Она перешагнула через него, сбросив туфли, и предоставила ему снять с нее серебристо-серые чулки, отороченные кружевом.

– Боже, как ты сексуальна. – Он погладил полоску тела поверх кружева длинных чулок. – Видели бы тебя эти древние ископаемые из отделения хирургии. После этого кардиологический центр был бы переполнен.

Снова Блайт стало неуютно от ощущения, что она – вещь Алана. Снова она упрекнула себя за излишнюю впечатлительность. Просто у него такая манера.

– Чтобы стать главным хирургом, тебе не обязательно доводить оппонентов до инфаркта.

Он засмеялся.

– Наверно, нет. Но будем это иметь в виду на крайний случай.

Раздевшись, он уложил невесту на бело-серую полосатую простыню и лег рядом.

Блайт стала ждать прилива тепла к телу, но его не последовало. Она уверяла себя, что оно еще придет, надо всего лишь расслабиться.

В комнате слышался только хруст простыней из египетского хлопка да их дыхание, его – грубое и прерывистое, ее – огорченное. Она безуспешно старалась отдаться моменту – и этому мужчине.

Он посмотрел озадаченно и разочарованно.

– Скажи, чего ты хочешь.

Она обняла его за шею и прижалась открытым ртом.

– Тебя. Я хочу тебя.

Он взял ее руками за бедра и вошел в нее, заявив права на ее тело; но мятежные мысли Блайт остались ему неведомы.

Она была превосходная актриса: она изгибалась, надтреснутым голосом повторяла его имя. Алан закончил со стоном удовлетворения.

– Алан? – чуть позже прошептала Блайт. Жаловаться она не любила, но он был слишком тяжел.

В ответ ей раздалось только тихое сопение: он спал.

Она собиралась провести здесь ночь. Но, пролежав час без сна, слыша только глубокое дыхание своего жениха да шум прибоя под отвесной скалой, она вылезла из кровати и подобрала разбросанную одежду.

Она оставила ему короткую записку и уехала домой. Одна.

В Теллуриде, штат Колорадо, шел снег. Белые хлопья густо сыпались с ночного неба. Полная луна бросала мерцающий серебряный свет на безмолвную равнину. Слышались только скрип снега под полозьями саней, фырканье лошади да звон колокольчика.

Закутавшись получше в теплый плед, Александра прильнула к мужу, гадая, чем же она заслужила такое благословение судьбы.

– Я так счастлива! – Она улыбалась. Ее лицо, окруженное пушистым мехом горностая, светилось нежной радостью, ее улыбка была сама красота, на густых ресницах алмазами сверкали снежинки.

Патрик улыбнулся.

– А я думал, ты жалеешь, что в Голливуде не было свадьбы.

Это была блестящая идея – сбежать в Аризону. После короткой церемонии они укатили на ее «роллс-ройсе» в Колорадо, чтобы отсрочить натиск журналистов, которого все равно не избежать.

Сейчас, пять дней спустя, Александра радовалась, что они приняли правильное решение. Они слишком любили друг друга, чтобы с кем-то делиться.

– Я жалею только о том, что придется возвращаться, – сказала она. Повлажневшие темные глаза подтвердили эти слова.

– Можем не возвращаться. – Он был совершенно серьезен. – Если ты действительно не хочешь.– Готовность отвернуться от славы и фортуны была одной из причин, почему Александра влюбилась в Патрика. Она никогда еще не встречала мужчину, который любил бы ее, а не ее внешность, ее сексуальную привлекательность или то, что она могла ему дать для карьеры.

– Я знаю, что ты готов к этому. – Александра также знала, что, если он порвет со студией «Ксанаду», Уолтер Стерн заставит Патрика выплатить невообразимую сумму. Этот человек безжалостен. Она ни секунды не сомневалась, что, если когда-нибудь станет ему поперек пути, он не задумываясь раздавит ее, как насекомое.

Плохо уже то, что он знает об их побеге.

Она уже заставила Патрика расплачиваться за свой бунт, поддавшись велению сердца. Нельзя ухудшать положение, срывая «Ксанаду» величайший проект года.

