С обоюдного согласия они стали болтать на другие темы, а Кейт тем временем продолжала укладываться. Беседа представляла собой «поток сознания» – от мировых и национальных событий к встрече Блайт с Кейджем Ремингтоном, успешной, но неубедительной, от погоды в штате Мэн к приезду Лили ван Кортланд.

Когда они, три неразлучные подруги, учились в университете, она еще звалась Лили Пэджет. Окончив университет с отличием, Лили поступила в Гарвард на юридический и там влюбилась в Д. Картера ван Кортланда, беспечного отпрыска старой манхэттенской семьи банкиров и адвокатов. Недавно овдовевшая, беременная первым ребенком, Лили должна была выступать подружкой невесты на свадьбе Блайт.

– Ты говорила с ней по телефону; как она тебе показалась? – спросила Кейт из ванной, где собирала туалетные принадлежности.

– Трудно сказать. Говорит, у нее и беби все хорошо, но по голосу мне показалось, что она все еще не отошла от шока.

– Неудивительно. – Кейт вернулась в спальню и застегнула молнию на мягком черном чемодане. – Ты актриса, поставь себя на ее место: твой муж сгорел в машине при аварии вместе с секретаршей, с которой, оказывается, имел любовную связь, пока ты куковала в одиночестве в вашем поместье; его родители считают тебя хищной фермершей из Айовы, которая увела их драгоценное чадо из-под их аристократического носа; и ты на седьмом месяце беременности. У тебя что, не будет стресса?

– Конечно. – Блайт тряхнула головой, вспомнив разговор с Лили.

Кейт закончила хлопоты, и они перешли в гостиную, продолжая болтать за стаканом белого вина.

– Как хорошо, что ты подвезешь меня в аэропорт.

– Мне это ничего не стоит. Еще успею пообедать в «Оранжерее» с Уолтером Стерном.

– А, главный двигатель Голливуда, – сказала Кейт, вспомнив, как Блайт спорила с главой студии на торжественном завтраке у мамы. Интересно, удалось ли им договориться; но она не стала спрашивать. Это бизнес, а бизнеса она всегда чуралась. – Стоит мне подумать о всех этих делах, как я прямо дурею.

– Кто-то же должен делать фильмы, – заметила Блайт. – Иначе тебе никогда не удалось бы посидеть с Джимми Джонсом в последнем ряду.

– Это точно, – согласилась Кейт с быстрой улыбкой, которая словно осветила ее лицо изнутри.

У Кейт Карриген были гены одной из лучших актрис кино, но Блайт считала, что истинно красивой ее делает самобытный, энергичный характер.

Кейт должна была лететь в Бангор, штат Мэн, с пересадкой в Бостоне. Аэропорт был запружен людьми. Стоя в очереди, Кейт глубоко задумалась.

Блайт, конечно, права: ее новое назначение – очень опасное дело. Но чтобы получить повышение по службе в отделе сексуальных преступлений, она готова была маршировать голой перед лицом самого дьявола.

Нет, пожалуй, так далеко она не зайдет.

Но, протягивая билет молодому человеку за стойкой, рассеянно отвечая на его радушную улыбку, заверяя его, что место у окна ее устраивает, она продолжала размышлять и пришла к выводу, что не много найдется такого, чего бы она не сделала ради заветной победы.

Сев в пластмассовое кресло у окна, Кейт стала ждать посадки. Рядом какой-то мальчонка носился взад-вперед возле стеклянной стены, раскинув руки; он изображал самолет, который то взлетал, то шел на посадку. Кейт его не замечала. Она вспоминала то немногое, что слышала о Чэрити Прескот от Кейджа, который раньше работал в Венеции. Кое-что добавили знакомые из отделов полиции приморских городов.

Чэрити быстро продвинулась от патрульной службы до должности детектива, не нажив ни одного врага. Все, с кем Кейт говорила, описывали ее как грамотную, трудолюбивую и отважную женщину. Это была ее идея – выступить приманкой, этакой пляжной куколкой, чтобы выманить насильника из убежища. Идея сработала.

Потом Чэрити всех удивила, переехав в Касл-Маунтен, городок на отдаленном острове штата Мэн. Кейт не могла себе представить, как можно после бурной работы в полиции большого города отправиться в такую дыру, где в полицию звонят, разве чтобы пожаловаться на собачий лай да на вандализм подростков, разгулявшихся по случаю субботы.

