- Выбесил этот челик меня не по детски. Борзый не по годам.

Мне прилетает коленом в грудь. Живот сводит спазм. Чуть не ли выблевываю кляп вместе с желудком. Волки позорные. Что же делать? Подыхать жутко не хочется.

- Ша народ. У меня лопатник выпал! – сиплым голосом бормочет недоделанный каратист. Ребра хоть не сломал?

- Ты че, тварь, подставить всех решил? Какого было ногами махать? Нихрена ж не видно. Вали, давай, ищи.

Падаю мордой в траву. Надеюсь, коты тут не сцали. Рядом шуршит травой любитель бить по ребрам. Че это за тупорылая кличка такая у главного - Бубон? Тампон же намного лучше подходит. Может стоит попытаться снять наручники? Другого шанса наверняка не будет.

Привыкшие к темноте глаза в слабых отблесках далеких фонарей различают пару смутных силуэтов. Оба сидят на кортах и, поплевывая, смотрят в сторону матерящегося дружка. Я у них как на ладони, а скованные наручниками руки вообще перед самым носом у Бубона. Вот если бы я упал на спину. Может, перевернуться и зубы заговорить? Ага, с кляпом во рту.

- Твою мать! Я во что-то влез!

- Жмот, заткнись и ищи, молча, сейчас на твои вопли сторож припрется. Или малолетки какие. Они по садикам вечно трутся.

- Так них не видно. Может он вообще выпал, когда через забор лезли? Нахрена было телефон этого еблана в мусорку выбрасывать? Сейчас бы подсветили мне.

- Ты долбанулся? Спица сказал, если на дело попремся с мобилами – отмазывать не будет. Менты все через операторов секут.

- Ну, так-то ж наши. Мы же их на тусе и оставили. А его труба тут при чем?

- Так его первым делом и пробьют. А тут наших следов тьма. Если по его номеру мусора сюда дорожку отыщут, то всех закроют навсегда.

- За что? Это ж хулиганка по максимуму?

- Хрен там. Депутаты, сцуко, проявили чудеса трудолюбия и приняли поправки. За попытку похищения – пожизненное. А за похищение и сдачу чела пришельцам – вышка. Спецом запрет даже сняли. В гейропе еще спорят, а у нас уже даже презик подписал. Так что вышечка нам светит. Рой, сцуко, землю, но лопатник свой найди. И то быстро.

- Э, Бубон. Я на вышку подписываться не хочу, - жалобно блеет третий участник пантомимы. – Сколько там с этого дрыща бабок, тем более, если на троих поделить?

- О, кто тут у нас снова засцал? Сопля засцал. На пожизненное мы уже наработали. И не в деньгах дело, я этому фраеру понты не прощу. И козу ту драную следом за ним отправим. Помоги лучше этому придурку.

- А че я?

- А что – я? Вали. За этим тоже пригляд нужен. Он со страху сейчас че хочь учудить может. Охота пожить, а, фраерок? – Бубон жестко тыкает меня ладонью под ребра.

Самое время перевернуться на спину и изобразить истерику. Заодно незаметно освобожу руку. Затем быстро вскочить и…

- Нашел!

От радостного вопля Жмота у меня внутри все обрывается. Твою мать, не успел. Снова хватают за руки и тащат дальше в глубь территории. От боли в плечах начинаю мычать сквозь кляп. Твари!

Снова падаю мордой на землю рядом с обломком кирпича. Свезло. Как утопленнику. Похоже мы в одной из детских беседок. Хорошо, что пол не бетонный, а утрамбованная земля. Везучий ты Деня, шо писец.

- Хрена себе. Я туда не хочу, - бормочет Сопля и втягивает носом сопли.

- Че ты вечно сцишь? Думаешь, он сам себя рептилоидам сдаст? – снова пинок по ребрам. - А потом еще и бабки нам обратно подгонит?

- Просто этот пузырь в натуре какой-то стремный. Мороз по коже. А че как обратно не выпустит?

- Мне челик надежный подогнал инфу – система работает. Так что все, погнали. А то еще спалимся под конец.

- Стой, Бубон. А че, если мы такие заваливаем, а рептилоиды: «Ах какой молодец, сразу трех на колбасу сдавать притащил». И кто из нас троих тогда обратно выйдет?

- Сцуко, бля, Сопля, да ты гребаный гений! Вот бы попали. Хер бы потом кто из нас в мусарне отмазался, куда остальные двое подевались.

Хах, и это все, что волнует гада? А то, что дружков приговорить пришлось, если бы остаться должен был только один, ему пофигу. Ну-ну.

