Призвали из Картли царя Эрекле, а из Испаана наибом Грузии отправился господин мдиванбег, лета 391, оставил сына своего Кайхосро наибом мдиванбега при дворе государя. Был он юношей, но полон знаниями, клянусь вашим солнцем и его головой, так он управился с должностью мдиванбега Ирана, что удивил всех — большого и малого, стал добрым слугой государя и жаловал тот его заслуженно. Шел мдиванбег несколько дней и как прибыл в Тавриз, пришел из Картли царь Эрекле, встретились, обнялись, встретились по-братски, пригласили друг друга, пировали весело, одарили друг друга, разошлись. Прибыл царь Эрекле в Испаан, встретил его государь радостно, пожаловал и назначил куларагасом, а сыну его Иманкули-хану, который прежде звался Давидом, отдал Кахети, второму сыну его, незаконнорожденному Константину, пожаловал должность таруги Испаана, его также одарил. Был [царь Эрекле] невиновен и служил честно, и раз получил вотчину свою. Кахети, не скорбел о Картли, оба завладели своими уделами и вотчинами.
А отсюда отправился царевич мдиванбег Шахкули-хан. Узнав об этом, царевич Вахтанг собрал картлийское войско, встретил отца в Ташири, стали с той стороны мдиванбег и с этой сын его, приветствовали [друг друга], подходили к ним [с обеих сторон] вельможи, прикладывались к колену и возвращались на свои места. И как завершилось приветствие войск, двинулся сын, сошел с коня [отец], обнял сына своего, послышался плач, клянусь вашим солнцем и их головами, сказали бы вы, что не бывало лучшего зрелища и дня. Прибыл [Леван] в город Тбилиси июля 20, встретили его горожане с радостью великою, было веселье большое и [установилось] правление Картли по прежним обычаям.
Прошло немногое время и пришла весть от царя Гиорги к брату и призывал он картлийское войско, собрал [Леван] детей картлийоких вельмож и поставил во главе их Вахушти Капланишвили и отправил войско в тысячу человек сентября 10. Войско прибыло в Кирман, царь Гиорги прислал навстречу всех уцелевших грузин, устроил пир под навесом в Кирмане, веселился и одарил их премного.
Прошло около девяти месяцев и лета 392 (1704) послал мдиванбег брату своему царю Гиорги подарок, послал Сехниу Чхеидзе, ибо имел много заслуг и сопровождал его [Левана в Картли], знал ту страну. Отправился он апреля 23. На этот раз встретил его царь более тепло, чем был он достоин. В том же году, мая 2, выступил царь Гиорги из Кирмана в Кандаар, попали мы в пустыню Горги. Но с чем сравнить ту жару или выносливость грузин. Клянусь солнцем бога и головой господина моего, стояла пушка перед Севаном, расплющили пулю и положили на пушку и за два часа после полудня пуля растаяла. Сам царь сидел в Севане и внутри стоял шатер из саий, рядом лежали перо и чернила, протянул руку и взял ножницы, такими были горячими, клянусь его головой, не мог просунуть пальцы, чтобы отрезать бумагу. Так царь переносил жару, что клянусь всевышним богом и его солнцем, этот львуподобный человек не менялся в лице. В его правилах было: чем дело становилось трудным, тем больше был он веселее. Не подобало мне хвалить его, ибо был он выше похвалы. Но мне так кажется, рожденный женщиной не мог быть лучше него на этом свете.
Прибыл [царь] в Кандаар июня 24, встретили его кандаарское войско и Масул-хаи, обрадовались сильно, говоря — как избавил он от рук врагов кирманскую землю, с помощью бога нам так же поможет. Вступил в крепость Кандаара. Крепость была высокая и внизу обнесена тремя стенами, на четыре стены выходили ворота, внутри [находились] город, дворец и прекрасные сады, чангикала была возведена на высокой скале. Невозможно было нахвалиться и убедиться в неприступности крепости, не увидев ее. С одной стороны — ров, в тылу — обширное поле, длинная скала длиной в один агадж, кругообразная, вокруг охотничье угодье и путь для отхода. Но город жаркий, по вечерам дул такой жаркий ветер, что нельзя было не оборачиваться от него. Сам видел, как яйцо взбалтывали и выливали на медную тарелку и от солнца жарилось, и на голой крепостной стене приклеивали и выпекали хлеб. Что ж еще восхвалять. Начал [царь] править вотчиной Кандаара, подчинил непокорных и пожаловал верных.
