Подталкивая в спину двух гибридных барсуков, Педра и Сидра вошли в зал.

– Это соседи волка, шеф, – скалился Педра.

Муж с женой из барсучьего племени, жалобно смотрели на Жужу, с которым они не были знакомы, но прекрасно знали о его существовании. Жужа – это крупный бизнесмен, известный меценат. Он как-то баллотировался в депутаты городской думы, но проиграл всего чуть-чуть – полпроцента вроде бы…

– Ну в самом деле… ну что такое… ну зачем же вы их напугайте, господа. Не надо так с нашим народом поступать. Любезнее нужно быть с нашими гостями, – вежливо отчитал охранников Жужа. – Подойдите ко мне, уважаемые друзья. Не надо меня бояться. Я не кусаюсь.

Барсуки медленно двигались навстречу Жуже, который сидел за столом в центре кабака, раскуривая толстую сигару. На его пальцах, в табачном дыму сверкали несколько перстней из чистого золота. В одном персте блистал приличных размеров рубин.

– Как ваши имена, дорогие граждане Ялты? – поинтересовался Жужа у соседей Масола.

– Я Иван, а это Марья, – тихо ответил муж, уже немолодой, но всё ещё крепкий антропоморф. Вид у него был вполне интеллигентный. Работал он на должности старшего смены электриков в компании «Крымсветпровода».

– Прекрасные у вас имена. У ваших родителей богатая фантазия, – улыбчиво скалился Жужа. – Но сейчас не об этом. Мне хотелось бы услышать, что вам известно о вашем соседе, о волке по имени Масол?

– Да мы знать его не знаем, – затараторила барсучиха Марья. – Видели мы его редко. Кто он и откуда – нам неизвестно. Сегодня столкнулись с ним в коридоре. Бежит как ошпаренный, псих прямо! И всё – больше нечего рассказывать. Он ведь нам не родня и не друг. У нас своих дел по горло. Зачем нам волк? Нам волки не нужны…

Жужа важно кивал, продолжая дымить сигарой.

– Вы не заметили, может быть, он особенно вёл себя вчера или сегодня? Возможно, навещал его кто-то?

– Кабан к нему приходил иногда, – вставил слово Иван, рассуждая вдумчиво и размеренно. – Имени его мы тоже не знаем: кабан и кабан, мало ли кабанов в Ялте, вон их сколько по городу шатается… Видел я ещё как-то чёрного кота. Пару раз видел. Этот гибрид весьма приметный, скажу я вам. Как такого забыть? Такого зверя не забудешь… Цвет шкуры у него чёрный, глаза наглые, и он постоянно курит…

Жужа вздрогнул ушами, выпустив густое облако точно в направлении барсука Ивана.

– А это уже интересно. Что за кот, как его имя, когда его видели в последний раз?

Барсук почесал морду, закатил глаза вспоминая.

– Значится, месяца два назад его видел… а то и раньше. Имя сообщить опять не могу, поскольку кот не представился. Но могу сказать одно: он не из местных. Поскольку говор у него особенный, такой протяжный, неспешный. Я бы предположил, что говор у него сибирский, потому что знавал я одного сибиряка, так тот тоже мямлил медленно, лениво, словно язык отморозил.

– Да что вы говорите? Чёрный кот – сибиряк, значится? – щурился Жужа.

– Вот именно! А ещё русак бывал у нашего соседа. Высокий такой – деловой! Но по-моему, он слегка тронутый, то есть совсем ненормальный. У него на животе наколка нарисована – зайчихи в платке и много слов разных. Но поскольку я всего лишь старший электрик и тюремных энциклопедиев не читаю, то сами понимаете, тайный смысл послания в виде заковыристых слов мне неведом… в силу известных причин…

– Жаль, что вы не сиделец, – живо отреагировал Жужа.

Он выдержал паузу, что-то обдумывая, потому что слышал об одном русаке с данной приметой. Тот заяц был действительно скрытным, а ещё религиозно патриотичным и носил татуировки коммунистической направленности. И вообще странно, что русак контактировал с волком.

– Вот я и говорю: бывали у него только кот и заяц. А больше никого мы не видели, – закончил Иван, жалобно разглядывая курящего сигару пса.

Жужа пронзительно смотрел на барсука, продолжая размышлять о волке и русаке. Потом спросил вкрадчиво:

– Скажите, вы голосовали за меня?