Безнадега отступает, и в кровь врывается волна адреналина. Кто-то один – это уже гораздо лучше. Все трое мне точно убежать не дадут, а вот как там внутри раз на раз сложится еще бабка надвое сказала. Лучше бы, конечно, чтоб Сопля. С виду самый дохлый среди этих гопарей.

- Кто хочет пойти?

Повисает тишина. Жаль я их перепуганных морд не вижу.

- Жребий надо тянуть. У меня и спички есть.

- Ну ты, Сопля, скотина! Я там в темноте собачье дерьмо руками месил, а у тебя спички были!

- Хули бы я ними насветил?

- Заткнулись! – гаркает Бубон. – Сопля, подгони три спички.

Минуту слышно лишь сосредоточенное сопение и вздохи облегчения.

- Значит я. – судя по голосу, Бубон доволен. - Сидите тихо, не отсвечивайте. Не курить. Без меня. Вставай, давай. На своих двоих пойдешь. Или тебе харю об стену размазать?

Пытаюсь подняться, но со скованными за спиной руками это не так-то просто. Меня быстро вздергивают за плечи и ставят на ноги. Перед глазами радужной пленкой отблескивает здоровенный, вытянутый к вверху, пузырь. Почти упирается в крышу. Метра три в высоту, не меньше. Хрена себе, спецэффекты.

- Пшел!

От резкого толчка в спину я влетаю головой вперед в прозрачную преграду и, не встретив ни малейшего сопротивления, оказываюсь в просторном круглом помещении со стерильно белыми стенами. Не удержавшись на ногах, падаю на пол, но тут же сажусь. Рядом из ниоткуда возникает Бубон. Морда у него озадаченная, но довольная. Ничего, сейчас твоя радость закончится. Начинаю осторожно выкручивать левую руку из наручников, не забывая вертеть головой по сторонам.

А вот и рептилоид. Один. Толстый мужичек с пышными усами. Метр с кепкой. Точнее полтора. Развалился в кресле. Или шезлонге? Прямо Марио на пляже, бля. Даже комбез джинсовый и бордовая рубаха в клетку. Он издевается что ли? Кепка где?

- Здрасти. Вот, привел вам… раба.

- Хрен тебе на рыло. Это я его продаю, - встреваю я, подымаясь на ноги и выплюнув кляп.

Че за дрянь они в меня запихали? Надеюсь не носок? Наручники болтаются на правой руке. От дужек остались глубокие борозды. Пофиг. Главное теперь живым отсюда выбраться. Остаться должен только один, ага.

- Ах ты пи… - маты полились рекой.

Я же, не размениваясь на пустой базар, бросаюсь в атаку. Удар в челюсть, это за все прилеты, что я сегодня словил. Поплыл Бубон. Двойка в корпус и коленом в висок. Все же в спортзале я не только яйца мыл. Да и тхеквондо, как велосипед — научившись, так просто не забудешь. Хотя и было это десять лет назад, когда отец для меня еще не умер. Но руки то помнят. Ну и ноги тоже.

- Отетапаварот! – радостно ржет рептилоид, едва не вываливаясь на пол из своего шезлонга. – Порадовал старика, че уж там. Добивать будешь?

- А можно? – зло спрашиваю я, с ненавистью глядя на Бубона. Внутри все еще кипит.

- Конечно! Любой каприз. Только вот выйти уже не сможешь, - тонкие губы снова растягиваются в противной улыбке. – И будет очень жаль. Уверен, ты еще не раз сумеешь порадовать нас. Оп — и рокировка! Красавчик. В шахматы играешь?

- Зачем?

- Тоже верно. Тебе полагается шестьсот двадцать долларов. Тощий он у тебя какой-то. Не мог кого поупитанней выбрать? Ах да, не мог!!! – и Марио-рептиолоид снова радостно ржет со своей собственной шутки. Кажется вот-вот из шезлонга вывалится.

- Держи бабки, - произносит рептилоид, отсмеявшись и небрежно протягивает деньги, даже не вставая с шезлонга.

Осторожно приближаюсь, ожидая подвоха. Однако баксы без приключений перекочевывают в мой карман. Шесть купюр по сто и двадцатка. С виду настоящие. Может, надо было отказаться?

- Че ждем? Вперед и с песней. Точнее назад. К трудовым свершениям. Земляне сами себя сюда не притащат. Ах да, о чем это я? - и снова ржет. - Можем тебя вернуть на землю в любую точку в радиусе десяти километров от места прибытия.