Объявили посадку. Протягивая дежурному билет, она уже не знала, что же надеется найти в Касл-Маунтене. Может, Чэрити Прескот уже перегорела? Приходит на работу, сидит весь день в офисе, попивая кофе и рассказывая байки о былом, пока ее личное оружие пылится в ящике стола?

Может, ей уже ни до чего нет дела?

Нет, решила Кейт, не может быть. Во время их короткого телефонного разговора Чэрити Прескот проявила искреннюю готовность помочь в поимке человека, которого когда-то захватила с риском для жизни. Она просто рассвирепела, узнав, что ему дали сбежать.

Кейт поднялась на борт самолета. У нее в билете стояло – 4А. Она огляделась, нашла свое место – и первой ее мыслью было, что человек за конторкой ошибся, выдав ей первый класс. Но когда она увидала, кто будет сидеть рядом с ней, ее второй мыслью было убить Слоуна Уиндхема.

В его улыбке не было видно ни капли раскаяния.

Чертовски типично для Голливуда, со злостью подумала Кейт. Этакий широкий жест. Голливудский выпендреж, которого она терпеть не может.

Она круто развернулась и сунула билет стюардессе, встречавшей пассажиров.

– Тут ошибка.

Одна четко нарисованная бровь поднялась вверх.

– О Господи. – Пухлые губки, накрашенные в тон шарфику, сжались. – Кто-то занял ваше место?

– Дело в том, – сказала Кейт, – что это не мое место.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

Видя, что Кейт не шутит, стюардесса прошла к маленькому бортовому компьютеру.

– Извините, мисс Карриген, билет 4А правильный.

Женщина посмотрела на широкое кожаное кресло, которое оставалось свободным. И останется до конца полета.

– Может быть, вы предпочитаете место в проходе? Джентльмен с 4Б, возможно, согласится поменяться.

– Я предпочитаю свое место.

– Ваше место – 4А.

– Прекрасно. – Кейт выдавила улыбку. – Тогда я хочу его поменять.

– Извините, у нас полная загрузка. Свободных мест нет.

– А мое прежнее место?

– Занято другим пассажиром.

Кейт посмотрела на Слоуна. Тот улыбался с лукавым видом, чем привел ее в полное бешенство.

– Наверняка кто-нибудь согласится поменяться. Если вы попросите.

– Извините, – стюардесса замотала головой, отчего ее кудряшки подпрыгнули, – мы и так на две минуты задерживаемся с вылетом, капитан нервничает.

Кейт посмотрела в полуоткрытую пилотскую кабину – экипаж обменивался с диспетчером предполетной информацией.

– Не могли бы вы занять свое место до того, как мы взлетим…

Сценарий развивался не в ее пользу. Если Кейт будет продолжать скандалить, Слоун возомнит, что она боится сидеть рядом с ним в долгом перелете через всю страну.

Кейт прошла к своему месту. Слоун встал, взял у нее из рук сумку и закинул на багажную сетку.

– Совершенно необязательно.

– Так будет легче выходить, – непринужденно ответил он. – Или ты хочешь поставить ее под ноги?

– Я хочу поставить ее в другом салоне. Там ее место. И мое тоже.

Кейт была в ярости. От нее исходили волны жара, глаза метали изумрудные искры. Слоун никогда не встречал таких страстных женщин.

– Господи, как же ты быстро вспыхиваешь. – Интересно, в постели она такая же горячая? Пожалуй, простыни загорятся.

– Только когда меня провоцируют.

Кейт увидела, что к ней направляется стюардесса, чтобы напомнить с нетерпеливом капитане; она протиснулась мимо Слоуна, села и пристегнула ремень.

– Я ужасно им благодарен, что не дали тебе пронести в самолет полицейский пистолет, – как ни в чем не бывало разглагольствовал Слоун. – Прости, но…

– И через миллион лет не прощу. – Она смотрела в окно, проявляя повышенный интерес к загрузке багажа.

– Что? – Он положил руку ей на колено. Кейт отшвырнула ее и повернулась к нему.

– За миллион, за миллиард лет не прощу, что ты мной манипулируешь.