совсем правильно. Поэтому существуют строгие ритуалы, поведение сторон в которых можно предсказать с гарантией — просто придерживайтесь, и все пройдет хорошо. И есть Этика, которая в теории может помочь чуть расширить рамки ритуалов и остаться после этого живым. Но кому этот риск нужен, тем более без оценки в зачетку?.. А ведь темы-то попадаются очень даже интересные.
— Наложение карт разных лет, составленных по хроникам нашего времени, показывает нам смещение отклика на вызов. Если сравнить с данными археологии ранних периодов, мы с вами можем наблюдать, что жертвенные ритуалы племен и общин сменяются примерно с той же динамикой. Разумеется, это может быть просто миграцией племен, вызванные истощением угодий или агрессией соседей. Однако общая динамика, — пощелкал лектор слайдами, показывая, как двигаются культурно-языковые линии. — Показывает, что движение Бездны относительно нашего мира происходит непрерывно.
— А в какую сторону? — Спросили с первых рядов.
— В какую сторону смещение? Вам показывали актуальную модель Бездны? — Повернулся лектор от экрана к аудитории.
— Нам рисовали какой-то одуванчик, в центре которого Бездна, а на каждом перышке Земля.
— Не Бездна, а домен, — поправил мужчина. — Бездна, в представлении наших романтиков из отдела моделирования, это ромашковое поле, залитое весенним ручьем. Поток быстр, но относительно стабилен — перышки уже давно прижаты потоком в одну сторону. Часть унесло водой или сожжено с нашей стороны. Через остальные — обитатели доменов слушают доступные им участки планеты. Представьте, что Земля на кончиках этих вот перышек тоже слегка вращается потоком, поэтому и происходит смещение территории, на которой активен тот или иной высший. Данная красивая картина обычно успокаивает. Вот — вы уже улыбаетесь, — отзеркалил лектор добродушную улыбку, отвернулся к экрану и переключился на новый слайд. — Эта модель, конечно, лжива. Но, когда в привычном вам месте старые имена перестанут работать, а Тишина начнет шептать на чужом языке, вы умрете, вспоминая весну и цветы.
Хороший дядька — из приходящих специалистов. Вот бы кого про другие университеты спросить. Так-то уже ясно, что они есть, но меня интересует отдельный ли у них Ковен — с нашим-то в самом скором времени у меня ожидается некоторое взаимонепонимание…
После лекции часть студентов подошла к лектору с вопросами — вроде тех, может ли быть смещение прямо внутри страны, разрывом или еще как. Вопрос-то серьезный, но лепет про то, что перышки с одного цветочка могли отлететь и зацепиться за другой бутон… Тьфу, блин. Я себе давно уяснил, что если от Бездны можно предположить гадость, то она точно возможна. И если куда и движется широким фронтом, то определенно к моим личным неприятностям.
Внутренне махнув рукой — все равно до конца перемены лектора одного не поймать — отправился в столовую. Вчера толком не ел, утром перехватил бутылку кефира и магазинную булку, что вроде и неплохо, а вроде и голодом живот сводит.
— Хреново выглядишь, — стоило поднос поставить, бухнулся рядом со мной Леха.
— Хочешь так же? — Перехватив поудобнее стакан с компотом, демонстративно взвесил в руке и покосился на товарища.
— Тихо-тихо, я пришел с миром! — деловито придвинулся он на стуле поближе к столу.
Спортивный костюм на плечах, кроссовки, аж два пакета — сменная одежда что ли? А когда у нас физ-ра? Вроде, вчера была — я ее успешно прогулял.
Еды у Лехи с собой не было, разговаривать пришел.
— Вежливые люди говорят: здравствуйте, добрый день, — закинул я полстакана отдельно купленной сметаны в борщ и принялся размешивать.
— Здравствуйте, добрый день. — Ухмыльнулся Леха.
— Вот. Потом спрашивают, как живете, после того как я вас на улицу прогнал в ночь и холод. — Меланхолично подсказывал я.
— Я-то спрошу, — задумался он. — Только и ты меня спроси, как мне живется, после того как ты свалил и дверью хлопнул. Что про друга моего сказали, что я ответил. — И вроде спокойно говорит, а видно, что ему изрядно не по себе.
— Что там? Или-или: Либо она, либо твои венерически-позитивные друзья? — Намазал я перец на хлеб. — Кстати, она там уже всем растрезвонила?
— Хотела. Полезла в учетку, ты ж с сайта выйти забыл. А там — здоров.
— Ну и славненько.
— Что славненько⁈ — Чуть не взорвался он, однако удержался и, наоборот, перешел на злой шепот. — У меня вторую ночь ведьмин шабаш до утра. Моя сидит на кухне с подругами и думает, как тебя проклясть поудачнее.
Да е-мое!!!
Я отложил ложку, положил ладони на стол, закрыл глаза и пару раз глубоко вздохнул.
— Нет, ничего у нее не выйдет. — Категорично качнул я головой и принялся за борщ.
