А когда все это сделал и установил, то в их присутствии разослал указы о прощении христианам в каждой подвластной ему стране: «Если кто находится в оковах, то по царскому велению да будет освобожден. И если у кого отобрано имущество, да будет возвращено. Подобно же и земли, будь то вотчинные, будь то жалованные, будь то благоприобретенные, если окажутся у кого-либо изъятыми — мы повелеваем, чтобы были возвращены!»

И когда обо всем этом уведомил их, просил у них, чтобы засвидетельствовали его верность по отношению к Армянской стране, и клятвенно вступил в договор с ними, который скрепили и все его вельможи: «Я совершенно забуду о том, чтобы мстить вам!

Как вы прежде истинно следовали законам вашим, далее держитесь их больше! Но только не выходите из служения нам!»

Обо всем этом грамотой сообщил стране Армянской и многим другим странам, которые держались христианства, но сам тайно, коварно поспешил отправить послов к кесарю Маркиану. И когда, проверив, убедился, что ромеи отказались содействовать христианству помощью войском и чем-либо другим, тут же вернулся к прежним заблуждениям. Былую неудачу он приписал своим сановникам и думал так — «По прежним замыслам я все выполню!»

А армяне, хотя и получили обманное письмо царя с увещеваниями, которое внешне содержало благую весть о жизни, а внутренне — горечь смерти, удивлялись скудоумию [царя] и говорили друг другу: «Сколь бесстыден его коварный обман! Ведь дважды и трижды он пытался и был уличен, а не стыдится. И, зная о нерушимом нашем обете, все еще бесстыдствует и нагличает. Преследуя нас, стремится подавить наш дух!

Верить ли нам его ненадежному повелению? Какое благодеяние мы видели в отношении какой-либо из наших церквей, что в стране Персидской? Ибо кто сам для себя зол, тот не может быть благ для другого, и кто сам бредет во тьме, не может другого вести светом истины. Как нет праведности от вероломства, так нет и истины от лжи, равным образом нет и надежды на мир от мятежных мыслей.

Но мы, что спаслись могуществом Божьим и укреплены верою в надежду Христову, который пришел и принял тело нашей природы от святой Девы и, объединенный неотделимой божественностью, за наши грехи принял страсти на Свое тело, и в нем был распят, и погребен, и, воскреснув, явился многим, вознесся в виду учеников к Отцу Своему, воссел одесную Всемогущего — [мы] в Нем исповедуем Бога истинного и на Него же уповаем, что во славе и силою Отца придет воскресить всех усопших и обновить ветхость сотворенных, совершить суд вечный над праведными и грешниками.

Мы не поддаемся на обман, как дети, и не впадаем в заблуждение, как невежды, и не обманываемся, как неразумные, но готовы ко всяким испытаниям. И молим Бога, и непрестанно просим у многой милостивости Его, чтобы в чем начали, в том и завершили доблестно, а не позорно. Ибо ныне и Восток и Запад узнали, что вы богоборцы и нас беспричинно убиваете за все наши заслуги. Свидетели нам небеса с небесными и земля с земными, что ничем мы не согрешили даже и в мыслях, но вместо воздаяния наград и добра нам вы хотите отнять у нас истинную жизнь, что невозможно и да не будет впредь!

А верить ли ныне недостойным устам того, кто злейшим образом понуждал нас к отступничеству? Не совершив ничего доброго, станет ли он возглашать благовестие? Мы не можем сегодня, тут же, принять его вынужденную исповедь — он хулил Христа и заставлял верующих отступиться от него! И тот, кто клялся пустыми обрядами своего заблуждения, всячески истязал служителей церкви, теперь, явившись воровски, приносит нам славословие и тем самым хочет излить на нас все свое лукавство!

Не верим мы этому и не согласимся с этим лживым повелением!»

