И здесь оставим мы историю самозванца, пока не напишем ее во время свое. Возвратимся же к прежнему повествованию нашему, где прежде мы упоминали об этом совете относительно похода на Дара, что решил царь с Георгием, сыном раса Анастасия, придя в Гуангут, где постился царь постом сорокадневным, удалившись от людей столицы. А причина царского похода на Дара такова. Прежде, когда ушел он из столицы и пришел в страну галласов во времена государя Аэлаф Сагада, отца его, когда поссорили их люди города злокозненные и извратители приказа, обнаружил он там всех кордида[537], которые оставили христианство и стали язычниками. Были среди них такие, что пришли [к галласам] по собственному желанию, а были такие, которых угнали в полон с женами их и детьми[538]. И говорили они: «О господин наш, царевич! Молим тебя богом неба и земли, чтобы дал ты нам ныне завет, что, после того как воцарит тебя господь бог твой и посадит на престол Давида, отца твоего, выведешь ты нас, не имеющих выхода, и подашь нам христианство, [ныне] христианства не имеющим, и удостоишь нас причастия». Он же дал им завет и сказал им: «Да будет, как вы сказали». И не забыл он этой речи за долгое время и не съел клятвы своей[539], ибо был праведен словом и истинен речью. И потому послал он 14 [миязия][540] Иоанна, главу воинства, с войском большим, то бишь [воинами] кень-азмача Батра Хайля, и гра-азмача Тансе, и паши Иакова, и Аноре, азмача бегамедрского, и Шанке, и цахафалама Амхары, и Иосифа, жан-церара Амбасаля, и наместника Даджа, и Керо, и Кантафа, и галласов Дара, [данных ему] по приказу царскому. И пошли они по дороге на Амхару якобы на самозванца. А еще провозгласил царь указ, гласивший: «Пусть все чава иту, веладж и Загар следуют за Руру туда, куда пойдет он, ибо приказали мы ему нечто». И потому не подозревал никто из людей города, что идет царь в поход, но думали, говоря в сердце своем: «Пробудет он в Аринго до [месяца] сане, а потом возвратится в свой стан в Гондаре».
А царь между тем поднялся из Аринго с расом Фаресом, так что не знал никто из людей города о встрече, [уговоренной] между ним и между Иоанном, главою воинства, которому он сказал: «Ты иди по дороге на Амхару, якобы на самозванца, а я пойду по дороге на Годжам, и встретимся мы там в месте земли Дара». И внезапно объявил он сбор всем чавам Вагары, и Дамбии, и Бада, и Ачафара, и Сарки, и Годжама. И отправился из Аринго 24 миязия[541], и расположился в Ценджуте, и отправился из Ценджута, и расположился в Тамре, и там провел субботу и воскресенье. И отправился из Тамре, и расположился в Иекоранче, и устроил там дневку; и отправился из Иекоранча и расположился в Шена; и отправился из Шена и расположился в Эзате; и отправился из Эзата и расположился в Колала, близ Целало.
Глава. И отправился из Целало, и перешел реку Абай, и расположился в Ваде. И отправился из Вада и ночевал в Зачана, близ Вафита.
Глава. Начался генбот. И отправился [царь] из Зачана, и ночевал в Дабра Верк, и там встретил годжамского нагаша Георгия, сына раса Анастасия, со всеми людьми Годжама. И там царь провозгласил указ, гласивший: «Пусть все люди стана и все чава приготовят себе провизии в этот день на две недели», и повелел отделить и удалить там обоз вместе с азажем За-Манфас Кеддусом, [начальником] справа, и перейти реку Абай по дороге на Энабэсе и встретиться в Дамаско. И еще приказал он, чтобы никто не зажигал огня и не жег светильников после этого дня. И отправился [царь] из Дабра Верк и расположился в Манкоркории, [в местности], называемой Вакар, близ амбы, называемой Энсэляль. И там снова приказал царь, чтобы никто не зажигал огня и не жег светильников, но один человек, называемый имярек, осмелился зажечь огонь и засветить светильник. Услышав об этом, разгневался на него царь и изменился в лице, но стерпел, ибо был он мужем терпеливым, и оставил его до времени, ибо находился на полпути в своем походе. А то, что не упомянули мы имени этого человека, гордого очами (Пс. 100, 5) и жестоковыйного, труждающегося на преступление приказа и не ленящегося на зло, в котором нет пользы, то не потому, что постыжаемся его, но оставили и закончили [здесь], чтобы написать и открыть в свое время, как говорится: «Скрывай речь твою, покуда не придет ее время» и еще говорится: «Скрой, что говорили семь громов» (Апок. 10, 4).
