Сблизившись, поднялись булуджи, клянусь головой вашей и солнцем нашего господина, свалились все вниз, будто кто-то камней сбросил сверху. Некоторые из нас обрадовались, а другие опечалились из-аа поражения войска. Разгорелась сильная битва, погибли они, кое-кто из наших, стало тяжело, выехал вперед царь, [голос его] прогремел яко небо, призвал грузин: "Покажите храбрость вашу" Также поступил царевич. Клянусь вашей головой, хватило бы это на один бой, поскакали мы и врезались в них, мужественно встретили и они нас, не избегали боя. Победили мы, перебили их, досталась нам вся их добыча. Поднялся на один холм царь, на другой Леван и меж ними сражались мы и отсекали головы.
Был среди них один высокий и доблестный муж, оставался при одной лишь сабле, спрыгнул сверху, напал на Сехниу Чхеидзе, ударил в ножны и отсек конец, но колено не смог повредить, затем вбежал наверх, как тигр, и сбросил саблей двух татар. Никто не погнался за ним, ибо здесь был бой, ушел он в поле. В это время подошел Зураб, сый Зураба, поздравил царевича с победой. Указал [царевич] на того: «Посмотри на этого человека, почти спасся от нас». Доложил Зураб: «Готов я служить». Отговаривал его царевич: «Сам ты устал от боя, а потом далеко он отсюда». Настоял [Зураб], ушел. Как только приблизился, оказывается, подкрался [к тому человеку] один кирманец, вооруженный, на быстром коне. Подождал его тот человек и как только [кирманец] подъехал, ринулся к нему, ударил саблей в правое плечо, поднял его за ногу и, клянусь вашим солнцем, сбросил с коня, как кошку, а сам остался невредим. Удивлялись мы, если [кирманец] был таким трусом, чего же гнался за ним, стали мы ругать и осуждать его. Сел булудж на лошади того человека, сказали бы вы, улетел яко сокол. Не мог Зураб догнать его, ибо конь у него устал, не оставалось ему ничего, как возвратиться назад. Оказывается, четыре булуджа также ушли, гнались за ними шестнадцать татар на добрых конях. Клянусь вашей головой и солнцем господина моего, поворачивались они к ним, обращали в бегство этих шестнадцать [татар] и гнались за ними пешими. Увидев это, атаковал их Зураб, ударил одного копьем и упал тот на другого, свалились оба, ударил третьего копьем, клянусь вашим солнцем, проткнул его насквозь и пригвоздил к земле, сломалось копье и взялся за саблю, накинулся на четвертого, но не струсил тот человек, кинулся под конем, ударил саблей, срезал стремя у Зураба, но ногу не смог повредить. Отскочил [Зураб] с конем, ударил булуджа по голове и рассек до шеи. Отсекли те пятнадцать человек головы [у булуджей] и поднесли Зурабу и поздравили с победой. Отказался он — «ваша добыча, я лишь помог», возвратил им же, пришел к царю, обрадовался он ему и его победе.
Расположились мы на месте битвы, однако замучила нас жажда, на том месте не было воды, в тот же вечер сели мы на коней. Хан Систана был вождем и те места [принадлежали] ему [и] сказал он нам: «На расстоянии двух агаджи находится источник, там мы должны стать». Обрадовались мы этому источнику, считая, что источник этот будет наподобие грузинских. Прошли два агаджи и в сумерках подошли к тому месту, где должен был находиться источник, стали искать его, показали нам, увидели мы, пусть бог вашему врагу дарует, такой источник, в русле его было столько соли, что, клянусь вашей головой, убило бы зайца. Вода была горькой от соля, стали мы смеяться, а иные упрекали хана. Но не было иного выхода, переночевали мы там. А как рассвело, сел царь в своем шатре, поднесли ему добычу и семьсот шестьдесят булуджских голов, никто не спасся, кроме того одного человека. Добычу он отдал войску своему.