И когда он понял: «Не могу я разрушить твердость пребывающих в согласии!», — он направил [в Армению] исполненного злобы старика, в котором поселился Сатана со своею силой, того, кто совершил многие злодеяния. Воля его с детства питалась беспорочным телом святых, а жажда утолялась кровью безгрешных. Добавил царь к его злобности свое смертоносное повеление. Придал ему многие полки из всех стран, отправил с ним многочисленные стада слонов.

Достигнув границ Армении, тот вступил в город Пайтакаран, а все войско расположил вокруг города, дабы лучше подготовить исполнение своих злобных замыслов. То был властитель и повелитель всего государства Персидского, и имя его было Михрнерсех[84], и не было никого вовсе, кто бы посмел ослушаться его. И не только вельможи и малые, но и сам царь считался с его повелениями. Он-то и предпринял это злобное дело.

До этого места я нисколько не робел рассказывать о бедствиях нашего народа, которые злейшим образом обрушились на нас от внешних врагов истины. Из [врагов] меньшая часть побила нас, а больше побитыми нами оказались они, потому что тогда мы были еще единодушны и дружны. Хотя некоторые затаили коварное двоемыслие, но в глазах внешних [врагов] единодушие наше оказалось опасным, и в двух или трех случаях они не смогли противостоять нам.

Но вот далее, когда раскол, крадучись, проникает внутрь, с нарушением единомыслия удаляется и небесная благодать, люди становятся себялюбивыми и весьма умножаются стоны и плач. Когда, отсеченные, отпадают члены, которые до этого были частями вот этого священного тела, человек предается слезам около лежащего трупа, но еще большей горечью наполняется он по поводу того, кто обращается в труп всей душой и телом. И если это так из-за одной личности, насколько же это сильнее в отношении целого народа?!

Но тут наш плач не об одном народе, а о народах и странах, о чем я скажу в дальнейшем, подвигаясь по порядку хотя и не с радостными мыслями. Вот, против воли, отмечаю многих, которые сами отошли от своей истинной жизни и явились причиной гибели множества других, одних в отношении видимых только [благ], других же — видимых и невидимых. И это последнее хуже всего. Дверь к погибели, которую они отворили, закрыть может только Бог, а для человека уже пройден предел возможного.

Этот нечестивый Михрнерсех, так как он, испытав в прошлом, знал кощунственность Васака и теперь, послав за ним, призвал его к себе. Поскольку тот еще прежде отделился и отошел от единства армян, то явился и предстал [перед Михрнерсехом], удостоверил свою преданность, подтвердил вероломное отступничество армян. Он еще прибавил и рассказал, преувеличивая, о том, что и не содеяно армянами, и желал, лебезя, угодить нечестивцу.

А тот, хотя в душе сильно хулил его, но внешне воздал ему почести и пожаловал великие земные дары. И обещал ему княжение большее, чем тот имел, и породил в нем тщетные мечты, которые были выше власти [Михрнерсеха] — якобы [Васаку] предстоит достигнуть царского сана, только бы нашел он способ сломить единодушие армянской общины и чтобы исполнилась по стране царская воля.

И когда [Васак] согласился во всем следовать его воле, желчный старец понял, что тот одурманен, охвачен пустыми мечтаниями и что он изменил упорству объединенных [церковным обетом]. Он очень утешился в своих омраченных мыслях и подумал, мол, всех так могу уловить, [приведя] к окончательной их погибели. А благоразумие [Васака] приписывал собственной изворотливости, но того не знал, что Васак сам себя отрешил и отлучил от святой церкви, отошел и отчуждился от любви к Христу.

Ибо он забыл о пришествии сына Божьего и не вспомнил проповедь святого Евангелия, пренебрег грозными предупреждениями и не утешился благой вестью. Отступился от купели, которая зачала его, и не вспомнил [принявшего его] Святого Духа, который родил его. Презрел честное тело, которым он был очищен, и попрал ногою животворную кровь, которою были искуплены его грехи. Он стер запись об усыновлении и своею рукою разрушил незыблемую печать перстня. Выбыл из числа блаженных и многих взбунтовал вслед за собою.