Прошел один год, призвал шах из Картли мдиванбега Шахкули-хана и отправился он, захватил с собой сына своего Иесе, сына же царевича Вахтанга оставил правителем Грузди. Как прибыл к шаху, обрадовался тот ему и сыну его, понравилась мужественность и красота его. Прошло немногое время и шах отправил царевича Иесе к его дяде, царю Гиорги. Как приблизился тот к Кандаару, вышли навстречу грузинское и кизылбашское войско, с большим почетом ввели его, встретил [царь] его по-отцовски, обнял его, клянусь вашей головой, приятнее ничего не могло быть, устроил пир и веселился, одарил премного. И пребывал в таком отдыхе и веселье, правил суд, отдыхал, в каждую субботу устраивал пир грузинам, а по вторникам — татарам. В другие дни ходил на охоту, развлекался, где проявляли непокорность, посылал войско и разорял, иных сбрасывал со скалы, иных заживо хоронил, у иных срывал зубы и втыкал в голову. Земля кандаарская впала в страх и стала застраиваться.
В один день прислал Мир-Самандар подарок и просьбу:
«Раз бог дал тебе победу и стал ты именитым государем, пожалуй меня и удостой видеть тебя, прости те грехи, в которых я повинен, перед этой страной и разреши преподнести дань, которую я не доплатил». Пожаловал его наш господин, прибыл Самандар-хан со всем войском и двоюродным братом своим Кала-ханом. [Были оба] приятные на вид, доблестные мужи, поднесли бесчисленные дары. Принял их царь с честью, пожаловал дары премногие, надел на них драгоценную одежду, заключил с ними соглашение. Остался [Мир-Самандар] один месяц, служил [царю] яко холоп его.
Прошло время, отложилась авганская земля, не пожелали служить царю. Послал [царь] на них племянника своего Иесе с грузинским войском, атаковали в два отряда — татарское войско пешим и грузины верхом, разгорелась битва жестокая. Клянусь вашим солнцем и его головой, видели бы вы в тот день царевича Иесе, сказали бы, трудно найти сына человеческого, ему подобного. Победили, перебили, прогневили владыку небесного на них, вернулись с победою. Увидев его, обрадовался дядя чрезмерно, устроил пир, опоясал его саблею, осыпанной камнями и одарил сопровождающих его больших и малых одеждою доброю, пожаловал племяннику должность векила.
Кандаарским султаном был Мир-Веис, послал [царь] его на азарского султана, победил [Мир-Веис] и привел его связанного. Обрадовался царь и одарил его одеждою доброю.
Прошло время и сей же султан стал непослушным. Послал [царь] его к шаху гонцом и с другим гонцом доложил:
«Сей султан стал непослушным, хочет смутить страну, не отпускайте, натворит беду». Оставил его шах при себе.
Лета 395 (1707), февраля 4, отправил Сехниу Чхеидзе [в Грузию], вместо подарка послал брату своему мдиванбегу Шахкули-хану деньгами тысячу туманов кроме парчи. Племяннику, правителю Грузии два катара груженных верблюдов, ковры, парчу, ружье, украшенное золотом, усыпанную камнями пороховницу. Сехнии пожаловал дары многие и должность моларетухуцеса Картли. В ту пору прибыл шах в Машат, мдиванбег и сын его Кайхосро сопровождали его, и Чхеидзе преподнес им дары царя Гиорги.
В том же году, июня 9, из Испаана в Машад прибыл гонец [и сообщил] об отложении и голоде испаанского народа, о том, как побили камнями дворцовые ворота и как пытались призвать шахова брата. Узнав об этом, опечалились и дали царевичу должность наиба и таруги и право карать и отправили, взял он с собой Сехниу гонцом. Прошли мы сорокадневный путь за двенадцать дней, прибыв, вступил он в город, была радость большая. Узнав о прибытии Кайхосро, который и до того правил там суд, напал на них страх великий, собрался город и встретили его и благославляли из-за избавления от голода. Было два часа дня, как он вошел в город через Тохчинские ворота, клянусь вашей головой, было за полдень, когда дошли мы до [дворцовых] ворот, и не из-за дальности, а из-за множества войск не находили себе место. Прочли фирман на государевом дворе, прибыл он в свое жилище. На следующий день сел он на лошади и учинил расправу невиданную и удивительную: иным распорол живот, иных ухом прибил к прилавкам, иных подковал гвоздями и подковами. Клянусь солнцем вашим, на следующий день улицы полны были пшеницей и заставил он и ночью открывать Кайсару, в продолжение пятнадцати ночей базар был открыт, даже стража отсутствовала, был [базар] освещен, ходил он пешком по Сардасте тайком, чтоб никто не нарушал порядок. Установилось в Испаане спокойствие и дешевизна, послал шаху гонца и [известил] об умиротворении города. Была пожалована ему драгоценная одежда и благодарность.