Возвратились дозорные наши и донесли: «За нами еще идет войско». Оказывается, они разделились надвое и добычу так же разделили, эти были булуджи, а за ними расположились авганы. Узнав об этом, обрадовались мы, помолились богу, ударили в набат, сели на коней, построились, поле было бескрайным, встретились с ними на том поле в одном безлюдном месте, посередине поля возвышалась скалистая гора, высокая и длинная, у подножия той скалы укрыли они добычу. И окружили мы их, открыли пальбу, более жестокую, чем прежде. Оставалось часа три до вечера, опустилось солнце, велели господа наши: «Это вам не веселье». Спешились тогда, атаковали, клянусь всевышним, в живых не оставили ни одного, истребили всех, захватили добычу, расположились на отдых. А как рассвело, поднесли [царю] пятьсот сорок голов, и здесь и там велел [царь] сложить из голов минареты, каждый высотой в двадцать локтей. Затем собрались и тронулись в путь. Встретил нас хан Систана, угостил нас, насколько это позволяла пустыня, но воду не имел. Пожаловал ему царь одежду богатую и распрощался тот, ибо Систан находился в двухдневном пути. Мы же отправились радостные, шля через пустыню, клянусь вашей головой, шестнадцать дней кони не знали сена. Трудно нам было идти через пустыню, хотя нам было весело из-за победы и еще потому, что видели мы такие места, где никто даже не проходил, не то что воевал.
Шли мы месяц, послал [царь] гонца к шаху и вступили мы в город Кирман. Обрадовались [жители] сильно и еле сдерживали воины всех желающих увидеть нога царя, восхваляли и благославляли [царя]: «Благословен бог, ибо создал он таких людей, как вы и избрал для нашей [защиты]». Установилось в том крае спокойствие и застраивалось разрушенное, пребывал наш царь в великой радости, пировал и веселился.
Прошло несколько дней, пришло жалованье шаха великое и благодарность и прислал [царю] тадж и осыпанное камнями перо, саблю и кинжал, осыпанные жемчугом и камнями, коня с озолоченным седлам, деньгами две тысячи туманов, драгоценный халат с собольим воротником, всем вельможам инам и пятьдесят халатов. И пребывали мы в славе и получали дары, веселились и охотились, играли в мяч и кабахи. Одержали мы в том году победу над ними 19 ноября.
По прошествии около пяти месяцев пришли авганы разорили Багдад. Получили мы известие об этом, помянули бога, выступили и прибыли в Бам. Царь не пожелал идти дальше, грузин тоже не отпустил, ибо было нас мало, велел [идти] Усеин-бегу Бамскому, человеку опытному и мужественному, придав ему кирманское войско. Авганы прошли пустыню Горги, догнали их [посланцы царя] в Рудман, истребили так, что, клянусь солнцем моего господина, живым никто не ушел. Царь Гиорги послал к Хосро-шаху с предложением о встрече и примирении, послал ему письмо и клятву: «Не причинится тебе от меня вред, кроме как милости». Поверил тот, пришел с добрым войском, сопровождал его мелик Буфула, пожаловал царь Мир-Хосро, не был он злым человеком, а [был] пожилым, прекрасным, была заметна воспитанность его. Поклялся он царю крепкою клятвою, одарил его [царь] драгоценною одеждою и пятью золотными тканями, а девять [раздал] слугам его.
Возвратились мы в свой город.
Лета 389 (1701) велел шах царевичу Левану явиться к нему. Отправился он из Кирмана и, как только прибыл в Испаан, в тот же день принял его шах, встретил его весело, расспросил о брате и победе, доложил он обо всем, как подобало государю, сели пировать и наступило веселье, [шах] собственноручно преподнес [Левану] вино и [пожаловал ему должность] мдиванбега Ирана и нарек Шах-кули-ханом.
Прошло немногое время [и] обратился [Леван] к шаху:
«Сын мой холоп твой, почему он должен искать хлеба во владениях другого, пожалуй и верни мне мои уделы в Картли». Дал шах согласие и написали фирман к царю Эрекле. Повиновался тот указу шаха, послали человека к царевичу Вахтангу, который в Имерети, Харагеули, справил свадьбу с черкезской княжной Русудан и имел сына Бакара. Перешел [Вахтанг] в Сурами, обрадовались преданные [ему люди] и опечалились неверные. Пригласил его царь Эрекле, который пребывал в Коджори, и, увидев его, пожаловал как сына и полюбил как брата и сына, одарил премного и опоясал его саблей, осыпанной камнями, устроил пир и разошлись.
Прошло время некоторое, ниспослал бог безграничную его милость, пожаловал шах Султан-Усеин царю Гиоргн Картли и [должность] спасалара Ирана, бегларбега Кандаара и Гиришка, послал человека к нему в Кирман, велел управиться [с делами] Кандаара, [ибо] там также воевал Мир-Самандар и разорял землю Кандаара и убил он Тамаза сардала в бою и бежал кандаарский хан, сардал Масул-хан. Подчинился [царь] указу шаха, нечего было делать — обрадовались мы возврату [царю] Картли, но опечалились отправлением в Кандаар.