И отправился [царь] из Манкоркории и пошел по дороге на Абару, перешел реку Абай и расположился у реки Анзо. И в полночь поднялся царь, и отправился от Анзо, и поспешил ночью, [послав вперед] Георгия, сына раса Анастасия, взявшего всех людей Годжама, и Амонию, взявшего всех местных людей, и Сэле со своими [воинами] Гадиса, и Руру, взявшего всех чава веладж, называемых «зверями пустыни», и Василия, сына Сэлтана Кэсоса, искушенного в битве с малолетства. А в тылу был дадженом Фарес-бехт-вадад, муж воинственный, взявший всех людей стана, и потому корона осталась у него, и охранял он ее у себя, покуда не завершит царь всего того дела ратного, что задумал в помышлении своем. И тогда содрогнулась вся земля и тесна стала дорога от множества войска и от множества полков витязей царских. И тогда устроил бог дорогу его и управил ему путь, как прежде управил он [пути] иже с Моисеем, и Иисусом [Навином], и Вараком, и Гедеоном, и Иефаем, и Самсоном и иже с Давидом, когда ходили они путем ратным.
И повелел он Михаилу и Гавриилу архангелам сопровождать его спереди и сзади, углаживая ему дорогу и оберегая его как зеницу ока, ибо был он прав помышлением своим, думая угодить не людям, но угодить богу. А угождал он не людям, но угождал богу потому, что говорил: «Всю добычу людей, что даст мне бог во время битвы, обращу я в чад божиих посредством крещения христианского», а не говорил: «Будут они мне в гордость, и во славу, и в поминовение имени у поколений грядущих в этом мире».
Глава. И тогда, когда прибыл царь в 7-м часу 7 генбота[542] в землю Дара, то обнаружил внезапно, что все люди селения тулама собрались и устроили сходку у входа в место, называемое «старое Дара», чтобы посоветоваться, что делать, ибо прослышали они, что пришел к ним Иоанн по дороге через Амхару и по дороге через Варамо, взяв все войско царское, и встал станом и ночевал в земле Культи Данасе Ебаля после того, как получил он самозванца из рук Димитрия и отдал его курання, знатоку «учения тайного»[543], Лабасе Маскалю, брату аввы Вальда Кэсоса, чтобы держать его связанным с ним в земле Дарау Анбас до возвращения царя. И говорили все люди тулама: «Что для нас лучше и что полезнее: встретиться и сразиться с Иоанном, который пришел к нам, или оставить его?». Были такие из них, что говорили: «Лучше нам встретиться и сразиться с ним», а были такие, что говорили: «Нам лучше не встречаться и не сражаться с ним, пока не увидим, что это за поход, в который он пришел: то ли [собирается] он повернуть и возвратиться в свою страну, забрав все [уды] убитых людей и всю захваченную добычу с половины страны нашей, то ли идет он в поход на другую страну галласов, а в нашей стране [находится] на полпути».
Глава. И посреди этого совета и посреди этих речей, что держали все люди тулама, прибыл внезапно к ним [этот] удалец из удальцов, гордость стана и украшение веры православной, царь царей Иясу, воссев на коня, словно орел, вдруг павший на землю, и вошел в их среду, как упоминали мы прежде и раз и два. А было это в один раз и в одно время. И соединились соединением чудесным его приход с броском копья, а бросок [копья] с убиением витязя за витязем молодым. И не разделились они, не разошлись и не отстали [друг от друга] ни на десятую долю по времени, ни на мгновение ока, но совпало его нападение с броском копья, а бросок копья с убиением витязя за витязем молодым среди собравшихся там всех людей тулама, как совпадает жатва с урожаем и совпадает язык с речью, ибо сердце его — на правую сторону (ср. Еккл. 10, 2), и потому не возвращалось даром копье его руки и лук без крови [раненых], как сказано: «Без крови [раненых] лук Ионафана не возвращался даром назад» (ср. II Книга царств 1, 22).