– Да-да…безусловно… – в голос твердила барсучья семья, хотя на выборы они никогда не ходили. – Мы за вас… мы только с вами голосуем… мы не против вас…

– Ой, как хорошо, что за меня! – вставая со стула, улыбался Жужа. – Если что-то ещё вспомните и если ещё увидите этого волка или русака, или чёрного кота – то сообщите нам немедленно… Сидра, оставь ребятам свои координаты. А от меня лично, мои дорогие, я хочу вручить вам небольшой презент.

Жужа сунул лапу во внутренний карман пиджака и достал яркий червонец, на который можно купить два литра персиковой чачи и коробку конфет или три с половиной килограмма качественной петушиной колбаски.

– Это за службу. Спасибо вам, граждане! – протянул он червонец, показав большой палец. – Голосуйте за меня, и мы вместе сделаем Страну Крым ещё прекраснее!

Барсук Иван затрепетал от радости и внимания; он схватил купюру и стал пятиться на выход из «клешни».

– Мы тогда пойдём? – бормотал барсук. – Мы ещё позвоним, если что заметим кое-что…

Один из псов с купированными ушами проводил гостей до дверей.

Жужа поманил пальцем находчивого Педру.

Подпрыгивая и хлопая ушами, охранник «Цепкой клешни» послушно приблизился к шефу.

– Вызывай такси, езжай к Джему и быстро вези его сюда. Понял меня? – строго приказал Жужа.

Педра послушно кивнул, но в его глазах читалась некая неуверенность, будто пёс по имени Джем мог ослушаться шефа и даже распустить лапы.

– Скажешь ему, что я настоятельно прошу приехать. Запомнил? – нахмурился Жужа.

В этот раз Педра весело завилял хвостом, понимая, что гибридный пёс породы золотистого ретривера не пошлёт его куда подальше или хуже того – не нашлёт проклятие.

Шмаль катался, пока не разрядился аккумулятор, без работы которого мопед почему-то постоянно глох.

Усадив позади себя Рамзеса, чёрный кот погонял вдоль берега, потом посетил поселковый магазин. Но чачу не покупал, потому что второй день праздновать приезд земляков, ему строго-настрого запретила Оксана Марихуана.

От магазина шли пешком. Рамзес терпеливо катил мопед, хотя было ему нелегко. Шмаль темпераментно размахивал лапами, восхищённо рассказывая о Стране Крым: о местных антропоморфах, о знойной погоде, об отличиях южного характера и удивительной растительности полуострова. Больше всего его не устраивало, что даже зимой снега в Стране Крым нет и не предвидится в ближайшую сотню лет.

Рамзес изображал из себя простачка, постоянно поддакивал, задавал очевидные вопросы и неприлично вздыхал, оттого что мопед был тяжёлый, дорога каменистая, местами разбитая мелкими, а порой и крупными ямами и ухабами.

Услышав об отсутствие снега в местных реалиях, Рамзес не знал радоваться ему или огорчаться, потому что в следствии безмехового покрытия всех частей тела расстраиваться причин не было, но изнуряющая жара наводила жуткую истому. Лысому существу весьма сложно подобрать полезный климат. Морозная зима или жаркое лето угнетали по-разному, но всегда пагубно для обнажённого эволюцией организма.

– Босс, я что-то устал, – остановился на полпути Рамзес. – Не могу больше. Сил у меня нет…

– Земеля, нам бы с тобой впадать в уныние! – продолжал балагурить Шмаль. – Ёлы-палы, я в первый год тоже чуть когти не откинул. Здеся всё время – лето и лето – и спасу нету. Так ничего, привык. А трудности – они, в общем-то, закаляют, ну то есть делают тебя сильнее. Усёк, приятель, о чём я?

Рамзес щёлкнул подножкой, зафиксировав мопед в стоячем положении, и присел на сиденье, свесив дрожащие от усталости лапы.

– Мопед очень тяжёлый. Отдохну чуток, – сказал лысый кот.

– Ты отдохни, отдохни, – смотрел в сторону моря Шмаль, будто мог видеть «Верещагина», который в это время яростно ловил рыбу.

– Скажи, босс, ты поможешь нам? – наконец-то, решился спросить Рамзес.

В его голосе слышались тревожные нотки. Он не мог промолчать, но и спрашивать было страшно. Но если не заострить вопрос, не поставить вопрос, как говорится, ребром, не обозначить серьёзные намерения, а лишь подыгрывать кошачьему веселью авторитетного босса, то можно запросто опростоволоситься. Так сказать, остаться с сухим носом, с пустыми карманами у пустынных пирамид где-то в Стране Каир – чего Рамзесу и его двоюродному брату вовсе не хотелось.