Мужественно улыбнувшись, она погладила Патрика по щеке рукой, затянутой в перчатку.

– Патрик, ты написал замечательную книгу. И у нас получится великолепная картина.

– Если ты будешь в главной роли, как может быть иначе?

– Мы соберем хорошую команду.

– Самую лучшую. – Он прижал ее к себе. – А когда съемки закончатся, я увезу тебя в настоящее свадебное путешествие, – пообещал он. – Что ты скажешь о большом туре по Европе?

Зная, как ее суровый ковбой относится ко всему искусственному, Александра не могла себе представить, чтобы он получал удовольствие от распивания коктейлей в каком-нибудь парижском придорожном кафе. Но ради нее он на это пойдет.

– Хочешь правду?

– Безусловно.

– Я бы лучше поехала к тебе на ранчо. Я хочу, чтобы ты показал мне Вайоминг.

Пар их дыхания смешался и поднялся в морозном воздухе, как маленькое белое привидение.

– Я хочу научиться ловить форель, хочу ходить далеко в горы и хочу скакать на лошадях.

– А как же я? – спросил он изменившимся голосом.

Прикосновение его рук заставило ее забыть о холоде; ее смех был полон обещания.

– А тебя хочу больше всего!

Покоряясь власти поцелуев мужа, Александра закрыла глаза; ей казалось, она слышит, как звонят колокола.

И звонят, и звонят. Телефонные звонки пробились к сознанию Блайт и вырвали ее из глубокого сна.

Простыни были безнадежно смяты, руки сжимали подушку, как будто это был любовник. Затуманенное сознание не сразу расставалось со сном.

– О, Кейдж, доброе утро… Нет, – соврала она и попыталась сесть. Подушка упала на пол. – Нет, ты не разбудил меня, я давно встала.

Она взъерошила волосы и постаралась сосредоточиться, что было нелегко, потому что хрипловатый голос Кейджа дергал в ней какие-то чувствительные струны; она приписала это последствиям ее сновидения.

– Вы ее нашли? В самом деле? Где?

Услыхав, где живет бывшая гримерша, Блайт оторопела.

– «Бэчелор Армз»? Да это же дом Кейт!

Она недоверчиво покачала головой. Сколько раз она бывала в «Бэчелор Армз»! Подумать только, Наташа Курьян – это та эксцентричная старая дама, о которой в первый же день ей рассказала Кейт!

– Конечно, я хочу с ней встретиться. Она посмотрела на часы. – Через час устроит?

Блайт положила трубку. И пока она принимала душ, пока одевалась, короткий разговор с Кейджем не выходил у нее из головы. Только подъехав к «Бэчелор Армз», она поняла, что голос Кейджа Ремингтона имеет замечательное сходство с голосом Патрика Рирдона, который она слышала во сне.

Когда Кейт наконец проснулась, в окна лилось солнце. Она открыла глаза и сразу встретилась взглядом со Слоуном. Он, похоже, давно встал: и душ принял, и побрился, и оделся.

– Привет. – Она отчего-то смутилась.

– Привет. Как ты себя чувствуешь?

– Кажется, хорошо. – Она посмотрела на будильник, застонала и села в кровати. – Я опоздала. Еще час назад я должна была явиться к начальству.

– Я им позвонил и сказал, что ты придешь попозже.

Нерасчесанные волосы окутывали ее рыжими волнами.

– А они что сказали?

– Что они могли сказать после вчерашнего? – Он с удивительной нежностью отодвинул кудри с ее лица. – Как самочувствие?

– Прекрасно. – Он смотрел недоверчиво, и она добавила: – Ладно, немножко болит, но это неважно.

Его больше беспокоило ее душевное состояние. Хотя ее научили расправляться с нарушителями, Слоун не верил, что, убив человека, Кейт только пожмет плечами.

Она прильнула к нему, впитывая его тепло, его силу. Оба надолго замерли. В который раз Кейт возблагодарила судьбу за то, что в ее жизни есть этот мужчина.

– Спасибо, – еле слышно шепнула Кейт.